Нобелевский лауреат вступил в дебаты The Art Newspaper о том, зачем нам искусство

В Нью-Йорке в Музее современного искусства (МoМА) прошли публичные прения на тему «Зачем нужно искусство?», организованные газетой The Art Newspaper при поддержке Volkswagen. Серией таких открытых дискуссий с участием видных представителей разных сфер знания международная сеть изданий, в которую входит и наша газета The Art Newspaper Russia, отмечает 25-летие выпуска первого номера «головной», английской газеты. Дебаты начались осенью в Британском музее, продолжились с большим успехом в декабре в Эрмитаже, а после Нью-Йорка планируются в октябре в Музеях Ватикана.

Идея пригласить на показательные выступления не только профессионалов в сфере искусства, но и авторитетов в других областях, принадлежит Анне Сомерс Кокс, основателю, ныне генеральному директору The Art Newspaper. По ее словам, «в эти мучительные и ужасные времена мы особенно нуждаемся в обсуждении вопроса о роли искусства, ведь мы жаждем искусства, которое бы утешило нас или по крайней мере нас просветило».

Перед началом дискуссии на трибуну поднялась Инна Баженова, издатель и владелица сети The Art Newspaper. В своей речи она сделала акцент на роли искусства как средства дипломатии и подчеркнула, что стремится сохранить независимость и высокий профессиональный уровень газеты, снискавшей признание мирового художественного сообщества. «Искусство — это область, где мы можем отринуть противоречия и прийти к общему пониманию. Визуальный язык един для всех, и он ясен без слов. The Art Newspaper всегда была и должна оставаться независимой от любого влияния, политического или экономического. Мы стремимся объединить как можно больше людей в общем пространстве мировой культуры. И газета об искусстве — это как раз такое пространство».

Несколько сотен зрителей, собравшихся в кинозале МoМА (вход был бесплатный, по предварительной регистрации), приветствовал директор музея Гленн Лоури. По сценарию, которому следуют все дебаты, директору музея принадлежит роль «судьи», который выслушивает показания «свидетелей». «Прокурором» на этот раз выступила Кейт Д. Левин, руководитель Bloomberg Cultural Assets Management (Управления по вопросам культурных ценностей), ранее заведовавшая нью-йоркским департаментом по делам культуры. (Напомним, что в Петербурге эту роль блистательно исполнил телеведущий Владимир Познер.)

Первым к микрофону позвали Эрика Канделя, лауреата Нобелевской премии 2000 года за открытия в области изучения клеточных и молекулярных механизмов памяти. Нейрофизиолог, профессор Колумбийского университета рассказал об интереснейших открытиях, которые привели его к написанию готовящейся к выходу книги Reductionism in Art and Brain Sciences: Bridging the Two Cultures («Редукционизм в искусстве и в науках о мозге: наведение мостов между двумя культурами»). Хотя книга посвящена абстрактному экспрессионизму, Эрик Кандель сосредоточился на том, что наибольшее удовольствие люди получают от распознавания знакомых образов, а это лучше изучено на примере портретов и узнавания лиц. «Возьмем, к примеру, лицо моей жены. Мне не нужно много деталей, чтобы узнать его из тысячи других», — пошутил профессор. И привел множество любопытных фактов: что наукой доказано, что люди воспринимают лица по семи точкам-кластерам, что такой механизм узнавания был заложен в нас в процессе эволюции, что даже дети легко отличают сотни незнакомых лиц, что, если перевернуть изображение лица, мы теряем эту точку опоры. И дальше пришел к неожиданному выводу: чем более абстрактно изображение, чем больше усилий требуется от мозга для его распознавания, тем больше мы получаем удовлетворения от искусства. Идеи Эрика Канделя любопытно пересекались с мыслями его коллеги, российского нейропсихолога Татьяны Черниговской, выступавшей на дебатах в Эрмитаже.

Второй «свидетель», Дж. Томилсон (Том) Хил III, президент Blackstone Alternative Asset Management, попечитель Метрополитен-музея, коллекционер, посвятил свою речь проблеме, которую обсуждают не только в университетских аудиториях, но и на любой кухне: почему люди платят такие большие деньги за искусство? Может ли рынок быть критерием ценности искусства? И вообще, почему люди в принципе становятся коллекционерами? Он напомнил, что рынок искусства был всегда: и в эпоху Александра Македонского, и во времена Рафаэля и Тициана. Сегодня можно выделить три главные «ценности» искусства: во-первых, инвестиционная, или консервативная, ценность в значении сохранения финансовых средств в художественных активах; во-вторых, социальная ценность — покупка того, что модно, о чем говорят; и наконец, «эссенциальная» ценность искусства, то есть присущая ему независимо от моды и спроса, отвечающая на простой вопрос — «хорошее» или «плохое» это искусство. Как считает Дж. Томилсон Хилл, относящиеся к первой и второй категории коллекционеры «покупают ушами», то есть доверяют мнению экспертов-медиаторов, роль которых необычайно возросла в последнее время. Эксперты потеснили с пьедестала даже музеи, которые традиционно играли роль арбитров вкуса. Но, по мнению спикера, главная роль принадлежит тем коллекционерам, которые чувствуют «эссенциальную» ценность и покупают искусство, невзирая на мнения экспертов и котировки, как, например, поступала знаменитая Пегги Гуггенхайм. Именно такой подход к искусству и заслуживает всех рисков, с этим связанных, — так завершил свою речь Дж. Томилсон Хилл.

Суть речи третьего «свидетеля», Джеймса Дэвиса, сотрудника подразделения культуры в компании Google, которое знаменито проектом по оцифровке изображений ведущих музеев, сделавшей доступной шедевры мирового искусства всем, кто имеет выход в Интернет, а ранее куратора лондонской галереи Тейт, была не столь очевидной. Джеймс Дэвис говорил о пустоте и о разнице между думанием и деланием. «Я много размышлял над этим выступлением, над презентацией и ничего не делал», — сказал Дэвис. Его мысли о том, что заставляет нас что-то делать, могут быть близки посетителям социальных сетей, ставящим «лайки», но не предпринимающим каких-то физических усилий для осуществления своих идей. По мнению Дэвиса, именно художники помогают нам осознать и преодолеть эту пустоту и это бездействие.

Подтверждением его слов могло служить выступление четвертого «свидетеля», Лины Лазаар, куратора тунисского происхождения, организатора Jeddah Art Week в Джидде в Саудовской Аравии. В ответ на первую кровавую бойню, устроенную исламистами в Тунисе в прошлом году, она организовала там крупную выставку под названием «Весь мир — мечеть», на которой были представлены концептуальные работы арабских художников. Лина Лазаар говорила о том, что может сделать искусство там, где кажется, что оно ничего не может сделать. Она рассказывала о социальной роли художественных проектов, о том, как важно, чтобы публика была вовлечена в них и не чувствовала себя «чужой», а также о том, как важно привлекать к художественным проектам представителей религиозных конфессий и вступать в диалог с самыми разными социальными группами.

После нескольких вопросов из зала, ответов и шуток дискуссию подытожил Глен Лоури: «Искусство — это то, что нас объединяет, что заставляет думать о разных слоях восприятия и, наконец, что просто помогает нам жить в этом мире».