18+
Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Второго апреля в московском Манеже состоялась третья церемония награждения Ежегодной премией The Art Newspaper Russia. Нам приятно объявить победителей в пяти номинациях, традиционно совпадающих с основными рубриками нашей газеты: Музей года, Выставка года, Реставрация года, Книга года и Личный вклад.
Размышляя о премии, кому ее давать и за что, мы не могли не подумать о главных событиях минувшего года вообще, примерить тот или иной факт из жизни изобразительного искусства на общий фон. Что будем считать «выставкой года»? Это обязательно должна быть лучшая выставка? (Например, такая, чтобы всем понравилась. Но таких, как известно, не бывает.) Или «выставка года» — это такая, которая демонстрирует нечто и помимо себя самой, символизируя пока слабо ощутимую и неосознанную ситуацию вокруг, «суть времени»?
Если бы «музей года» был просто «лучший музей», премию можно было дать Эрмитажу не на третий год существования награды, а с первого раза, да потом и оставить так: Эрмитаж — лучший музей, разве не так? Но мы не можем не замечать и настоящий бум музейного строительства, новые музеи, которые открылись или вот-вот откроются. Для нас важно, что многие из этих проектов — это частные инициативы, по своему размаху и качеству сопоставимые с государственными институциями. Личному вкладу конкретного человека мы обязаны появлением в Петербурге Музея Фаберже. И это мы не могли не отметить.
Инна Баженова
Устроитель премии, владелец международной сети The Art Newspaper, основатель Культурного фонда IN ARTIBUS
Мы вручаем премию The Art Newspaper Russia в третий раз. Нас посещали сомнения, стоит ли сейчас проводить громкую церемонию. Но мы решили, что стоит. Лично для меня очень важно, чтобы наши замечательные номинанты и лауреаты получили признание именно сейчас, пока то, что они сделали, не забылось, не потеряло своей актуальности на быстротечном фоне других проблем. Награда всегда найдет достойного — просто это случается, как, например, с государственными премиями, спустя какое-то время. А мне кажется важным показать сегодня же, не откладывая в долгий ящик, как много у нас прекрасных музеев и выдающихся выставок, талантливых архитекторов и интересных книг, щедрых и любящих искусство людей. И этим доказать, что художественная жизнь в России вполне соответствует мировому уровню.
В номинации Книга года, казалось, непререкаемо побеждала трехтомная Энциклопедия русского авангарда, академический коллективный труд весомейших достоинств — такому Госпремию давать бы надо, куда уж мы... А мы предпочли культуртрегерскую серию переводов на русский язык иностранных мыслителей, без которых не обойтись тем, кто хочет понять, что такое современность. Что же касается непременной темы русского авангарда и его глобального значения, вопрос благополучно решился с выбором «выставки года»: реконструкторы Золотого века русского авангарда Питер Гринуэй и Саския Боддеке сами по себе уже являли пример непреходящего влияния и глобального масштаба русского искусства. Но не только это. В новой российской ситуации опыт успешного международного сотрудничества становится все более ценным.
Если же вернуться к духу времени и к целостной картине художественной жизни, то окажется, что бурная жизнь происходит и в таких, казалось бы, тихих сферах, как реставрация и сохранение культурного наследия. И здесь у нас был огромный выбор. Среди фаворитов фигурировало, например, реставрированное здание Центросоюза Ле Корбюзье. Но первое место мы отдали восстановленным суздальским фрескам XVII века. Это, во-первых, грандиозный труд, который длился несколько десятилетий. А во-вторых, это фактически заново открытый для широкой публики русский художник — Гурий Никитин. Такие открытия, согласитесь, случаются не часто.
Елена Гагарина
Генеральный директор Государственного историко-культурного музея-заповедника «Московский Кремль»
Государственный Эрмитаж представляет собой не просто музей — это комплексный музейный, научный и образовательный центр, который во многом является ориентиром и примером для большинства музеев и в нашей стране, и за рубежом. Здесь создаются фундаментальные монографические труды, интереснейшие научно-исследовательские и выставочные проекты, выходят в свет академические каталоги основного собрания; работы сотрудников музея в области отечественной и мировой истории искусства — незаменимая основа для учебных материалов средней и высшей школы. Отдельно хотелось бы отметить активную деятельность музея по расширению сети его филиалов в городах России и за ее пределами. Открывая запасники и фонды, Эрмитаж дает возможность наслаждаться своими сокровищами ценителям искусства по всему миру. Это действительно колоссальная, многовекторная работа, которая достойна наивысшей оценки и признания. И я уверена, что выбор Эрмитажа лауреатом в номинации «Музей года» премии The Art Newspaper Russia является объективным и поистине заслуженным.
