18+
Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
После заявления Константина Райкина об участившихся в России запретах выставок и спектаклей и ответа на него Дмитрия Пескова, пресс-секретаря президента РФ, что цензуры в стране нет, а государство имеет право «обозначить ту или иную тему» произведения искусства, если его создание финансируется из бюджета, в дискуссию вступил кинорежиссер Андрей Звягинцев. Он заявил, что «в пространство культурной жизни страны цензура вошла в полный рост». Мы, в свою очередь, выяснили мнение участников отечественной арт-сцены о происходящем и спросили, сталкивались ли они с цензурой.
Александр Шабуров, художник
«Мне как художнику выгоднее сказать, что цензура есть»
Мне как художнику выгоднее сказать, что, конечно, цензура есть и я стал ее жертвой. Помню, когда у нас была первая зарубежная выставка, первое, о чем спрашивали, — как мы смогли преодолеть препоны путинской цензуры. И если ты не подыгрываешь такому, тут же теряют к тебе интерес. Поэтому я как художник хочу сказать, что цензура есть и я испытываю всеми фибрами души ее давление на себя и являюсь главным борцом с ней.
Но если отложить эмоциональный пропагандистский аспект, то проблема сложнее. Сейчас какая-то более сложная система. Государственной цензуры как таковой у нас нет, но все журналы и газеты кому-то принадлежат, и в каждом СМИ есть своя идеология и свои ограничения. Нигде информация не подается прямым потоком, без монтажа.
Раньше творец был в привилегированном положении, а сейчас любой активный пенсионер или депутат может на выставку зайти и осуществить какую-то борьбу идей в буквальном смысле. Мы жили в своем выдуманном мире, но эти времена закончились с Авдея Тер-Оганьяна, который рубил иконы (перформанс «Юный безбожник» 1998 года. — TANR). Теперь всегда есть люди, которым это может не понравиться.
Сейчас капитализм на дворе. И если какой-то музей принадлежит владельцу, то этот музей отражает точку зрения владельца. Почему же государство так не может поступать?
Государству было бы выгоднее создавать для внесистемных элементов места, где они могли бы свою антисистемную деятельность осуществлять в пригодных для системы формах. Творческие деятели по определению антисистемные элементы, система должна их включать в себя, а не выкидывать.
Андрей Монастырский, художник
«Художникам и руководителям культурных институций, на которых оказывают давление, я советую уезжать на Запад»
Сейчас цензура, конечно, проявляется. Интенция очевидна на цензуру, запреты и так далее. Это антиконституционное явление, потому что в Конституции есть прямой запрет цензуры. На мой взгляд, государство — это просто управляющая компания, менеджеры и все. И если государство начинает порождать в себе идеологические комитеты, то это уже движение в сторону обычного тоталитарного государства.
Художникам и руководителям культурных институций, на которых оказывают давление, я советую уезжать на Запад, в свободные страны. Или работать так, как мы все работали в 1970-е — начале 1980-х: по подвалам и мастерским, ограничиваться своим кругом, зрительскими показами. Да, для себя делать и для тех свободных демократических стран, которые основывают свою жизнь на трех китах: демократии, правах человека и гуманизме. Все остальные явления, которые не подпадают под эти три кита, — архаические образования.
Предсказать, будут ли учащаться случаи цензуры в России, невозможно. Идет постмодернистский проект тоталитаризма, а в нем могут быть совершенно непредсказуемые ходы и движения. Это все может быть чисто настроенческим: вдруг раз — и все исчезнет или, наоборот, укрепится. Это фарсовые, не трагические пока движения.
Андрей Ковалев, арт-критик, историк искусства
«Наступило страшное время — время самоцензуры»
Наступило страшное время — время самоцензуры. Цензура, несомненно, есть. Самый последний пример — Центр имени братьев Люмьер. И эта цензура перерастет в самоцензуру теперь. The Art Newspaper Russia о многом не пишет.
О Пескове что можно сказать? Это не его деньги, а наши с вами. Что будет дальше? Я думаю, что будет все хуже и хуже.
Василий Церетели, исполнительный директор Московского музея современного искусства
«В Америке, помимо госзаказов, существует колоссальная поддержка независимого искусства»
Я полностью поддерживаю Константина Райкина. До своей знаменитой речи он выступал еще на встрече, посвященной современному искусству в Общественной палате, которую проводил Андрей Ковальчук, — там я был. Райкин на 100% прав в своих высказываниях о цензуре во всех сферах: СМИ, искусстве, театре.
Не нужно далеко ходить, чтобы привести примеры. В Манеже разгромили выставку Вадима Сидура. Скульптуры, которые были частью наследия нашей страны, безвозвратно утрачены, но какое наказание за это получили вандалы? И почему-то не возникло того общественного резонанса, который был, когда вылили кислоту на «Данаю» Рембрандта!
