«Граненого стакана на выставке не будет, так как это миф»

Сегодня в Музейно-выставочном объединении «Манеж» открывается выставка «Рабочий и колхозница. Личное дело». Что на ней можно увидеть, будет ли она понятна простому зрителю, можно ли влезть внутрь самого памятника и какие сюрпризы ожидали кураторов Андрея Паршикова и Веру Трахтенберг в ходе ее подготовки, выясняла наш корреспондент Алёна Лапина.

Идея выставки давно носилась в воздухе. Почему вы делаете ее именно сейчас?

Вера Трахтенберг: Для объединения «Манеж» вопрос музеефикации советского монументального наследия важен в первую очередь потому, что в его состав входит такая площадка, как «Рабочий и колхозница», и команда «Манежа» старается ее актуализировать, вывести на новый уровень. В то же время мы хотим рассказать историю существования памятника c момента его создания и до наших дней в контексте взаимодействия с культурными кодами советского искусства. Плюс, что немаловажно, эта выставка станет своеобразным эскизом новой постоянной экспозиции.

Андрей Паршиков: А мне, с точки зрения современного искусства, кажется, что сейчас, в постцифровую эпоху, рассмотреть советское прошлое в современных контекстах — самое время. Общество находится на пороге новых, постдигитальных технологий, и важно понять, какую роль в этом новом мире играет наследие высокого сталинского стиля.

В. Т.: Важно учитывать, что интерес зрителей и художников фокусируется на материальной культуре, с которой, в общем-то, мы сталкиваемся каждый день в городе: в метро, в архитектуре…

Выставка называется «Рабочий и колхозница. Личное дело». Почему?

А. П.: «Рабочий и колхозница» — это памятник. И речь будет в первую очередь идти о нем. Мы рассмотрим его «личное дело»: обстоятельства, в которых он существовал в 1930-х годах, в 1940-х, в 1950-х, что с ним сейчас, как на него все это время влияли контексты эпохи. Также «личное дело» — это исследование биографий и творчества его создателей — Мухиной и Иофана. И это «дело» того самого сталинского большого стиля и того советского канона, который наиболее масштабно выражен в скульптуре Веры Мухиной.

Что мы увидим в залах?

В. Т.: На выставке будут показаны архивные материалы — документы, фотографии, которые имеют отношение к созданию памятника, его экспонированию на Всемирной выставке в Париже в 1937 году и, собственно, всей его последующей истории. Также будут оригинальные предметы из коллекции МВО «Манеж», имеющие отношение к творчеству авторов памятника и павильона-постамента — Веры Мухиной и Бориса Иофана. Это мебель, предметы быта, различные документы, письма, марки, фотографии — большой контекст, позволяющий воссоздать ощущение эпохи. Также будет много работ современных художников.

Художники делали их специально для выставки?

А. П.: Три сделаны специально. Одна из них — работа российской художницы Натальи Вициной. Она продолжает серию «Песня о Родине», которую начинала для выставки в «Круговой кинопанораме» на ВДНХ. Для нас она делает четыре живописных произведения. Также новую работу представит Аня Шестакова. Она сделала аудиоинсталляцию — выпустила виниловые пластинки, на которых записала «звучание» технологии создания памятника — односторонней точечной сварки тонких листов облицовки из аустенитной стали с внутренним каркасом. Затем звукорежиссер из группы Buttechno свел ее в некий танцевальный ремикс, который мы будем крутить прямо в фойе Музейно-выставочного центра «Рабочий и колхозница». А художник Александр Образумов сделал новую работу, посвященную памятнику, которая называется «Крест-накрест, рукоятками книзу». Она о том, что в монументе Веры Мухиной использовалась символика серпа и молота, которая затем, после 1937 года была возведена в ранг государственного символа.

В. Т.: Как и в религиозном искусстве, в тоталитарном, в том числе советском, существовал строгий канон изображения символики, и здесь мы впервые видим изображение серпа и молота: действительно крест-накрест, рукоятками книзу — как, собственно, они и изображались на протяжении всей последующей истории Советского Союза.

А. П.: В этой работе художник анализирует опыт 12 стран, где после десоветизации или других исторических процессов была официально запрещена советская символика, и на языках этих стран выцветшими знаками Александр написал основную догму этого стиля — «крест-накрест, рукоятками книзу».

Как вы совместите современное искусство с архивными историями, с мебелью, марками, посудой?

В. Т.: Cовременное искусство не вступает ни в какое противоречие с архивными материалами. Мы не планируем хронологического экспонирования — в том смысле, что на выставке не будет все организовано таким образом, что сначала вы видите архивы 1937-го, а дальше — работы, созданные в 2015 году. Нет. Мы сделаем интереснее: когда зритель перемещается с первого этажа — где мы, кстати, планируем создать новую постоянную экспозицию, после того как закончится временная выставка, — на следующие уровни, он совершает путешествие от того времени, когда советское искусство находилось в зените славы, к моменту его угасания и дальше — к нынешнему моменту, когда уже произошла археологизация советской эпохи, когда советский стиль представляется уже, скорее, как некий артефакт, который можно исследовать и который существует отдельно от своего первоначального идеологического значения.

