Пропагандистка перформанса — о том, что от него никуда не деться

Эстетика взаимодействия

Крупные музеи мира открывают для себя искусство перформанса, а хранители и кураторы, обозрев свои коллекции, начинают понимать, что в их распоряжении есть солидные запасы материалов для этого жанра, только называются они по-другому. Музей современного искусства (МоМА) и Музей американского искусства Уитни в Нью-Йорке, Тейт Модерн в Лондоне, Центр Помпиду в Париже, Музей Мори в Токио и не только они — у всех крупных музеев есть обширные коллекции материалов, созданных для или во время перформансов. Сюда относятся рисунки дадаистов и футуристов, декорации русских конструктивистов, стенные украшения японской группы «Гутай» и всевозможные инструкции, сценарии и документы, рассеянные по разным отделам музеев и квалифицированные как «рисунки», «фотографии», «видео», «живопись» или «скульптура». Антропометрии Ива Кляйна, комбинации Роберта Раушенберга, портретные фотографии без названия Синди Шерман, тарелки, стулья и столы Риркрита Тиравания и, наконец, большое количество современных произведений, выполненных в эстетике взаимодействия, — все это не что иное, как перформансы. И только сейчас их признали таковыми.

Экшен круглый год

Некоторые ведущие музеи мира быстро организовали отделы перформанса, оборудовали помещения, назначили кураторов и теперь задаются вопросом о том, как собирать и сохранять работы такого типа. «Нефтехранилища» как раз завершили первый сезон работы, Музей Уитни на своей недавней биеннале выделил под перформансы целый этаж, а в нью-йоркском МоМА этой осенью отдел перформанса работает на полную мощь. Метрополитен-музей объявил, что мероприятия в жанре перформанса будут проходить в нем круглый год. Их организатором станет Пол Миллер, известный также как диджей Спуки. Ходят даже слухи, что Британский музей, возможно, время от времени будет устраивать перформансы в своем знаменитом читальном зале. Почему же все это произошло только сейчас?

Когда в 1979 году я писала свою первую книгу об искусстве перформанса «Искусство перформанса: от футуризма до наших дней», я дала очерк истории художественного перформанса, или живого искусства (это был подзаголовок книги), и показала, что музеи, историки искусства и критики серьезно ошиблись, обойдя вниманием значимость этого явления для развития искусства в XX веке. Одной из основных причин такого невнимания стало то, что границы между разными направлениями искусства были незыблемыми и их было трудно преодолеть, а если бы это все-таки произошло, то в одном флаконе оказались бы смешаны театр, танец, кино, поэзия, архитектура и музыка. Но мало есть историков искусства, которые профессионально разбираются во всех этих областях, и мало есть учреждений культуры, где оборудованы помещения для реализации таких проектов. Другой причиной было то, что работа в области перформанса недолговечна и ее нельзя «музеифицировать». Именно это отмечали те, кто все-таки делал перформансы: они хотели привлечь публику живым действом, а не консервировать свое творчество в музеях, которые итальянские футуристы саркастически называли кладбищами, где лежат работы давно ушедших от нас художников.

Арт-контейнер

Состоявшиеся за последние пять-шесть лет биеннале, где был широко представлен перформанс, а также выставки и ярмарки — Иокогамская триеннале 2011 года, Art Parcours в Базеле или Documenta нынешнего года — отчетливо показывают, что второе десятилетие XXI века пройдет под знаком этого жанра. Неудивительно, что теперь появляются художники, имеющие образование или опыт междисциплинарной работы. Например, они умеют сочетать визуальный и слуховой мир, в пределах которых мы ежедневно существуем, пользуясь iPad, компьютерами и смартфонами. Для таких художников перформанс — это многоуровневый контейнер, куда помещаются новое содержание и формальные приспособления самых разных видов.