Была история, когда пытались помешать проведению выставки Джейка и Диноса Чепменов в Эрмитаже, их обвиняли в экстремизме.
Что касается нашего музея: когда мы выставляли работу Юрия Орехова, великого скульптора, члена Российской академии художеств, который был одним из скульпторов храма Христа Спасителя, пришли люди и начали проводить шествия, заставили демонтировать работу, хотя это был классический образ распятия, там не было никаких оскорбляющих посылок.
Когда люди, не понимающие язык культуры и искусства, культурные коды, необразованные в этой области, начинают судить о творчестве и о культуре, это неправильно, это плохо. Такие люди сносят все на своем пути без разбору.
Могу сказать одно: у России есть своя история, не нужно списывать что-то под копирку из опыта зарубежных стран, нужно исходить из наших реалий. Но в Америке, помимо госзаказов, существует колоссальная поддержка независимого искусства, послабление налогов для художников, что гарантирует развитие искусства в стране. Или если уж брать с кого-то пример, то это Китай, где развиваются все искусства: и классические, и современные. Там строят мастерские для современных художников, их поддерживают на другом уровне.
Анатолий Осмоловский, художник
«Значительную роль в этой вакханалии играет пониженный статус работника культуры»
Цензура сейчас явно присутствует. Моя концепция следующая. В российском государстве — бардак. И вот в этом бардачном состоянии всякие маргиналы берут на себя право и ответственность решать, что должно быть на сцене театра или в выставочном зале, а что не должно. Все эти персонажи — «Союз офицеров» и так далее, — все эти якобы существующие общественные организации в большинстве случаев посетители всяких психиатрических учреждений разной степени закрытости. Это власть черни.
Разные времена — разные контексты. В 1990-е годы я сталкивался с давлением со стороны Федеральной службы безопасности. В последнее время как-то сталкивался с Энтео (Дмитрий Энтео, напавший на выставку скульптур Вадима Сидура в Манеже. — TANR). Очень значительную роль во всей этой вакханалии играет чрезвычайно пониженный статус работника культуры. Это дает возможность персонажам вроде Энтео выражать свое мнение по поводу искусства. Совершенно понятно, что Сидур — это один из выдающихся российских художников-модернистов, но его статус не определен до сих пор. Это бардак в государстве.
Ответ Пескова Райкину — довольно позорное высказывание в парадигме XIX или даже XVIII века. Конечно, в цивилизованной стране никогда не существует никакой взаимосвязи между задачами государства и производством той или иной культурной продукции. Только когда деятельность художника проходит в наиболее свободном режиме, у него есть шанс создать что-то конкурентоспособное. У нас же очень часто повторяют «кто заказывает музыку, тот ее и танцует» — это все совершенно жуткая, нецивилизованная отсталость.
Кирилл Данелия, галерист
«Песковские и мединские слова я как бизнесмен не могу не признать правдивыми»
Государственная цензура есть, я полностью поддерживаю заявление Райкина. Заявление это прекрасно не тем, что говорит о давно известных вещах, а тем, что говорит о коллективной трусости, которая существует, о страхе слететь с бюджета.
В то же время песковские и мединские слова я как бизнесмен не могу не признать правдивыми, ведь кто платит, тот и заказывает музыку. Если хотите безобразие, то творите это на частной территории.
К атакам на Центр имени братьев Люмьер я отношусь как к жуткому проявлению охоты на частные деньги. Ребята просто борются за бюджеты, высасывая из пальца темы для скандалов. Проблема в том, что в государстве всегда будет маленькая группа, которая сидит на государственных деньгах и ничем не рискует, и группа борющихся против них, которые рискуют, и не только деньгами.
Как сказал Костя, если мы объединимся и покажем цеховое уважение друг к другу и солидарность, то что-то может улучшиться, но все-таки мракобесие всегда главенствовало в этой стране.
Марат Гельман, галерист, экс-директор Музея современного искусства PERMM
«Сегодня человек, возглавляющий культурную институцию, и художник в целом должны быть мужественными»
Формально цензуры нет. Можно считать цензурным только порядок выдачи разрешений на прокат фильмов. Реально цензура появилась с 2004 года, но пряталась, а с 2012 года стала публичной, ее перестали стесняться. Так, во время первой Биеннале современного искусства в Москве через ее комиссара Иосифа Бакштейна шепотом просили не трогать три темы: Путин, церковь, Чечня. Тогда же состоялась безуспешная попытка Госдумы запретить оперу Десятникова — Сорокина «Дети Розенталя» в Большом театре и мою выставку «Россия-2» в Центральном доме художника. Депутатам объяснили: они вправе назначать и увольнять директоров гостеатров и музеев, но не вправе вмешиваться в репертуар и запрещать.
