18+
Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Фильм «Мастер и Маргарита» режиссера Михаила Локшина и сценариста Романа Кантора всего за 12 дней проката собрал более 1 млрд руб. Художник-постановщик фильма Денис Лищенко присоединился к съемочной группе в самом начале, когда еще дописывался сценарий. Перед ним поставили задачу создать особенный образ города. «Было понятно, что эта история не только о любви, но и об отношениях художника с властью. Надо было власть визуально обозначить», — рассказывает Денис Лищенко сейчас.
Романтический, легкий конструктивизм для этих целей не подходил. К счастью, в том же 2020 году, когда работа над фильмом только начиналась, свет увидела книга Александры Селивановой «Постконструктивизм. Власть и архитектура в 1930-е годы в СССР». Так одна из активных исследователей советской архитектуры оказалась привлечена к кинопроекту.
«Мы много разговаривали, я посылала Денису Лищенко и Майклу Локшину референсы — какие локации могут для фильма подойти: санаторий в Барвихе, санаторий Наркомтяжпрома в Кисловодске, Ленинская библиотека, проекты Ноя Троцкого в Ленинграде, — вспоминает Александра Селиванова. — Нам казалось, что можно не зацикливаться на Москве, ведь пространство романа — фантасмагория, коллаж, сборка. Мы обсуждали фильм „Новая Москва“ 1938 года режиссера Александра Медведкина, в котором показана реконструированная столица. Только у Медведкина все было в мажорном ключе, а в „Мастере и Маргарите“ более инфернально, в духе „Метрополиса“ Фрица Ланга».
«Чем дольше мы общались с Александрой, тем очевиднее нам становилось, что постконструктивизм — ключевой визуальный эквивалент, способный дорассказать историю», — говорит Денис Лищенко.
В результате визуально фильм сфокусирован на очень узком периоде советской архитектуры, на 1931–1935 годах, когда был проведен конкурс на Дворец Советов и принят новый генплан Москвы. Расширялись и выпрямлялись улицы (Тверская, Садовое кольцо), многое сносили. Реконструкция предполагала снос старого города вокруг Дворца Советов и отчасти в Замоскворечье. Реализовать весь план не успели, хотя построили немало. «В Питере постконструктивистская архитектура чувствуется масштабнее, — говорит Александра Селиванова, — так как городу с самого начала присуща ансамблевость, он создавался, так сказать, большими мазками».
Идея изобразить Москву как большую стройку коммунизма повлекла за собой образ раскопанных улиц.
Современный зритель усмотрел в этом намек на собянинскую программу «Моя улица», но создатели фильма имели в виду другое. «Когда Булгаков писал, что девушка шла в театр в туфельках, это была неправда, — говорит Денис Лищенко. — Москва 1930-х была перерыта настолько, что девушка, спешащая в театр, должна была идти в калошах. И мы сделали эту тему рефреном всего фильма. Строительный мусор, доски, кирпичи, тачки были нашим постоянным реквизитом, мы все это перевозили с места на место. Вся эта новая возникающая тоталитарная реальность просто взывала к визиту Воланда».
В фильме Воланд появился не на реальных Патриарших прудах, как в книге (потому что визуально, как считает художник-постановщик, «май, пруды, блики на воде — это настроение санатория, а не места для серьезных философских разговоров с дьяволом»), а на большой площади с фонтанами. Натурой послужили Дом Советов (1936–1941) и примыкающая к нему Московская площадь в Санкт-Петербурге. Посреди этого бескрайнего асфальта возвели павильон со скамейкой и украсили ее надписью «Патриаршие пруды имени Карла Маркса».
«Готовясь к фильму, мы много с кем консультировались, — рассказывает Денис Лищенко, — в том числе с математиками. В начале XX века была популярна теория Пуанкаре о пятом измерении». (Жюль Анри Пуанкаре (1854–1912) — выдающийся французский математик, физик, астроном и философ. Считал, что познание мира субъективно: «невозможна реальность, которая была бы полностью независима от ума, постигающего ее» («Наука и гипотеза», 1902), что подтолкнуло интерпретаторов к попыткам познать невидимое силой собственной фантазии. — TANR.)
Это пятое измерение имело законы и свойства. Например, зеркально отражало «настоящую реальность», но гротескно ее трансформировало. Такое допущение, в частности, инспирировало авангардных художников, от Пабло Пикассо до Павла Филонова, способствовало возникновению кубизма и сюрреализма. Булгаков в своих текстах также периодически проваливается в пятое измерение. В фильме этот прием стал основным — действие постоянно прыгает из прозы жизни в фантасмагорию. В воображении Мастера — в этой параллельной реальности — Патриаршие как раз и должны были быть на закатанной под асфальт гигантской советской площади. «Когда в городе не остается ничего живого, тогда там появляется дьявол», — объясняет Денис Лищенко.