Новый музейный уклад

Перформанс нашел пристанище в современных музеях, потому что сами музеи радикально изменились — они превратились в центры, где можно активно и с удовольствием проводить время, где есть помещения, специально сконструированные для больших скоплений людей, которые могут вступать в интерактивные отношения и с искусством, и с художниками. Раньше в тихих музейных залах мы неспешно знакомились с историей искусства, но новый век нарушил привычный уклад, поскольку теперь искусство пересекает границы часовых поясов и жанров. Об этом свидетельствовала тематическая развеска картин в Галерее Тейт Модерн, когда она открылась в 2000 году. Сюжетные инсталляции тоже втягивают зрителей в действие: например, проект «Погода» (2003) Олафура Элиассона заставил зрителей растянуться на полу в Турбинном зале. Такие инсталляции позволяют идеям, которые несет искусство, усваиваться в процессе увлекательного восприятия. Другое объяснение того, что в последнее время музеи с распростертыми объятиями принимают перформанс, — тот факт, что 1970-е годы — это уже история. Оглянувшись назад и перескочив сразу через 30–40 лет, мы осознаем, что изучение этого периода чрезвычайно важно для осознания хронологии недавнего прошлого. Кураторам, отвечающим за работы 1970-х годов, было очевидно, что концептуалистское искусство, которым можно было любоваться в музеях, не что иное, как перформанс. Поэтому они попытались представить и истолковать наследие поколения художников, которое умело ясно выражать свои мысли и становиться властителями дум. Многие из работ того периода существовали недолго, но остались задокументированными на видео. Перформансы таких художников, как Джоан Джонас, Вито Аккончи, Ана Мендьета или Стюарт Брисли, были восстановлены, а в некоторых случаях и воссозданы в музеях.

Наконец, нельзя не отметить биеннале Performa, проводимые с 2005 года, и междисциплинарную организацию Performa, которую я основала с намерением познакомить широкую публику с историей перформанса. Все это увеличило известность и значимость жанра на мировой художественной сцене. Performa меняет восприятие перформанса, демонстрирует его эстетический потенциал и в то же время доказывает, что он может быть интересен широкой аудитории.

Перформанс получил признание не только потому, что позволяет привлекать толпы посетителей в музеи, особенно молодежь, но и по той причине, что дает возможность собравшимся вместе людям высказывать свое мнение об увиденном. Перформанс Марины Абрамович «В присутствии художника» в нью-йоркском Музее современного искусства в 2010 году или перформанс Тино Сегала «Эти ассоциации» в Турбинном зале Тейт Модерн могут многое дать публике. Люди вовлеченно обсуждают действо, участниками которого стали. А вот после выставки Сая Твомбли или Марка Ротко публика вряд ли будет обсуждать вслух увиденное, тем более что для того, чтобы понять произведения этих классиков модернизма, нужно иметь обширные фоновые знания. Поклонники творчества Спартак Четвинд и Карстена Хёллера, Марины Абрамович и Тино Сегала формируют новое музейное сообщество, устанавливаются связи между людьми и учреждениями культуры.

Вертикальный лифт

Перформанс позволил взглянуть на культуру всего мира и расширил диапазон деятельности современных историков искусства, кураторов и коллекционеров, поскольку именно этот жанр дал возможность занять почетное место на современных биеннале, в учреждениях искусства и даже на рынке художникам из Индии, Китая, Южной Африки или Бразилии. А ведь это было практически невозможно, пока искусство концентрировалось на традиционных жанрах живописи и скульптуры. Кубинка Таня Бругера, мексиканец Сантьяго Сьерра, индиец Никхил Чопра — каждый из этих художников обрел международную известность благодаря тому, что на заре своей творческой карьеры занимался перформансом, хотя сейчас их творчество стало междисциплинарным. Художница из Гватемалы Регина Хосе Галиндо, мексиканка Тереса Маргольес, южноафриканские художники Трейси Роуз, Стивен Коэн и Ати-Патра Руга изображают в высшей степени пестрый социальный и антропологический пейзаж стран, выходцами из которых они являются, отстаивая свою точку зрения вне зависимости от того, где экспонируются их работы — в Венеции ли, Стамбуле или Сан-Паулу. Поскольку перформанс воспринимается визуально, а язык жестов и движения универсален, границы между разными культурами, по сути, стерлись.

Отделы перформанса в музеях

Сегодняшние музеи современного искусства создают совсем иные творческие сообщества, чем 20–30 лет тому назад. Кураторы заказывают произведения, формируют контекст и устраивают публичные дискуссии, проводят время в мастерских художников, договариваясь о предоставлении музею или на выставку новых работ, предлагают им критику и экспертные оценки. Поскольку перформанс вошел в сферу компетенции кураторов, непременным атрибутом музеев будущего должны стать технические средства, вспомогательный персонал, репетиционные помещения и гримерные комнаты. Впрочем, учитывая, что перформанс — молодое направление в искусстве, не многие кураторы пока способны возглавить соответствующие отделы в музеях, так что пройдет еще время, прежде чем существование отделов перформанса в каждом музее станет чем-то само собой разумеющимся. ‘