18+
Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Группа европейских искусствоведов, кураторов, арт-дилеров и коллекционеров выступила с открытым письмом по поводу представленной в Музее изящных искусств бельгийского Гента (MSK) экспозиции ранее неизвестных работ русских художников — Василия Кандинского, Казимира Малевича, Наталии Гончаровой, Любови Поповой, Павла Филонова, Александра Родченко и других звезд русского авангарда, которая открылась 20 октября 2017 года.
Авторы письма называют выставленные в Генте работы «вызывающими много вопросов» и адресуют их директору MSK Катрин де Зегер.
Ответы на некоторые из них владелец коллекции Игорь Топоровский, бельгийский бизнесмен, а прежде российский политический деятель, предвосхитил в своих интервью бельгийской прессе. Однако версии о происхождении работ из семьи Наума Габо, коллекции Эрмитажа и окружения Георгия Костаки наши источники считают «полной ерундой».
Впервые информация об открытии экспозиции в музее Гента появилась в бельгийской газете La Libre за неделю до события, 13 октября 2017 года. Статья называлась «Очень удивительная коллекция искусства русского авангарда Игоря Топоровского», и ее автор Ги Дюпла пересказывал то, что услышал от Игоря Топоровского и директора MSK Катрин де Зегер. В частности, она рассказала La Libre, что планирует в конце 2018 года организовать в Генте грандиозную выставку русского авангарда из собрания Топоровских и крупнейших европейских музеев. «По ее словам, это будет попытка переписать историю русского авангарда», — сообщает автор статьи в La Libre.
Кроме того, семья Топоровских собирается не только представить публике экспозиции в MSK, но и открыть в конце 2020 года в особняке Дилегем (Dieleghem) в Жете, под Брюсселем, центр по изучению русского авангарда. В особняке площадью 1200 кв. м, выкупленном у муниципалитета, планируется представить сотни ранее неизвестных работ русских художников-авангардистов. Все эти работы собраны семьей Топоровских, владеет ими Фонд Дилегема (Dieleghem Foundation), основанный и возглавляемый Игорем Топоровским.
Игорь Топоровский рассказал бельгийским журналистам, что он изучал историю искусств в Московском государственном университете. Когда в СССР началась перестройка, он стал одним из молодых советников Горбачева. По его словам, эту деятельность он продолжил и при Ельцине, а потом стал «тайным дипломатом» — часто ездил в штаб-квартиру Европейского союза и НАТО в Брюсселе. Но, как признавался господин Топоровский в интервью бельгийским журналистам, приход Путина поставил его по другую сторону режима, и по этой причине в 2006 году Игорь Топоровский с семьей и коллекцией переехал в Брюссель.
Как удалось установить корреспонденту TANR, господин Топоровский, 1966 года рождения, действительно учился в МГУ на историческом факультете. Тема его диплома была культурологической — якобинские праздники, а диссертация, которую он защитил в 1992-м, называлась «Многостороннее культурное сотрудничество в Европе в 1970–80-е годы».
Стал ли в начале перестройки Игорь Топоровский, которому тогда было 20–25 лет, советником Михаила Горбачева, каковым он представляется? По словам Павла Палажченко, сейчас отвечающего в Фонде Горбачева за связь с прессой, советник по имени Игорь Топоровский с ними не работал.
В 1995 году Игорь Топоровский баллотировался в Государственную Думу по Пушкинскому одномандатному избирательному округу Московской области. Выборы он проиграл. А осенью 1999 года его исключили из партии «Яблоко», корреспондент TANR получил от пресс-секретаря партии копии протоколов заседания, на котором Топоровского по инициативе Вячеслава Игрунова, одного из основателей партии, отчисляют — он вовремя не представил нужные документы.
В избирательных документах есть запись о месте его работы — тогда, в середине 1990-х годов, он называл себя «директором Института внешней политики и международных отношений». Однако из регистрационных документов организации выяснилось, что это не академическое учреждение, а НПО, исключенное из государственного реестра РФ в 2013 году по причине «отсутствия деятельности».
У коллекции Топоровского, согласно рассказанной им журналистам версии, несколько основных источников. Во-первых, семейные: он утверждает, что его жена Ольга (в девичестве Певзнер) — дальняя родственница семьи Антона Певзнера и Наума Габо. Которые, по словам Топоровского, собирали произведения русского авангарда и оставили обе коллекции в семье, в России, когда им пришлось покинуть родину. Второй «семейный» источник — коллекция Георгия Костаки, близким другом и сотрудником которого, по словам Топоровского, был отец его жены.
Дочь Наума Габо, Нина Уильямс, передала корреспонденту TANR следующее заявление: «Госпожа Уильямс, дочь Наума Габо, непреклонна в том, что она никогда не слышала об Ольге Топоровской, как и в том, что Наум Габо не оставил в России коллекцию русского авангардного искусства». Дочь Георгия Костаки, Алики Костаки, тоже заявила в телефонном разговоре, что никакой Ольги Топоровской она не знает и ни о каком сотрудничестве их отцов никогда не слышала.
Еще один источник происхождения коллекции Топоровского — некая коллекция русского авангарда, принадлежавшая то ли Эрмитажу, то ли его директору в 1934–1951 годах Иосифу Орбели. Корреспонденту La Libre Игорь Топоровский сообщил, что обнаружил в Одессе коллекцию работ Александры Экстер и другие произведения из коллекции Орбели. Эти работы, по версии Топоровского, директор Эрмитажа пытался спасти от уничтожения, спрятав их в Армении.