Локации в «Мастере и Маргарите» сложносоставные: одно и то же место могло сниматься в разных точках, на натуре, в павильоне, дорисовываться компьютерной графикой. Часто мелькает в кадре Российская государственная библиотека (1928, проект архитекторов Владимира Щуко и Владимира Гельфрейха). В интерьерах бывшей Ленинки проходит заседание Союза писателей. Здесь же, у третьего подъезда, снимали вход в ресторан, в то время как его интерьерами стали помещения в высотке на Кудринской площади.
Для дома Драмлита, где Маргарита разгромила квартиру критика Латунского (он, как мы помним, травил Мастера), «позировали» парадный вход в МГТУ им. Баумана и холл высотки у метро «Красные Ворота». Театр, где ставят пьесу «Пилат», — это Центральный театр Российской Армии (фойе) и Главное здание МГУ им. Ломоносова (фасад), зрительный зал — декорация и компьютерная графика.
Что касается психиатрической клиники Стравинского, то ее Денис Лищенко придумал с оглядкой на ДК Зуева архитектора Ильи Голосова в Москве.
Палаты и внешний балкон построили в павильоне, а необыкновенной красоты лестницу сняли в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге. Здание было спроектировано в 1970-е годы (архитекторы Владимир Щербин и Лидия Варшавская), но оно отлично вписалось в довоенную реальность фильма, что не случайно. Как объясняет Александра Селиванова, «в 1970-е в архитектуру во всем мире вернулся интерес к ар-деко».
Для бала Воланда идеально подошел отделанный олонецким мрамором Мраморный зал Российского этнографического музея в Санкт-Петербурге, а лестницу построили в павильоне.
Обиталище Мастера расположилось в здании уже из другой эпохи. Это дом Палибина на улице Бурденко в Хамовниках, построенный в 1818 году по типовому проекту для восстановления послепожарной Москвы. Несколько последних десятилетий в здании находился ГосНИИ реставрации, связанный с именем известного реставратора Саввы Ямщикова, который тоже в некотором роде был связан с кинематографом: он консультировал Андрея Тарковского на съемках «Андрея Рублева». Найти такое место, с садом и входом в подвал, было редкой удачей. В поисках подходящего дома команда объездила Минск, Санкт-Петербург, города Золотого кольца.
Тверскую улицу в сцене парада дорисовали в тех же масштабах, что и в фильме «Новая Москва». Для блошиного рынка использовали бутафорские колонны-ветераны, успевшие до «Мастера и Маргариты» поучаствовать в двух десятках фильмов. «Нехорошую квартиру» снимали в доходном доме Хренова на Таврической улице в Санкт-Петербурге и потом выстраивали ее интерьеры в павильонах в Москве.
Выбранную и разработанную художником-постановщиком стилистику подхватили и продолжили сотни специалистов по компьютерной анимации. Именно они дорисовали Москву по генплану 1935 года с якобы уже построенным Дворцом Советов, в сцене на Патриарших на втором плане «возвели» неосуществленный проект Наркомтяжпрома Ивана Фомина. Мастера компьютерной графики на 100% отвечали за полеты Маргариты.
Визуальный ряд картины выстраивался с невероятным вниманием к деталям. Например, трость Воланда в тексте романа имела черный набалдашник в виде головы пуделя. Но пудель, как ни крути, это весело. В результате набалдашник венчает голова Анубиса! Причем только третий вариант скульптурной головы сочли достойным фильма.
Внимание проявили даже к ключу, который Мастер похищает у медсестры в клинике Стравинского. Этой универсальной штуковиной можно открыть любую дверь, любой замок, в том числе на наручниках прикованного к койке поэта Бездомного. Как мог такой ключ выглядеть? В конце концов его сделали похожим на ключ начальника поезда.
Фильм «Мастер и Маргарита» во многом строится на двух важных цветовых нюансах: красном и зеленом.
Красный — совсем не кумачовый, как можно было бы ожидать от 1930-х годов, а глубокий винный, цвет запекшейся крови — был придуман художниками с 58-й (!) попытки. Но он создал ретроспективный, очень трагический взгляд на эпоху, причем в фильме обошлись без портретов Сталина.
И по контрасту зеленый — цвет весны и надежды — был неуместен, поэтому его заменили всеми оттенками болотного. «Нежелание видеть в кадре зелень наложило большие ограничения на выбор локаций, — говорит Денис Лищенко. — Мы вычеркивали все, где могла бы быть свежая листва».
И все-таки не детали, а акцент на тоталитарную Москву продолжает оставаться одним из главных достижений фильма (по крайней мере с точки зрения истории изобразительного искусства). Александра Селиванова надеется, что «Мастер и Маргарита» привлечет внимание широкой общественности к постконструктивизму 1930-х годов. Пока его мало кто идентифицирует как отдельное явление, и сама эта архитектура, смешавшись с более поздними сооружениями, стала не такой заметной, какой была вначале.
