Александра Шатских: «Половина публики стоит перед „Черным квадратом“ и думает, что ее дурачат»

Судя по количеству коллекций-участниц, выставка будет громадной. Как давно Малевича столь обстоятельно показывали на родине?

Самой большой персональной выставкой Малевича была выставка 1988–1989 годов, показанная в Москве, Ленинграде и Амстердаме. В 2000 году прошла большая выставка в Русском музее в Петербурге. Юбилей супрематизма наши соотечественники проворонили: в Москве был только небольшой проект в Третьяковке, а масштабный блокбастер делала Швейцария. Наш Малевич в основном катается по заграницам, зарабатывая музеям деньги, как отличная рабочая лошадь, а на родине его показывают дозированно. Такое отношение меня расстраивает, но не удивляет: представьте себе, вдова Малевича, которая в 1988 году еще была жива, о выставке покойного мужа узнала по радио.

Какие собрания участвуют в выставке и почему вы сделали такой выбор?

Мы собрали работы из очень многих коллекций. Кроме столичных музеев — ГМИИ им. А.С.Пушкина, Литературного музея, Музея В.В.Маяковского, петербургских музеев — основой выставки стали работы из региональных музеев, они экспонируются не так часто. Это картины из Астрахани, Екатеринбурга, Иванова, Нижнего Новгорода, Самары, Саратова, Тулы. Туда работы Малевича поступили в 1918–1919 годах, когда музейное бюро Наркомпроса комплектовало провинциальные музеи современного искусства. Судьба этих произведений не была безоблачной. С наступлением нэпа финансирование музеев прекратилось. В результате, например, работы Малевича из витебского музея сохранились потому, что их оттуда в Петроград перевезла его сподвижница Вера Ермолаева, а вот картины из Владимира и Одессы были утеряны или уничтожены.

Также очень важно, что будут показаны произведения, которые долго были у вдовы Малевича — они, что называется, намоленные, их мы получили из Московского музея современного искусства. Кроме того, будут работы из литературных и театральных музеев, а также из российских и зарубежных частных коллекций. Будут уникальные подлинные архитектоны Малевича и его школы из московской коллекции, поздний живописный пейзаж и документальные материалы из Швейцарии, портрет Елизаветы Яковлевой из Голландии, ранняя работа из Лихтенштейна.

Что значит «уникальные архитектоны»?

Это особая сенсация выставки — настоящие архитектоны Малевича и его школы конца 1920-х из собрания Юрия Носова. Работы появились полтора-два десятка лет тому назад, провенанс пока что проследить окончательно не удается, но они прошли несколько важных экспертиз. В том числе был определен возраст гипса — это первая треть XX века (анализировались образцы гипса, отобранные со скульптур, начиная с конца XIX и по начало XXI века). На выставке мы подпишем работы «Казимир Малевич и школа». С моей точки зрения, там прослеживается авторство самого Малевича в двух вертикальных конструкциях, а в двух других — его соратников, скорее всего Суетина и Воробьева.

Какого рода работы будут на выставке, как вы хотите показать Малевича?

К Малевичу непросто подступиться. Ведь что такое Малевич? Это «Черный квадрат», перед которым половина публики стоит и думает, что ее дурачат. Поэтому задача выставки определена в названии: мы хотим показать, каким разным был Малевич, что выдающегося он сделал, кроме всем известного, хотя далеко не всем понятного супрематизма, как он к нему пришел и что было дальше. Малевич был наделен даром первородства, он был и художником, и философом, и педагогом, экспериментировал с архитектурой, с декоративно-прикладным искусством — и во всем достигал выдающихся результатов.

Творчество Малевича начиная с конца 1950-х годов обстоятельно изучалось за рубежом, и там он интересовал исследователей прежде всего как изобретатель супрематизма. К архивам мало у кого был доступ, его биография обросла легендами, до сих пор в литературе много неверных дат. Я себя называю «архивной крысой», и поэтому, когда возникла возможность сделать эту выставку, я решила сделать ее максимально корректно и емко в отношении фактов и в то же время объяснить простым языком зрителям, кто такой художник Малевич. Помимо искусства, у нас будет большой документальный материал. Например, фрагмент документальной ленты, где можно увидеть облик живого энергичного Малевича, «командующего парадом» перед фасадом Академии художеств на открытии «Выставки петроградских художников всех направлений 1918–1923», это май 1923 года.

