Юлия Шахновская: «К новому Политеху нужно привыкать постепенно»

Проекту реконструкции Политехнического музея уже больше десяти лет, и за это время в нем наверняка что-то менялось. Что пришлось изменить кардинально?

Не могу сказать, что изменения были глобальны. Хотя в процессе работы над функциональным наполнением мы пересмотрели концепцию постоянной экспозиции. Это произошло около шести лет назад и диктовалось более точным пониманием того, каким должен быть музей. Вообще, существует привычка придавать слову «долгий» коннотацию «плохой». Но такие большие проекты не делаются быстро! Чтобы спланировать им длинную и успешную жизнь, требуется время.

Вернувшись в историческое здание, откажетесь ли вы от своих площадок вовне? Я имею в виду павильон на ВДНХ и открытое хранение в технополисе «Москва».

Мы остаемся на ВДНХ. Просто это будут несколько иная концепция и другой павильон, посвященный инженерному делу. С временными выставками, резиденциями, пространством для образовательных программ и проектных работ. И идею открытой коллекции оставим и будем развивать.

А что происходит в главном здании? Со стороны кажется, что все уже почти завершено.

Предстоит наполнить здание экспозициями, лабораториями, образовательными пространствами. Если же говорить про строительный объем, то мы находимся на финишной прямой. Основные работы, самые сложные и трудоемкие, действительно уже завершены, оставшиеся будут сделаны до конца этого года.

Насколько то, что мы видим сейчас, соответствует замыслу архитектора Дзюньи Исигами?

С ним мы работаем все эти годы и сейчас, кажется, пришли к более или менее общему пониманию насчет того, что двигаемся в правильном направлении. На уровне идеологии мы полностью реализовали его концепцию, сделав музей частью города, открыв общественное пространство под зданием (физически оно откроется следующей весной). Перекрыли дворы, что было для него важно, чтобы здание целиком использовалось публикой. И даже в этой части мы пошли дальше, потому что открытых пространств для аудитории стало больше, чем было у него в концепции. При этом унесли всю бэк-функцию в другие пространства, и если говорить о пропорции, то это будет музей из числа самых ориентированных на публику в мире. Административные и технологические площади займут меньше 20% здания, что огромная редкость, особенно для исторических объектов.

За счет чего это достигнуто?

Во-первых, мы углубились под землю на два этажа — больше, чем планировали изначально. Во-вторых, нам навстречу пошли Мосгорнаследие и реставраторы: с ними договорились о том, что сможем использовать чердачное пространство в качестве технологического, что прежде не предусматривалось. То есть все оборудование, большое и сложное, которое требуется такому зданию по современным нормам, мы разместили снизу и сверху — по сути, на площадях вне здания.

В Политехе раскрывается подземное пространство под зданием, уже виден с одной стороны амфитеатр и вход в него. Что там будет?

Там, собственно, будет центральный вход в музей с кассами, всеми информационными сервисами, книжный магазин, выставочные представительства технологических компаний. Также в концепции есть идея, которую мы реализуем,  — разместить знаковые для исторической коллекции Политеха объекты в публичном музейном пространстве как некий трибьют прошлому музея.

Насколько изменился со временем бюджет реконструкции? Можно сравнить первоначальную цифру с финальной?

Никакой тайны нет: первоначальный бюджет был около 10 млрд руб., сегодня это 16,6 млрд.

Вы упомянули о том, что поменялась концепция постоянной экспозиции. Какова она теперь?

Вообще-то утвержденная концепция музея удивительным образом не изменилась. Главное — мы фактически возвращаемся к идее отцов-основателей, что это музей науки и в первую очередь просветительская площадка. Когда мы начали работать над постоянной экспозицией с нашими английскими консультантами, они предложили возврат к экспозиционному подходу про историю техники. Этого мы не смогли принять, и теперь постоянная экспозиция состоит из двух частей. Первая — это экспозиция, посвященная идеям, понятиям и явлениям, которыми оперирует современная наука. А вторая — историческая постоянная экспозиция, рассказывающая о российском и советском вкладе в развитие цивилизации, технологии и науки. Эти части в какой-то мере связаны друг с другом.

Если в исторической части мы представляем известные за последние три столетия факты, изобретения, открытия отечественных ученых, инженеров или группы экономистов, как в случае ГОЭЛРО, то в научной части нас не очень интересует место происхождения того или иного открытия, той или иной теории. Здесь нам бы хотелось дать посетителю возможность сформировать в своей голове цельную научную картину мира. Поэтому внутри научной экспозиции будет представлен современный, максимально актуальный взгляд на фундаментальные знания о мире, на то, как они были получены и как на их основе создаются новые технологии. Экспозиция спроектирована таким образом, чтобы интеграция в нее нового знания, новых открытий, новых установленных фактов или новых теорий происходила естественным образом. То есть она будет постепенно и постоянно развиваться.

Как физически это будет представлено?

Всеми возможными способами — от арт-объектов до плакатной инфографики. И c помощью всех существующих выставочных технологий, включая дополненную реальность. Так, в музее много функциональных зон, и все они по-разному проектируются. Художники по свету работают с каждым элементом пространства, включая коридоры, лестницы, транзитные зоны, и формируют таким образом маршрут посетителя. Например, в научной экспозиции есть пространство наук о Вселенной — и там будет темно, а в пространстве наук о жизни будет светло.

Пополнялась ли коллекция экспонатами специально к открытию музея после реконструкции?

