Елена Китаева: «У дизайна есть артистическая функция»

Можно ли сказать, что художник Китаева и дизайнер Китаева — это два разных амплуа? Вы для себя разделяете эти сферы?

C одной стороны, налицо «раздвоение личности», а с другой — в те времена, когда я выбирала, чем буду заниматься, это были очень разные профессии. Не существовало даже такого названия профессии — «дизайнер», у меня в дипломе написано «художник-конструктор». И мне повезло, что в Академии художеств была общая специализация, были все академические дисциплины, в том числе скульптура и живопись. Нас учили работать руками, работа руками дала нам выжить в этом мире. А сегодня, на мой взгляд, дизайн и искусство идут параллельно. В работах коммерчески успешных художников сейчас трудно понять, это дизайн или искусство. Во всяком случае, применяются технологии дизайна.

Всегда есть художники, которых такая позиция расстраивает, они не хотят, чтобы упрощалось понимание произведения искусства.

Сейчас мы находимся в переходном периоде, когда все еще свежи предания об «искусстве как искусстве» с традиционными материалами, заложенными в него высокими идеями. А на самом деле Дэмиен Херст или Джефф Кунс — это что? Это фабричное производство искусства. У дизайна есть чисто прикладная функция, но есть функция артистическая. Просто арт-дизайн, который существовал всегда, но имел факультативную функцию, сейчас выходит на первый план. Мне кажется, что художникам, которые страдают по прежнему отношению к искусству, пора сказать до свидания. Процессу невозможно дальше препятствовать, слишком быстро современные технологии внедряются в искусство. Посмотрите на наших AES+F, их проекты неразрывно связаны с высокими технологиями, виртуальной реальностью.

А о чем была ваша самая первая выставка?

Это было в 1994 году, на Якиманке, где в то время существовал неформальный центр современного искусства. На ней были выставлены плакаты и объекты, которые объединял красный цвет. Плакаты изображали движущиеся механизмы: авто, самолеты, цеппелины, гоночные машины. Кстати, эти работы выставлялись в Палаццо делле Эспозициони в Риме в 2015 году. А объектами были большие скульптуры юлы. Этот движущийся образ до сих пор меня преследует.

Так же, как и любовь к плакатам. Она, кстати, нашла отражение в последней выставке «Больше жизни» на «Винзаводе», куратором которой вы стали.

Верно, это сошлось с моими старыми увлечениями. В запасниках стадиона «Лужники», который в этом году отмечает свое 60-летие, обнаружилось много старых советских плакатов, которые чудом сохранились. Обычно подобные коллекции у нас принимают за мусор. Эти плакаты, как ни странно, сейчас, с современным пристрастием к здоровому образу жизни, актуальны. Это след того, чего уже нет. Мы разделили выставку по видам спорта, собрав в каждом разделе широкий хронологический отрезок начиная с 1920–1930-х годов и заканчивая 1980-ми. Благодаря этому можно увидеть, как менялся художественный стиль в плакатах в зависимости от времени.

На вашей выставке «Завтрак, обед, ужин» главными объектами стали супрематические скульптуры. Вам близки идеи авангарда?

Я эпигон конструктивизма, супрематизма. Это сейчас авангард уже признан как качественный рывок в нашем искусстве и великий период в мировом, а когда я училась, это была запретная тема, не было ни книг, ни доступной информации о нем. Потом уже, после 1990-х, все выплеснулось: и исследования, и вся информация об авангарде, — все было поднято со дна.

Сегодня эти идеи вдохновляют многих. Например, Наталья Меркулова сняла фильм «Лестница Родченко», главную роль в нем сыграла Рената Литвинова, а вы также делали с ней выставочный проект. Что это было?

Мы сделали прекрасную выставку, на мой взгляд. Она называлась «Девушка и смерть». Это были большие портреты Ренаты в образах женщин — жертв и убийц (Лукреция, Дездемона, Брунгильда, Саломея). Я придумала, что сниму ее в определенных мизансценах, а она напишет к ним тексты. Эти портреты с почти сюрреалистическими текстами Ренаты выставлялись в сложных рамах как один объект. Потом художник Тимур Новиков показывал их и в Петербурге, и в Стеделейк-музее в Амстердаме в рамках выставок его Новой академии.

А ведь вы работали еще и с фарфором! Как появилась идея создания фарфора для выставки «Степанова-style»?

Я не раздумывая бросаюсь вслед тому, что мне нравится. Мне вообще больше нравится моя выставка «Электромеханический балет» 2005 года с вращающимися фанерными балеринами, которую курировала Ольга Лопухова, и та же выставка «Завтрак. Обед. Ужин». Это чисто скульптурные истории. Для проекта «Степанова-style», посвященного юбилею художницы Варвары Степановой, я сделала коллекцию «куклоидов» — фигур из фарфора, вдохновленных разработанной ею одеждой. У меня получилась красивая унификация: у кукол была примерно одинаковая жесткая геометрическая форма, но разная одежда, ведь, по мысли Степановой, выкройка у нарядов должна была быть одна, а их украшение — разным. Помимо куклоидов, в проект входит два набора декоративных тарелок. Один создан по мотивам рисунков Степановой для тканей, а другой — «Номера», где я отразила свое восхищение ее работой с типографикой.