То есть Малевич предстанет еще и как человек, а не только художник?

Да, эта человеческая ипостась для меня важна. Мы впервые представим в выставочном пространстве генеалогическое древо рода Малевичей с краткими биографиями членов семьи художника. То, что род Малевича прослеживается с конца XVI века, оказалось сенсацией в конце XX века даже для специалистов. Малевич — польский шляхтич, хотя его отец не озаботился подтверждением дворянского достоинства для своих детей, как сделал дед Малевича для своих.

Что будет редкого из работ на выставке?

Поскольку нам интересно показать, как художник Малевич развивался, то у нас будут как редкие ранние работы, так и знаковые поздние, а кроме того, его неожиданные работы, которые обычно считаются второстепенными, потому что не относятся напрямую к магистральной линии супрематизма.

Малевич уничтожил свои ранние картины, порезал их на этюды — и вот на обороте пейзажа «Дом с верандой» был обнаружен фрагмент произведения с частью головы крестьянки. Эта оборотная сторона картины, скорее всего, 1905 года, в ней молодой живописец использовал сильно разбеленную колористическую гамму, которая характерна для импрессионизма. Мы покажем ее на выставке.

Из ранних работ будут модернистские миниатюры «Городок» (1910) из Саратова и «Дети на лужайке» (1908) из собрания ГМИИ. В них видно, каким Малевич был прекрасным техником. В «Городке» он использовал наработки своего наставника Федора Рерберга, изобретшего технику «лаковой акварели». Из-за лака на черно-белых воспроизведениях «Городка» может даже показаться, что крыши домов — это коллаж. Обращает на себя внимание и квадратный формат картинок, поскольку он считается трудным для композиционных построений: художникам нужно справляться с «заполнением углов».

Переехав окончательно в Москву из Курска, Малевич развивался очень быстро. Он знакомится с коллекцией Щукина, где Пикассо, Матисс и другие, посещает салоны «Золотого руна» — и все впитывает. В первом крестьянском цикле он применяет новую технику: пишет маленькими кисточками, вплавляет мазки друг в друга — возникает выпуклая лоснящаяся поверхность, ее недруги даже назовут «жестяным кубизмом». Из этого цикла у нас будет великолепный «Косарь» (1912) из Нижнего Новгорода — монументальная работа, обладающая торжественностью. Треугольный нос косаря выдает внимание Малевича к творчеству Пикассо.

Манифестом алогической заумной живописи Малевича, так называемого феврализма, является картина «Корова и скрипка», написанная в 1915 году, но в литературе упорно датируемая 1913 годом. У нас ее не будет, однако будет отличный образец заумной живописи Малевича — это «Дама и рояль» (1913) из Красноярска.

Из шедевров позднего периода, когда художник возвратился к живописи, будут «Три фигуры в поле» (конец 1920-х) из собрания Дудаковых. А также замечательный портрет Елизаветы Яковлевой (1932) из Голландии, который был на выставках всего раза два-три, а в России вообще впервые. Елизавета Яковлева была другом семьи, художником-бутафором, она погибла в блокаду. Портрет, написанный авангардистом, мы покажем в особом сюжете, который возможен только у нас на выставке: вместе с единственной ее сохранившейся работой — портретом Людмилы Богдановой, племянницы Малевича. А вместе с «Автопортретом» Малевича 1933 года мы покажем портрет его жены (эти две картины очень долго хранила его вдова), а также «Портрет матери» 1932 года, который представляет собой своеобразный диалог Малевича с Рембрандтом, введшим в искусство многочисленные образы старых людей, обремененных грузом прожитых лет.