Конечно, мы формируем и документируем вещественную историю. Сейчас это в основном происходит за счет разного рода архивов и коллекций, которые нам передают коллеги или партнеры. У нас есть довольно смелый план по документированию цифрового архива — не только технологических разработок, которые велись в стране, но и софт-разработок. Чтобы экспонировать какие-то объекты, не нужно их ни покупать, ни искать — их можно взять на время или предложить выставить партнерам. Такой подход упрощает жизнь, позволяет все время меняться и демонстрировать новое. Для первых временных выставок мы собираем много чего.

Сотрудничаете с другими музеями?

Очень активно, и не только с музеями.

Что предстоит понять и прочувствовать посетителю в новом Политехническом музее?

Моя мечта, чтобы люди уходили отсюда с ощущением, во-первых, узнавания чего-то нового, а во-вторых, разбуженного любопытства, если оно еще спит. По крайней мере, уходили бы заинтересованными. У нас нет задачи дать ответы на все вопросы, более того — вообще давать ответы на какие-то вопросы, но есть цель побудить человека заинтересоваться чем-то новым и уже самому задаваться вопросами и находить на них ответы. И здесь для нас важно вот это слово, всеми пока нелюбимое, — «партиципация», или вовлеченность аудитории в развитие музея. Мы для этого даже спроектировали такую систему взаимодействия, которая предполагает, что человек, проходя нашу экспозицию, сможет оставить свой вопрос, а мы включим его в повестку.

У всех посетителей разный бэкграунд: кто-то вообще не разбирается ни в науке, ни в технике, а кто-то, наоборот, подкован, подготовлен. Будете учитывать такие различия?

Да, это многослойная конструкция, которая должна отвечать на запросы разных типов подготовки и разного уровня готовности погрузиться в материал. У нас, безусловно, есть уровень «вау-эффекта», когда ты пришел, посмотрел на хайлайты, может быть, даже ничего не понял, восхитился и ушел. А есть суровая публика, настроенная критически. Это наши ученые, очень серьезные и требовательные. Мы придумываем форматы, благодаря которым могли бы с ними тоже взаимодействовать. И соединяется это все на уровне проектируемых маршрутов. Мы потратили время, силы, нервы, чтобы спроектировать разный посетительский опыт и собрать из него маршрут, который мог бы отвечать на запрос каждого по времени и готовности погрузиться.

Мы, конечно, соединяем физиков и лириков, поэтому в музее есть и арт-объекты, и музейные технологии, которые взаимодействуют в первую очередь с впечатлением, опытом, а не с сознанием. У нас не будет экскурсий, но будет многоформатное сопровождение посещения. Мы, в частности, запустили Школу эксплейнеров Политеха. Эксплейнеры — это люди, помогающие связать сложный научный контент с интересами посетителя, его знаниями, опытом и эмоциями.

Политех вошел в нашу культуру не только как место технического знания, но и как символ из гуманитарной области, благодаря своей Большой аудитории, которая использовалась поэтами — и Маяковским, и в 1960-е годы Ахмадулиной, Евтушенко, Окуджавой… Будет ли продолжена традиция литературных чтений и других подобных событий?

Обязательно будет продолжена. Мы восстанавливаем Большую аудиторию — возвращаем ее к первоначальному виду, какой она была в 1907 году. Такой ее никто из живущих не видел.

С одной стороны, это историческое здание и охраняемый памятник, а с другой — здание изначально проектировалось как музей, поэтому нам в нем довольно просто работать, особенно в той части инфраструктуры, которая касается публичных выступлений и действий. Мы разрабатываем собственную программу событий, в которой акцент будет смещен с классического лекционного формата в сторону дискуссионного.

Планируете какие-то кооперации, например, с парком «Зарядье», расположенным поблизости?

Безусловно. Мы работаем с «Зарядьем», работаем с Цифровым деловым пространством, которое на Покровке находится. По нашей договоренности с Москвой мы уже сейчас наполняем контентом всю территорию музейного парка, в которую включены Ильинский сквер, сквер у Соловецкого камня с амфитеатром у северного фасада музея и пешеходная галерея вдоль фасадов. Не будь пандемии, мы бы еще летом представили большую фестивальную программу, но вынуждены были частично перенести ее в онлайн. Надеюсь, следующим летом полностью ее реализуем в офлайне.

Еще мы много говорим с фондом V-A-C, с Пушкинским музеем, Третьяковской галереей, Музеем Москвы и другими нашими соседями, чтобы замкнуть эту музейную милю, поскольку мы активно взаимодействуем. К тому же ГЭС-2 тоже открывается в следующем году, и мы хотим часть программы сделать совместной.

А известна уже точная дата открытия Политеха?

Сначала намечали открытие на 12 декабря 2020 года, в день рождения музея. Из-за ограничений в связи с пандемией музей откроется во второй половине мая следующего года.

По вашим прогнозам, сколько посетителей будет приходить в музей?

Есть расчетная цифра, сколько музей может через себя пропускать людей в год. Около 1,5 млн человек. Это только здание. Плюс у нас есть территория музейного парка и общественное пространство — и это, по расчетам города, еще порядка 8 млн человек.

Какой аспект деятельности музея вам важнее всего акцентировать?

Мне бы хотелось двигаться поступательно и не торопиться, чтобы у публики складывалось постепенное привыкание к этому пространству. Как бы мы ни стремились сделать его открытым, ясным, адекватным языку разных типов аудитории, все равно содержание, которым мы наполняем музей, сложное, оно требует от людей некоторой работы, некоторого вовлечения и усилия. К этому нужно привыкать. Но главное, что Политех — это место для человека в первую очередь.