Сейчас, к 2017 году, люди выбирают символ для новых денег. Вы опередили эту идею на 20 лет.

Деньги все-таки имеют свою семантику. Вы не будете спорить с тем, что изображение кодирует смысл и в конечном итоге судьбу. Правильное и красивое облагораживает и наделяет силой. В 1997 году, когда этот посыл про новую жизнь и новые деньги был важен, мы — телеведущий Леонид Парфенов, галерист Марат Гельман и я — сделали проект «Новые деньги». Нам показалось, что забыты лица, персонажи, которые являются основой и силой нашей культуры. Нам было важно выбрать «правильных» представителей. Споры были жаркими. Под каждого персонажа была подведена логическая база, и во всем этом процессе и состоял смысл — не в конечном результате.

Вокруг этого проекта тогда сложилась очень странная ситуация. Люди подумали, что грядет деноминация и выпуск новых денег. Рассказывали даже ужасные истории о том, что в каких-то деревнях Сибири мошенники распечатали наши деньги и обманывали бабушек. История кончилась тем, что Печатный Двор реально вступил в дискуссию. Стали обсуждать не художественные качества проекта — нас обвинили в том, что на деньгах нет защиты и водяных знаков. А мы им говорим: «Мы не об этом, мы хотим, чтобы Уланова, чтобы Малевич были на деньгах. Чтобы там оказались Менделеев, Алехин, Гагарин». Эта была прекрасная, но утопическая идея.

Во многих ваших заставках на телеканале «Культура» используются элементы текста, словно отрывки из газет. Это намек на то, что вы работали в печатных СМИ?

Я была дизайнером первых 20 номеров «Художественного журнала» — первого периодического издания, посвященного современному искусству, под редакцией Виктора Мизиано. Сейчас журнал выглядит по-другому, тем не менее у него был «романтический период», в котором я поучаствовала. Но для меня все-таки нет разницы в жанрах медиа. Дизайнер, как и художник, использует одни и те же принципы, знания, отправные точки.

При оформлении телепрограммы вам важно ее содержание? Или вы воплощаете определенную идею, которой увлечены?

Я уверена в том, что любой художник все равно любит форму больше, чем содержание. И пусть концептуальное искусство доказывает обратное, для меня форма важнее. Я формалист в хорошем смысле слова. В этом плане работа на телеканале «Культура» — настоящий рай: мы здесь имеем дело только с самыми лучшими произведениями искусства, здесь не зазорно иногда забыть о содержании и увлечься красотой.

Расскажите о вашей концепции художественного оформления телеканала «Культура», за которое вы получили четыре премии ТЭФИ.

Наш канал не несет в себе революционных идей. Мы любим традицию и очень деликатно и бережно к ней относимся. Я не могу делить дизайн канала на «было» и «стало», все течет и развивается органично. Время показывает, что у нас сохранились ценности, которые близки всем. Нам повезло еще и с тем, что у нас нет политики, «желтизны».

Каждый год мы запускаем масштабные музыкальные проекты: «Большая опера», «Большой балет», где я с удовольствием применяю свои знания истории искусств. У нас много познавательных, документальных, исторических фильмов и программ, прекрасные костюмированные исторические сериалы, классика мирового кино... Всего не перечислить.

Главный редактор и директор нашего канала Сергей Леонидович Шумаков — большой поклонник изобразительного искусства. Он инициировал создание телевизионного журнала-альманаха «Искусственный отбор», где как раз мирно соседствуют и классическое, академическое, и современное искусство.

Нельзя не вспомнить ваши замечательные прогнозы погоды с ожившими картинами.

Наша «Погода» любима зрителями и получает много откликов. Она, кстати, десять лет назад с трудом пробивала себе дорогу. Ведь никто такого не делал, традиционно погода презентовалась красивой девушкой на фоне карты — мое решение выглядело диковатым. Манипуляции с произведениями искусства кому-то казались кощунственными. Но после первого же эфира идея снискала народную любовь, и критиков не осталось.

Музыкальное оформление мы тоже подбираем тщательно, создаем миксы из разных произведений. Это мой любимый процесс — подбирать живописные темы и музыку к ним.

Помимо старых мастеров и гениев авангарда, вас вдохновляет кто-то из современных художников?

Мне очень нравятся многие молодые художники, которых в последнее время появилось немало. И очень радует, что их хорошо воспринимают. Я, например, слежу за такими разными художниками, как Валерий Чтак и Таисия Короткова. Общая ситуация с современным искусством в России какая-то подозрительная, но мне кажется, это временно. Выдержка и время — и все будет хорошо.