Ольга Свиблова
Директор Мультимедиа Арт Музея
Выбор Эрмитажа в качестве лучшего музея оправдан и справедлив настолько, что другого и быть не могло. Богатейшая коллекция, замечательные выставки, тем более в юбилейный год, наконец, сам юбилей, ознаменовавшийся событиями вроде открытия Главного штаба, биеннале Manifesta или потрясающей выставки Фрэнсиса Бэкона, — для Эрмитажа это был действительно особенный год. Я хочу лишь отметить, что музеем года Эрмитаж фактически стал еще весной. До Бэкона и Manifesta. Звание лучшего Эрмитаж заслужил в тот очень сложный момент, когда Европейская биеннале современного искусства в Петербурге оказалась под угрозой и проще было отказаться от Manifesta, для чего были все резоны — организационные, материальные. И то, что Михаил Пиотровский биеннале защитил, сохранил и фактически открыл ею Главный штаб, — мне кажется, это очень важный, многозначительный жест. За время, пока готовилась и шла Manifesta, Эрмитаж, хочется думать, получил такой импульс к развитию современного искусства, который будет работать еще десятилетия. Думаю, Пиотровский шел к этому давно — и пришел с хорошей командой. А когда Михаил Борисович выбирает какую-то линию, это не на один день, это надолго.
Олег Кулик
Художник, театральный постановщик
Проект Питера Гринуэя интересен мне тем, что выполняет важную просветительскую функцию. Русский авангард, в силу определенных исторических причин и культурной отсталости широких масс, был оторван от понимания «в народе». С тех пор авангард музеефицировали, и нужно было, чтобы пришел роскошный, барочный, принципиально избыточный художник и оживил это высохшее и мумифицированное искусство на многочисленных экранах, приблизив его, таким образом, к потребностям нашего интерактивного дня.
Андрей Сарабьянов
Искусствовед, издатель
Выставка Золотой век русского авангарда понравилась мне как представителю академического подхода к русскому авангарду как раз своей неакадемичностью и свободным обращением с материалом. Выставка адресовалась в первую очередь тем, кто мало знаком или совсем не знаком с этим искусством, и для такого случая мультимедийный способ общения со зрителем, мне кажется, самый выигрышный и действенный. Так больше шансов заинтересовать, чем, например, у традиционных лекций или критических статей. Задача привлечения внимания к русскому авангарду даже путем эпатажа (а такой элемент, вполне авангардный, на выставке присутствовал) была, на мой взгляд, выполнена. А все остальное (спорность, а иногда примитивность некоторых суждений, излишняя прямолинейность и прочее) — дело второстепенное. И еще одна важная особенность выставки — множество молодых лиц. Ведь и сам авангард создавался молодыми художниками и по своей сути созвучен молодому сознанию.
Лев Лифшиц
Искусствовед, заведующий сектором древнерусского искусства Государственного института искусствознания
Признаться, если бы мы стали выбирать лучшую реставрацию в истории этой реставрационной мастерской, я вряд ли бы вспомнил собор Спасо-Евфимиева монастыря. У них за плечами и Рождественский собор в Суздале, и Успенский собор во Владимире. Или вот ранняя прекрасная работа — собор Успенского Княгинина монастыря, тоже Владимир; там уж пора вновь реставрацией заниматься — вот сколько лет прошло... Или, если не ограничиваться прошедшим годом, а взять несколько последних лет, пожалуй, я предложил бы ребят в Ярославле, их собор Спасского монастыря.
Однако и собор Спасо-Евфимиева монастыря — работа значительная, доброкачественная, возразить принципиально тут нечего. Реставрация была сложная, со множеством аспектов, кропотливая и долгая (работы по росписям велись с 1990-х годов). Это один из самых больших ансамблей монументальной живописи своего времени. Он не столь известен, как другие работы этих костромских мастеров (Ильинская церковь в Ярославле или Троицкий собор Ипатьевского монастыря), и уж точно Спасо-Евфимиев монастырь не так широко издан. Так что тем более имеет смысл привлечь внимание к этому объекту.
