18+
Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Отвечая на вопрос о том, почему, на его взгляд, журналисты уделяют ценам на его искусство гораздо больше внимания, чем самому искусству, Джефф Кунс заявил, что «это свидетельствует о невысоком уровне прессы». «Им проще говорить о деньгах и тому подобном. Думаю, они просто неуверенно себя чувствуют, когда речь заходит об искусстве», — добавил художник, чье состояние, согласно оценке сайта Celebrity Net Worth, составляет около $400 млн.
Однако на лондонском аукционе Christie’s в конце июня большая и яркая скульптура Кунса из стали «Надувная обезьяна (в пурпурном цвете)» (2006–2013) ушла за £10,1 млн ($12,4 млн). Это меньше половины рекордных $25,9 млн, отданных за другую версию той же работы — «Надувную обезьяну (в оранжевом цвете)» — на аукционе в 2014 году. Тогда, на последнем пике своего рынка, Кунс занимал 10-е место в списке приносящих самую высокую аукционную прибыль художников. Теперь, согласно данным Artprice, он на 65-м.
В предыдущие два десятилетия Кунс, как и Дэмиен Хёрст, был одним из самых успешных производителей так называемого рыночного искусства. Эти невероятно дорогие, непритязательные на концептуальном уровне работы, которые создавались в виде безошибочно узнаваемых серий, делались специально для выставок и ярмарок, которые посещали сверхбогатые со всего мира. Учитывая высокий уровень коммерциализации рыночного искусства, самым интересным в нем, как и в NFT, представляющем собой его логическое цифровое развитие, в конечном счете действительно оказывается цена.
И это до сих пор так. В июне небольшой выполненный маслом на бумаге «Набросок» (2018) Флоры Юхнович, которая на сегодняшний день является одной из самых востребованных на арт-рынке фигур, ушел на Phillips за £52,92 тыс. ($62,5 тыс.), что в десять раз выше эстимейта. Юхнович входит в постоянно растущее число молодых художников, чьи картины в духе рококо эффектно смотрятся в социальных сетях и на белых стенах галерей и дорогущих домов. У каждого из этих художников есть характерная эстетика, которая вновь и вновь воспроизводится для покупателей (и спекулянтов), ждущих в очереди у представляющих их дилеров.
Подобно шинам автомобиля, нарезающего круги по трассе гонок «Формула-1», эти художники подлежат очень быстрой замене. Арт-рынок, в принципе, очень похож на «Формулу-1»: он постоянно мчится туда, где деньги, полностью игнорируя все, что вокруг. В Майами в этом году прошли первые гонки Гран-при «Формулы-1», в Сеуле — первая ярмарка Frieze.
В то же время огромные регионы нашей неуклонно нагревающейся планеты поразила самая суровая за последние десятилетия засуха, набирает обороты российско-украинский кризис, цены на еду стремительно повышаются, нефтяная промышленность приносит рекордные прибыли, имущественное неравенство продолжает расти. Список крупных проблем, с которыми сталкивается человечество, становится все длиннее.
Художественные институции изо всех сил стараются показывать искусство, говорящее об этих проблемах. Доверив кураторство коллективу из Индонезии, Documenta 15 в Касселе стала одним из немногих мероприятий, которые отвели ведущую роль художникам «глобального Юга» (стран Азии, Африки и Латинской Америки). Лондонская галерея Serpentine запустила программу Back to Earth, попросив более 60 авторов высказаться на тему климатического кризиса.
Так почему же эти насущные вопросы не вызывают интереса со стороны рынка? В конце концов, еще совсем недавно подъем движения Black Lives Matter способствовал установлению новых аукционных рекордов на таких прежде недооцененных художников, как Керри Джеймс Маршалл, Чарльз Уайт, Баркли Хендрикс и Эми Шералд.
«Мрачные заголовки оказывают на людей парализующее воздействие», — объясняет лос-анджелесский арт-консультант Джон Вулф, говоря о том, как средства массовой информации освещают проблемы, связанные с окружающей средой.
Вулф пытается повлиять на положение вещей на арт-рынке и организует групповую поп-ап-выставку из 18 произведений живописи и керамики, посвященных проблеме изменения климата, в калифорнийском городе Юкка-Вэлли, где глобальное потепление угрожает полным исчезновением знаменитому растению юкка коротколистная. В экспозицию Helter Swelter, работающую до 30 сентября, вошла картина маслом Эрика Янкера «Тост» (2022), на которой изображены две руки, чокающиеся бокалами шампанского в поглощающем их океане ($8 тыс.). Гуашь Джули Кёртис «Гнездо» (2018) изображает выброшенную на берег рыбу, запутавшуюся в густой копне волос, ставшей фирменным образом нью-йоркской художницы ($44 тыс.).
Пытаться продавать картины, освещающие проблемы окружающей среды, — это одно дело. Совсем другое — найти рынок для искусства, которое говорит об ответственности и призывает к подрыву экономических сил, приведших человечество XXI века к нынешнему кризису.
Нидерландский художник Ренцо Мартенс делает совместный проект с конголезской Художественной лигой работников плантаций, которые создают из шоколада скульптуры, резко критикующие самодовольство западной постколониальной культуры. Эти несъедобные и нетающие работы, получившие множество хвалебных отзывов на выставке в нью-йоркском музее SculptureCenter в 2017 году, продаются по цене до $20 тыс. за штуку, а вырученные средства идут на поддержку населения Демократической Республики Конго, обедневшего после закрытия пальмовых плантаций концерна Unilever. По словам Мартенса, на сегодняшний день они принесли $150 тыс. «Удивительно, что ни одна из ведущих галерей еще не занялась ими, а это спровоцировало бы очень значительный сдвиг на арт-рынке», — говорит он. Но пока что этого не произошло, и ни одна из скульптур ни разу не выставлялась на торги.
Трудности, с которыми столкнулся конголезский коллектив на арт-рынке, характерны для политически заряженного, активистского искусства. «Для активистского искусства монетизация означает провал», — считает нью-йоркский художник и писатель Шрегори Шолетт, чья новая книга The Art of Activism and the Activism of Art («Искусство активизма и активизм в искусстве») в ближайшее время выйдет в издательстве Lund Humphries. «Как это остановить? Художники либо совсем уходят из художественного мира, либо пытаются противостоять ему, рискуя попасть в его сети», — добавляет он.
Самый знаменитый в мире художник-активист — это, пожалуй, Бэнкси. В то же время, по данным Artprice, он занимает 8-е место в рейтинге самых продаваемых на аукционах художников. В 2018 году одна из его картин начала самоуничтожаться во время торгов Sotheby’s, обнажая и высмеивая ненасытность рынка. Но измельчающий механизм остановился на середине холста, и поврежденная работа ушла с молотка за £1,04 млн ($1,4 млн). Три года спустя ее вновь выставили на Sotheby’s как шедевр перформативного искусства и перепродали уже за £18,6 млн ($25,4 млн).
«Капиталистическое мышление и представление о мире достигли апогея», — говорит Ай Вэйвэй, еще один политически ориентированный художник, чье искусство арт-рынок с энтузиазмом принимает во всей его сложности. Система образования и система ценностей, которые есть у нас сегодня, по его мнению, «не поощряют рефлексию и критическое мышление». Ай Вэйвэй уверен, что «ощущение бессилия и упадка в области искусства в ближайшее время не исчезнет» и «в обозримом будущем недостаток политически осознанного искусства будет сохраняться».
Если художественная среда и средства массовой информации продолжат оценивать искусство в первую очередь по его цене, то так, безусловно, и будет. Видимо, Джефф в чем-то все-таки прав.
