18+
Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
В парижском пригороде Ножан-сюр-Сен открылся музей Камиллы Клодель (1864–1943) — самое полное в мире собрание произведений французской художницы и скульптора. В постоянной экспозиции около 250 произведений. Хотя только 43 из них принадлежат самой Клодель, они охватывают все годы ее творчества: от самого раннего пронзительного портрета «Старухи Элен» до последних бронзовых скульптур начала 1900-х годов.
Ножан-сюр-Сен — городок неприметный даже для рядового француза, что уж говорить про туриста. От Парижа ехать до него час, электричкой с Восточного вокзала.
Низкорослые дома, крошечный старый город, пахнет дымом, журчит Сена — все как на открытке. Но у искусствоведов Ножан-сюр-Сен на слуху, это город скульпторов. Мариус Рамю, автор классицистических скульптур Дворца правосудия эпохи Наполеона III, переехал сюда после женитьбы. Альфред Буше, основатель парижского дома-мастерской художников «Улей», здесь жил (его отец работал у Рамю садовником, так из сына вырос скульптор). Камиллу Клодель вместе с матерью, братом и сестрой привез сюда командированный по службе отец. Ей было всего 12 лет.
В музее всю эту историю подают так, что именно в Ножане и состоялось рождение Клодель-художницы. В подтверждение рассказывают, как отец решил показать Альфреду Буше первые эскизы своей дочери-подростка и тот не просто их оценил, но взял девочку под свое крыло. И не отпускал бы, но получил заветную Римскую премию и отбыл в Вечный город, а присмотреть за талантливой ученицей попросил Огюста Родена.
Но вернемся в Ножан. В 1902 году Буше отрыл здесь первый городской музей, который славился на всю Францию своей коллекцией скульптуры XIX века. До недавнего времени он и оставался главным музеем в городе. Однако «приемная дочь» Ножана Камилла Клодель оказалась куда более популярнее своих местных наставников, и в мэрии сделали ставку на нее, объединив под одной крышей старый музей Дюбуа-Буше и новый музей Клодель, вынеся в название ее имя.
Музей Камиллы Клодель — дом, где жила семья художницы, плюс современная пристройка. Автор проекта — архитектор Адельфо Скаранелло. В исторический центр города новое компактное здание он встроил без швов. Башня из кирпича с панорамным залом на последнем этаже если и торчит на фоне крыш, то никак не портит городской пейзаж. Музей у Скаранелло получился очень светлым за счет многочисленных окон: везде, где только можно, он впускал в залы дневной свет, который лучше всех дизайнеров и кураторов подчеркивает красоту скульптуры.
Большая часть произведений Клодель происходит из коллекции ее внучатой племянницы Рене-Мари Пари, которая является главным представителем художницы с 1980-х; благодаря ее активности о Клодель вновь заговорили.
Мадам Пари рассказала TANR, что в семье о знаменитой тетке никогда не вспоминали, хотя ее скульптуры хранились в квартире. Коллекция Пари, купленная городом в 2008 году за €13,5 млн, выглядит солидно, но все же судьба многих работ по-прежнему неизвестна. Часть осела в частных собраниях, часть уничтожена самой художницей.
Единственный мрамор в музее — «Персей и Горгона» (1902), купленный несколько лет назад при поддержке Минкультуры за €950 тыс., да и тот сделан Франсуа Помпоном, а не самой Клодель.
Ее скульптуры из мрамора редки. Одна из них — «Маленькая владелица замка» (1882–1883) — находится в коллекции музея La Piscine в Рубе и специально к открытию музея в Ножане была отпущена на гастроли. Позировала художнице внучка владелицы Château d’Iselette — одного из замков Луары, куда неоднократно приезжали Роден с Клодель.
Считается, что он там работал над своим Бальзаком, она — восстанавливала силы после аборта. Работа эта уникальна по технике: тело вычищено изнутри так искусно, что пропускает свет и детская хрупкость ощущается почти физически. А это мрамор, и делала его женщина, что для тех времен, да и сейчас, кажется почти невероятным.
Имя Камиллы Клодель остается накрепко связанным с именем Огюста Родена, их творческие и любовные отношения легли тяжким бременем на ее жизнь и продолжают бросать тень на ее произведения сегодня.
Они встретились в Париже. Что из этого получилось, всем известно из кино: Изабель Аджани сыграла про душераздирающий роман с Роденом — Депардье, про то, как ученица могла превзойти учителя; Жюльет Бинош — про то, чем она за это расплатилась, про 30 лет заточения в психиатрической больнице и разрыв с семьей. На подходе уже новая экранизация про Родена, а значит, и про Клодель, и новый всплеск народной любви.