А в 2012-м уже стали общим местом разглагольствования Минкульта о госзаказе как праве на цензуру. Причем они цинично говорят о цензуре только в госучреждениях и при этом насылают общественников с нагайками в частные институции. В результате некоторые мои коллеги стали говорить, что вот советская цензура хотя бы осуществлялась образованными людьми, а не невежественными общественниками типа «Ночных волков» и «православных братств».
К сожалению, сегодня человек, возглавляющий культурную институцию, и художник в целом должны, кроме таланта, компетентности, быть мужественными. Уметь говорить нет, не бояться лишиться места в случае конфликта. Отношения власти и искусства сегодня я бы назвал противостоянием. Многие из тех, кто считал еще три года назад, что я вел себя слишком жестко, сегодня понимают, что власть не интересуют наши нюансы и компромиссы. Они хотят полного подчинения своим корыстным интересам, выдавая их за интересы общества.
Дело в том, что при любой власти у искусства, так же как у медиа, своя позиция. Ведь признают они, хотя бы формально, разделение властей на судебную, законодательную и исполнительную? Должны и в общественном пространстве признать, что исполнительная власть должна дистанцироваться от принятия решений в искусстве и только создавать условия. Это требует вообще изменить работу Министерства культуры. Что касается воспитания патриотизма, то пусть Министерство обороны или ФСБ заказывают, уговаривают авторов, занимаются своеобразным product placement так же, как любая внешняя по отношению к Минкульту и к культурным институциям организация.
Лев Евзович, художник (группа АЕS+F)
«Сами институции не показывают и не выставляют то, что будет в этой атмосфере воспринято как нелояльное искусство»
Я думаю, что цензура существует. Просто не в том виде, как это было в Советском Союзе, не в виде определенных органов и институций. Она существует прежде всего как самоцензура. Сами институции не показывают и не выставляют то, что, как им кажется, будет в этой атмосфере воспринято как нелояльное искусство.
Общеизвестные случаи цензуры — те же Pussy Riot и Петр Павленский.
Как правильно сказал кто-то из политических комментаторов, высказывание Пескова — это свидетельство феодализма. Если господин или феодал платит, он и заказывает.
Есть какие-то небольшие надежды на то, что все эти заявления повлияют на ситуацию, но я почти уверен, что нет. Сейчас весь тренд негативный, и дальше будет хуже и хуже.
Борис Бернаскони, архитектор
«Цензура становится самым мягким способом государства защитить свою позицию»
Есть позиция государства, которую должны поддерживать власти и люди, ее представляющие. Есть позиция гражданина государства, которая может не совпадать с позицией государства, то есть с позицией людей, представляющих государство. Если эти две позиции не совпадают, цензура становится самым мягким способом государства защитить свою позицию.
С давлением со стороны власти никогда не сталкивался. Сталкивался с давлением со стороны представителей власти, которые хотели бы, чтобы я считал, что они представляют государственные интересы, но действовали они лишь в интересах собственных.
Нас нужно спросить не о том, чего нам ждать от власти, а о том, что нам нужно сделать, чтобы наши ожидания стали реальностью.
Олег Кулик, художник
«Это как погода: если станет холоднее, я просто оденусь потеплее»
Цензура у нас, конечно, есть. Все об этом знают: закрываются выставки, запрещаются события. Просто цензура еще не введена официально.
У русских людей очень много стереотипов, но я считаю, что любые общественные ценности — это зло для художника. Не важно, государство их транслирует, или группа возмущенных товарищей, или коллеги по цеху. Вспомните проекты галереи Гельмана на «Винзаводе», выставку «Духовная брань», нашу с Павичевым выставку «Дома и окна», которая вообще была неполитическая.
Все это на меня никак не влияет, я на это внимания не обращаю. Знаете, это как погода: если станет холоднее, я просто оденусь потеплее.
Ильдар Галеев, галерист
«Когда государство проплачивает произведение искусства, это произведение лишается смысла»
Я бы не стал комментировать слова Константина Райкина: в его речи есть множество подводных камней. Я считаю, что такие заявления против цензуры — следствие некой хронической ситуации, когда уже трудно сдерживать эмоции по этому поводу. Однако я полностью согласен с позицией Андрея Звягинцева о заявлении Дмитрия Пескова. Когда государство проплачивает произведение искусства, это произведение лишается смысла. В этом случае искусство теряет свою основную функцию. Когда искусство заказывается и оплачивается, это абсурдно.
Во время подготовки данного материала пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков сделал еще несколько заявлений. Он призвал Александра Залдостанова извиниться перед Константином Райкиным за оскорбительную речь, произнесенную байкером в интервью Национальной службе новостей. Кроме того, Песков прокомментировал статью режиссера Андрея Звягинцева «Дурной сон госзаказа», опубликованную в газете «Коммерсантъ». «Здорово, аргументированно написал [Звягинцев]. Я с большим уважением отношусь к его точке зрения, но я не во всем с ним согласен», — сказал Песков.