Вера, как мы знаем, вы главный хранитель музейных предметов МВО «Манеж». Были ли какие-то сюрпризы при подготовке выставки?

В. Т.: Готовя эту выставку, мы обнаружили элементы оригинальной внутренней конструкции памятника. Дело в том, что, когда его демонтировали для реставрации в 2003 году, он был разобран, и в ходе реставрационных работ выяснилось, что изначальный внутренний каркас — металл с клепкой — отжил свое, морально и физически устарел и не может держать внешнюю обшивку. Был изготовлен новый. Части старого каркаса были свалены на площадке в относительной близости к выставочному центру, где пролежали около пяти лет, пока сотрудники «Манежа» вместе с чиновниками из департаментов культуры и культурного наследия Москвы не провели экспертизу. Они выяснили, что это действительно элементы внутренней конструкции памятника. Они сохранились на территории автостоянки благодаря ее работникам, которые теоретически могли сдать их в металлолом. Эти элементы представлены на выставке, где мы сможем впервые увидеть внутреннюю конструкцию узнаваемых деталей памятника в натуральную величину.

В сам памятник «Рабочий и колхозница», внутрь, можно войти?

В. Т.: Нет, в памятник нельзя войти. Павильон существует отдельно, а памятник — отдельно.

И все-таки интересно: в Волгограде есть «Родина-мать зовет», в нее же заходят, поднимаются.

В. Т.: Да, но это Евгений Вучетич. Во-первых, разница примерно в 25 лет. Во-вторых, Вучетич работал…

Я не про то! Главное — залезть!

В. Т.: Ну, Бугаеву это удалось, как мы знаем, в начале 1990-х. Я говорю об известном перформансе художников Бугаева (Африки) и Ануфриева «Рождение агента». Это было еще до того, как кто-то задумался о реставрации памятника, и он стоял не на павильоне, а на низком постаменте, который жутко не нравился самой Мухиной. Перформанс заключался в том, что художники взяли лестницу, приставили ее к памятнику, влезли туда — а часть обшивки вынималась, — и Бугаев залезал внутрь, вылезал обратно, залезал, вылезал…

Это будет на выставке?

В. Т.: Конечно, мы покажем фотодокументацию. Но мы не можем сейчас повторять подвиг Бугаева. С тех пор изменилось отношение к объектам культурного наследия федерального значения.

А что сейчас находится внутри?

В. Т.: Внутри ничего не находится. Памятник состоит из внутреннего каркаса и внешней обшивки. Этот памятник не предназначен для того, чтобы там внутри что-то было. Конструкция сделана таким образом, чтобы ее можно было разобрать, потому что скульптура должна была быть перевезена из Москвы в Париж. Кроме того, возможно, так Мухина хотела воплотить свою задумку агитации в скульптуре, плаката в скульптуре: мобильный конструктор, который мы можем собрать, разобрать, перевезти. Это скелет. Но, как показала практика подобных гастролей, каждый раз после сборки-разборки часть деталей подвергалась такой деформации, что приходилось делать новые. После того как памятник вернулся из Парижа, шарф, часть руки и другие детали, включая даже внутренние конструкции, пришлось переделывать.

Когда он был в Париже?

В. Т.: В 1937-м. И снова собрали его здесь в 1939-м.

И больше никуда он не ездил? И никогда не поедет?

В. Т.: Надеюсь, нет.

Выставка будет понятна простому зрителю?

А. П.: Мне кажется, что она рассчитана на широкую аудиторию. Выставка сопровождается огромным количеством текстового материала, объяснений к работам современных художников. Также на ней будут медиаторы — они будут отвечать на все возможные вопросы.

На четвертом этаже мы устроим медиатеку, которую делаем совместно с порталом Bookmate. Там мы собрали подборку электронных книг — некоторые из них были специально оцифрованы для выставки — по искусству советской эпохи, касающихся памятников, авторов конкретно этого памятника и вообще культуры того времени. Там посетитель сможет либо со своего устройства, либо с наших планшетов зайти на электронную полку Bookmate и спокойно, в приятной обстановке читать эти электронные книги.

В. Т.: Вообще эта выставка абсолютно для всех: как для людей, которые мало знают о Вере Мухиной и вообще о советском монументальном искусстве, так и для специалистов, которые, возможно, увидят и узнают что-то новое.

Она перерастет в постоянную экспозицию?

В. Т.: Сама выставка длится с 16 декабря по 28 февраля, но впоследствии объединение «Манеж» планирует открыть новую постоянную экспозицию, в которую будет периодически вливаться что-то дополнительно, потому что любая стационарная предметная экспозиция морально устаревает: невозможно все время смотреть одно и то же. Поэтому постоянная экспозиция, посвященная истории памятника «Рабочий и колхозница», будет обновляться.

А мы увидим на выставке «Личное дело» тот самый граненый стакан?

В. Т.: Вообще история о граненом стакане — это миф. На выставке будет личная посуда Мухиной: чашка Мухиной, ложка Мухиной.

Все-таки граненого стакана не будет?

В. Т.: Граненого стакана не будет, можно прийти со своим. Потому что это, как я сказала, — миф, а мы не занимаемся мифами — мы занимаемся искусством.