О Родене в Музее Камиллы Клодель, конечно, говорят: его ателье посвящена отдельная глава, но все же он здесь на вторых ролях. «Об их романе зрители и так знают. Мы же хотим, чтобы они открыли для себя самостоятельную художницу, поняли, что связь Клодель и Родена была диалогом равных и влияние было обоюдным», — объясняет главная хранительница Сесиль Бертран.
Ранние работы Клодель 1880-х годов идут по следам Родена: та же страсть к фрагментарности и натурализму, в частности, в представлении женского тела. В экспозиции бок о бок сидят женщины на корточках: роденовская в раскорячку, лягушкой, жадно хватает себя за грудь и за ногу; клоделевская, сделанная несколькими годами позже, скромнее и отчаяннее — в позе зародыша, обхватив руками голову.
Но есть и примеры обратного влияния. Например, «Девушка с колосьями» 1887 года Камиллы Клодель через десять лет обретет двойника из мрамора за подписью Родена («Галатея», 1899). Здесь же представлена и «Шакунтала» (1888) — ранняя большая самостоятельная скульптура, принесшая Клодель первый успех у публики и приз Салона, хотя и подпорченный сравнением с роденовским «Поцелуем».
Так напишет известный писатель и художественный критик Октав Мирбо. Свои главные революции Клодель совершит, когда расстанется с Роденом.
Первой станет знаменитый «Вальс», над которым она работала с 1887 по 1893 год. В музее представлены четыре версии: две гипсовые, керамика и бронза. Эта скульптура имела все шансы получить финансирование государства и оказаться на какой-нибудь городской площади, но Клодель наотрез отказалась одевать свою обнаженную пару, как того требовал инспектор. Накинутой вуали оказалось недостаточно.
Экспрессивная композиция «Зрелого возраста», рассказывающая историю их разрыва с Роденом, которого от молящей на коленях девушки (самой Камиллы) уносит пожилая женщина (верная спутница Родена Роза Бере), также была попыткой найти свой стиль.
Окончательным разрывом с влиянием мэтра считается серия Croquis d’après nature — скульптурные зарисовки из жизни, как декоративные «Мечты у камина» или игривые «Болтушки». «Ты видишь, это уже совсем не Роден», — напишет Клодель своему брату Полю, который во всех бедах своей гениальной сестры винил ее авторитарного любовника. Но чем дальше она отдалялась от Родена, тем сильнее подступала болезнь. Горгоне Медузе, верной предвестнице безумия, она дает свое лицо («Персей и Горгона»). На этой монументальной скульптуре и заканчивается экспозиция.
В новом музее к Камилле Клодель кураторы ведут не напрямую, а через залы, посвященные скульпторам XIX века: Мариусу Рамю, Альфреду Буше, Эмилю Антуану Бурделю — тем, кто лепил историю золотого века французской скульптуры, которая начинается вместе с Третьей республикой и заканчивается с первыми сражениями Первой мировой войны.
«Нам важно было показать художественный контекст, который сформировал Клодель», — объясняет Сесиль Бертран. А контекст был следующим. В качестве основного заказчика выступало государство, потому что скульптура, с одной стороны, была важной аллегорией Третьей республики, которая всеми силами пыталась оправиться от военного поражения во франко-прусской войне и подпитывала патриотизм руками скульпторов, с другой — была необходимостью, так как барон Осман затеял свою грандиозную стройку в Париже и без скульпторов тут было не обойтись.
У Клодель с государством так и не сложилось. Как бы за нее не просил тот же Роден, таки добившийся официального признания и музея при жизни, ни один заказ не было доведен до конца. Судя по всему, навязчивая идея «понравиться» государству также сыграла свою роль в душевной болезни художницы.
С художественной точки зрения эпоха была богата на стили. Жюль Далу и Поль Рише проповедовали натурализм. Отдельный зал посвящен ню, и тут можно часами изучать анатомию женского тела и его представления в разные эпохи. (К слову, Камилла Клодель была прекрасным анатомом — ей, девчонке, матерый Роден доверял лепить руки и ноги.) Бурдель слыл поэтом-символистом от скульптуры. Анри Дюбуа служил главным послом «неофлорентийского» движения во Франции, в котором сквозь холодную античность начала проглядывать человеческая теплота.
И все произведения современников, натуралистов или классицистов, работают на одну идею — помогают увидеть, как у Камиллы Клодель гипс и бронза становятся плотью, самой жизнью, которая вот-вот закружится в вальсе, забьется в экстазе, зарыдает или расхохочется — одним словом, оживет.