Какие работы вы имеете в виду, когда говорите о второстепенных?

У нас будут пропагандистские фигуративные лубки, которые Малевич делал на заказ в том же 1914 году, в каком изобрел «феврализм». Малевич ими гордился. Он даже сообщил в письме Матюшину, что эти лубки были отмечены похвалой в журнальной статье. Будут уникальные гелиогравюры из музея МХАТа, воспроизводящие рисунки к постановке «Анатэмы» Леонида Андреева 1909 года. За этим альбомом история: постановка была цензурирована из-за возмущений церкви, однако через две-три недели после запрета спектакля вышел альбом с изображениями сцен и героев драмы. Малевич, вероятно, выпустил его в пику государственно-церковной цензуре.

И отдельная забава для публики — серия образцов флакона для одеколона «Северный», которые Малевич спроектировал на заказ в 1911 году. Удивительно, этот флакон абсолютно не функционален и тем не менее вошел в нашу жизнь так же плотно, как и «Черный квадрат». До недавних пор его можно было найти на блошиных рынках. Мы покажем прижизненный флакон и то, как он менялся вплоть до конца XX века.

Чем будет представлен супрематизм?

Это наша гордость: будут супрематические работы, участвовавшие в легендарной «Последней футуристической выставке картин „0,10“» в декабре 1915 года, где Малевич предъявил супрематизм.

«Не только „Черный квадрат“» — а собственно он на выставке будет?

И да и нет! У нас не будет ни одного живописного «Черного квадрата», но будет музейная редкость, которая никогда не выставлялась, — графический «Черный квадрат» из собрания Литературного музея. Он был создан одновременно с первым «Черным квадратом» — 8 июня 1915 года, немедленно отослан Матюшину в Петроград, где был получен 9 июня. Малевич хотел поместить его в переиздание книжки «Победа над Солнцем», что доказывало бы дату возникновения легендарной первоформы супрематизма, 1913 год. Он пишет Матюшину, что нашел давний эскиз, а Матюшин отвечает, что не помнит такого! И долгое время — до 1980-х — считалось, что «Черный квадрат» был сделан в 1913 году.

Всего же «Черных квадратов» четыре. Первый Малевич продал в Музей живописной культуры, сейчас он в Третьяковке. Второй — размером больше — он сделал для Венецианской биеннале 1924 года, причем даже не он, а его помощники — он авторизовал. Третий был написан во время подготовки персональной выставки в Третьяковке, и сначала Малевич хотел отреставрировать первый «Черный квадрат», но в итоге создал в 1929 году дубль такого же размера. И последний «Черный квадрат» был сделан для выставки «Художники РСФСР за 15 лет» в Ленинграде, Малевич экспонировал его вместе с «Красным квадратом», они были одного размера. В результате все четыре живописных «Черных квадрата» — в России: два в Третьяковке и по одному в Русском музее и Эрмитаже.

Почему такая путаница в датировках работ Малевича?

Он очень своеобразно воспринимал свою биографию — это была не столько биография в линейном времени, сколько выработанная концепция собственного художественного развития. Когда он готовил персональную выставку в 1928 году (она открылась в 1929-м), то стремился показать свой путь «от импрессионизма до супрематизма», то есть проиллюстрировать своими работами ту логику истории искусства, к которой он сам пришел за эти годы. Но, во-первых, у него не было ранних импрессионистических картин — поэтому он написал заново большие импрессионистические полотна и датировал их 1903–1905 годами. Во-вторых, он поставил постсупрематические работы перед супрематизмом, как бы желая показать, что к супрематизму пришел через фигуративную живопись. В то, что импрессионистические картины были написаны в начале XX века, верили долго, практически до последнего десятилетия XX века. Ранние даты на поздних работах были указаны в каталоге его первой после 1930 года персональной выставки в России, состоявшейся в 1988 году, а также в книгах 1990-х годов.

ВДНХ, павильон «Рабочий и колхозница»
Казимир Малевич. Не только «Черный квадрат»
24 ноября 2017 – 25 февраля 2018