«Первый раз такое слышу! — удивилась в разговоре с корреспондентом TANR Марина Бунатян, директор музея Орбели в Цахкадзоре. — Я 38 лет работаю в этом музее, мы с мужем его создали. Всех родственников Орбели я знаю, много раз разговаривала со всеми, но такой истории не слышала ни разу».
Татьяна Георгиевна Орбели, вдова сына Иосифа Орбели, Дмитрия Иосифовича, также ответила на наш вопрос. «Эта история абсурдна с начала до конца, — сказала она. — Иосиф Абгарович никуда не увозил из Эрмитажа никакую коллекцию! Да, крупные музеи, в том числе Эрмитаж, Русский музей, московские музеи, передавали отдельные экспонаты во вновь организованные музеи в союзных республиках. Но это было согласовано на государственном уровне, это не была инициатива сотрудников музеев. Если говорить о самом Иосифе Абгаровиче — у него никогда не было частной коллекции. У него не было ничего! Он постоянно менял жен, оставляя им все, у него не было жилья, иногда он даже спал в собственном кабинете на столе, потому что там не было даже дивана».
Конечно, судьба работ художников русского авангарда в советских музеях была горькой — их не показывали зрителям, десятилетиями работы прятали по самым дальним фондам.
«Сотрудники разных музеев рассказывали мне, что в 1930–50-е годы в музеи из Москвы иногда приходили телефонограммы с требованием уничтожить “формализм”, — рассказал корреспонденту TANR Андрей Сарабьянов, российский искусствовед, эксперт по русскому авангарду. — Музейщики делали все, чтобы спасти картины, — прятали их подальше, рассовывали по самым потайным местам. Но представить, чтобы какие-то работы вынесли, вывезли из музея, — это может придумать либо безумец, либо мошенник, либо человек, не представляющий себе жизни в СССР, ведь за такие действия руководство музея сразу было бы арестовано. Мне приходилось слышать историю с мифической “коллекцией Орбели” — это полная ерунда».
Еще одним источником пополнения собрания Игоря Топоровского стали, по его словам, его собственные покупки. Он рассказал La Libre, что в начале 1990-х годов, «после падения советской империи», многие из этих работ вышли из подвалов, их выставили на продажу по низким ценам. Якобы тогда он и скупал картины.
По разным источникам, в коллекции Игоря Топоровского то ли более 300, то ли более 500 работ художников русского авангарда. Но, по словам Константина Акинши, известного историка искусства и куратора, его друзьям и коллегам пока не удалось обнаружить в России следы мощной собирательской деятельности Игоря Топоровского.
Зато следы некоторых продаж с его участием обнаружились в знаменитом деле антикваров Преображенских: чета Преображенских продавала поддельные картины (в основном под художника-передвижника Александра Киселева), дело против них началось в 2004 году, в 2008-м был вынесен приговор — искусствовед Татьяна Преображенская получила девять лет лишения свободы, ее муж, преподаватель Общевойсковой академии, — восемь с половиной.
В этом деле есть собственноручная расписка Игоря Топоровского в получении от Преображенских почти $3 млн за две картины, которые антиквары получили от него для продажи.
«Следствием было установлено, что Преображенские взяли у Топоровского две работы, Кандинского и Малевича, на экспертизу, продали их потом клиенту, рассчитались с Топоровским, а разницу оставили себе, — рассказал адвокат Никита Семенов, работавший как следователь по делу Преображенских. — По этому факту мы допросили Топоровского, в деле есть протокол допроса и его расписка в получении почти $3 млн. Топоровский на допросе показал, что картины происходят из семьи Орбели через некоего Камо Манукяна». Как рассказал Никита Семенов, покупателем этих картин стал крупный олигарх, который отказался общаться со следствием, отказался передать купленные картины на экспертизу, заявив в телефонном разговоре, что «с его картинами полный порядок». «Без самих предметов мы не можем сказать, что были проданы подделки, — объясняет Семенов. — Хотя сомнения в их подлинности остаются, поскольку Преображенские торговали фальшивками».
Наша газета обратилась к MSK с просьбой сообщить, кто из экспертов давал положительные заключения по картинам Малевича, Кандинского, Экстер и других. И получила короткий ответ: все бумаги в порядке. По поручению музея нам ответила Ольга Топоровская, которая сообщила нам имена всех членов Фонда Дилегема (Dieleghem Foundation), членов попечительского совета, дала ссылки на публикации о коллекции и будущем центре изучения русского авангарда и предложила приехать в Гент, чтобы ознакомиться с архивом фонда. Однако Ольга Топоровская не ответила на два важных вопроса: кто делал экспертные заключения по коллекции и каким образом такое большое собрание пересекло государственную границу РФ?
Но больше всего вопросов, конечно, к директору MSK Катрин де Зегер. Как написали в своем открытом письме его инициаторы, «госпожа де Зегер — известный куратор выставок современного искусства. Она курировала Московскую биеннале современного искусства в 2013 году, но этот опыт не делает ее экспертом по русскому авангарду. Когда де Зегер стала директором гентского музея, она объявила, что ее задача — „создать открытый музей“. К сожалению, открыла она вверенную ей институцию с показа весьма сомнительных работ».