Владимир Сарабьянов
Реставратор, главный искусствовед Межобластного научно-реставрационного художественного управления Министерства культуры РФ, член Патриаршего совета по культуре
Замечательная работа. Очень тактичная по отношению к древней живописи. Но тут вопрос, кому премию вручать. Дело в том, что реставрационные работы на сложных, крупных объектах всегда идут с перерывами. Финансирование так устроено: дают то на одно, то на другое. Поэтому никогда не сказать с определенностью, будто реставрация такого-то объекта длилась такое-то число лет. И за одним объектом стоит множество разных в разные годы людей — что произошло и в Спасо-Евфимиевом монастыре, где работали разные организации, две-три бригады. Одни сделали много, другие — мало, третьи вообще лучше бы там не работали. Тем не менее несколько организаций со сложными взаимоотношениями между собой претендуют на то, что именно они сыграли главную роль. Хотя на самом деле главную роль там играла одна организация и одна бригада. Там есть очень хорошие реставраторы — а есть очень плохие, и есть претензия плохих приписать себе как результат то, чего они не делали. Это жульничество. А вот Людмила Петровна (Парфировна) Балыгина — тот человек, кто этой награды заслуживает. Потому что на самом деле это она сделала. Она и ее бригада. В двух словах: на высшем уровне.
Екатерина Андреева
Искусствовед
Ad Мarginem в моей области, в истории искусства, издает книги, совершенно по-разному открывающие читателям проблемы современного творчества. Александр Иванов с Михаилом Котоминым действуют умно, не занудно и демократично. Они делают вещи сложные и узко специальные интересными в любом случае — так и работает настоящее культурное производство.
Александр Шабуров
Художник
Даже сейчас, когда легионы издательств издают мириады книг, уникальность Ad Мarginem очевидна. Они всегда задавали интеллектуальную моду. Когда в 1990-е Ad Мarginem печатало французских философов, то в каждой газетной статейке на гуманитарную тему хотя бы раз упоминался «симулякр» (я не преувеличиваю). А в 2000-е Саша Иванов не побоялся развернуть свое издательство на 180 градусов. Многие тогда не поняли, как можно променять иностранное пустословие на попытки описания того, что лежит под ногами, но сейчас очевидно, что это куда более ценно — что именно благодаря Ad Мarginem мы узнали Владимира Сорокина, Александра Проханова, Захара Прилепина, Михаила Елизарова и других. И в новые времена Ad Мarginem опять впереди всех. Сейчас не прожить, выпуская одну книжку-событие, книжку-жемчужину. Чтобы удержаться на плаву, нужен книжный вал. И Ad Мarginem выдает на-гора этот вал интеллектуальных книжек для хипстеров. Как и прежде — с высочайшим профессионализмом.
Марина Лошак
Директор Государственного музея изобразительных искусств им. А.С.Пушкина
Виктор Вексельберг принадлежит к числу людей, к кому привычно обращаться, когда есть нужда в поддержке. Вокруг довольно много тех, кто нам помогает время от времени — и которым мы очень благодарны, — но есть и такие, кто делает это систематически. Помощь — осмысленная стратегия этих людей, и Вексельберг к ним относится 100%-но. Он является попечителем важных и разнообразных институций, включая наш музей (он один из самых сознательных наших попечителей, и его финансовая поддержка, и не только финансовая, всегда очень существенна). Вексельберг входит в попечительский совет Политехнического музея, помогает Большому театру, Третьяковской галерее — и это все существенные вклады, не просто какие-то небольшие взносы, причем они носят характер системный, что тоже очень важно. Я уж не говорю о Центре толерантности, где Вексельберг не то что в попечительском совете, а где он вложил существеннейшую сумму в его создание. И так далее, и так далее — я перечис- ляю не все, я даже не все знаю, честно говоря. Например, я знаю, что очень большая работа ведется в смысле крупных социальных программ, о которых он вообще не говорит и которые он намеренно никак не рекламирует (поэтому и я не считаю себя вправе об этом говорить, хотя это очень важная работа). И надо вспомнить его участие в Сколково, а также те важнейшие конференции, которые при его поддержке и по его инициативе проводятся в Высшей школе экономики, то есть всю ту активность, что связана с будущим, адресована будущему и ясно говорит о том, как этот человек понимает степень своей ответственности перед обществом.
Борух Горин
Председатель правления Еврейского музея и центра толерантности
Я приятно удивлен, что премию за личный вклад получит Виктор Вексельберг. Донорство для него не барское баловство, он твердо понимает, что он делает. Это стало понятно при плотном сотрудничестве музея с Вексельбергом: несмотря на то, что он дока во всем, он проявил умение слушать. У него отсутствует снобизм, и в его поведении прослеживается традиция меценатства. В нем есть национальное самосознание. Помнится, в первый вечер памяти, который теперь проводится каждый год в музее, он произнес проникновенную речь. Он искренне, глубоко воспринимает музей и считает, что памятные места нужно чтить.
