В Угличе открывается фестиваль фотографии

Эксперт Виктория Мусвик рассказала TANR о росте уровня российской провинциальной фотографии, мамонтах и этической ответственности авторов.

«Фотопарад в Угличе» впервые прошел в 2007 году и с тех пор превратился в одно из самых заметных событий в области фотографии. Профессионалы и любители, фотохудожники и фотожурналисты, молодые и мастера — в течение пяти дней, с 5 по 9 августа, соберутся в городе на Волге.

Фестиваль состоит из нескольких крупных блоков: «Документальная фотография» (куратор Яна Романова), «Арт-фотография» (куратор Надежда Шереметова), «Фототревел» (куратор Александр Тягны-Рядно); в составе каждого — лекции и мастер-классы. Программа фестиваля откроется выставкой, посвященной Андрею Стенину, фотожурналисту, погибшему год назад при выполнении редакционного задания. Очень важная часть праздника — портфолио-ревю, в ходе которого молодые фотографы смогут посоветоваться со своими старшими товарищами (регистрация на участие в нем завершается уже сегодня). И наконец, в рамках фестиваля «Фотопарад в Угличе» проходит конкурс «Точка на карте. Города российской провинции». В этом году куратором и членом жюри конкурса стала Виктория Мусвик, критик и исследователь фотографии.

На угличский конкурс «Точка на карте. Города российской провинции» много заявлено работ?

Больше тысячи только в одиночной номинации. Несколько сотен работ в номинации «Фотосерия/Фотоистория», а еще ведь «Арт-проект» и «Мультимедийный проект». В последней меньше всего, и это самая слабая категория.

Может, она новая просто?

Да, она самая новая. Поэтому, чтобы что-то здесь получить, надо вначале приложить усилия. Вот в Томске упомянутый конкурс «Сильные люди» фотографически-мультимейдийный; и организаторы сделали сначала лекции и мастер-классы по мультимедиа — в итоге получили довольно высокий уровень. Я была там в жюри — так смотреть мультимедиа иногда было интереснее, чем классическую фотографию.

В конкурсе есть номинация «Арт-проект». Как различить, где современное искусство, сделанное средствами фотографии, и где просто фотография?

На самом деле это очень сложный вопрос. В современное искусство фотография вошла недавно. И ведь есть еще одна разновидность, «художественная фотография», когда используют разные технические приемы, красивые линии снимают, фактуры. Раньше такого было много, сейчас это нередко кажется архаичным. Кстати, участники конкурса тоже не особо в этом разобрались — на номинацию «Арт-проект» было подано много документальной фотографии.

Если совсем в целом говорить, то в арт-фотографии, или фотографии как арт, автор работает с концептом, подвергает сомнению документальную составляющую и обнажает этот шов, эту мнимую естественность фотографии, ее способность якобы просто отражать реальность. Ведь мы практически всегда ей верим, потому что знаем, что тут задействованы «точные», «надчеловеческие» процессы и технологии: оптические, химические. То есть предмет был перед объективом, фотоны света фотография уловила и запечатлела — как этому не верить? Авторский отбор мы часто не видим, а он есть. Иногда грань между «док» и «арт» почти неразличима, тем более сейчас она вообще стирается. Вот, например, Бернд и Хилла Бехер — это арт или не арт? Сняты индустриальные объекты, всегда в серенький день (чтобы солнцем не привносить «человечинку») — эмоциональная часть вроде бы стерта, но все равно ее чувствуешь. Их точку зрения, их взгляд. Кстати, направление «исследовательской фотографии», заложенное Бехерами, сейчас очень сильно. И в этом одновременно манипуляция (ну не может фотография быть наукой!) и ее исследовательский, критический потенциал. Ведь фотография — это такое «оптическое бессознательное», как мы знаем из теории. На ней фиксируется все, что перед объективом в этот момент. Иногда сам фотограф не видит каких-то деталей, а потом они вдруг оказываются заметны. Ты увидела мамонта на фотографии «Провинция как зрелище»  Евгении Жулановой?

Нет. А где там мамонт?

Смотри скорее снова.

Шорт-лист конкурса уже составлен. Как его в целом можно охарактеризовать?

В нем есть имена, которые я знала, и есть совсем новые (хотя потом всегда оказывается, что знаешь, например, учителя автора). Мне очень нравится, что в работах много иронии и юмора. Из отрицательного: вижу некую вторичность, когда берут известный прием и вроде удачно его используют, но непонятно, почему применяют его именно на этом конкретном материале. Хотя в целом я довольна. То, что получилось в шорт-листах, — это, конечно, результат некоего компромисса. Как куратор я формировала жюри для каждой номинации и старалась позвать людей максимально разных: молодых и заслуженных, принципиально не входящих в структуры и работающих в СМИ, фотоагентствах, пригласила галериста, критика из журнала «Искусство». Из-за этого было много споров, вплоть до непримиримых. Например, неожиданно двое членов жюри (из разных городов) схлестнулись на том, есть ли в слове «провинциальный» уничижительный оттенок.

А лично тебе кто понравился?

Я уже упоминала Евгению Жуланову. Еще Оля Иванова, Антон Уницын, Геннадий Викторов, Анна Довгаль, Ксения Иванова, Дарья Асланян, Кристина Бражникова, Андрей Шапран. Мне многие нравятся, и все очень разные.

На основе работ финалистов конкурса как описать главные тенденции в современной фотографии?

Если говорить о тенденциях, то, пожалуй, «разнообразие» — это и есть главная. Темы, жанры, идеи — все очень разное. Об этом пишет и знаменитый критик и историк искусства Ти Джей Демос в не менее известном сборнике Vitamin Ph. В XIX веке в фотографии было много экспериментов, но в какой-то момент технологические, скажем, приемы упростились, стали беднее. А сейчас люди снова экспериментируют, возрождают старые технологии. Делай что хочешь! В то же время мне кажется, что возросла личная моральная ответственность автора: фотография сейчас невероятно доступна огромному количеству людей, ее легко сделать и еще легче распространить, обмануть зрителя стало проще. В ХХ веке договорились, что такое репортаж, где граница между документом и искусством, что такое свидетельство. Но сейчас в традиционных СМИ кризис, Интернет многое изменил, старые конвенции не работают. Легко манипулировать, и фотографу приходится справляться с этим этическим выбором.

Конкурс «Точка на карте. Города российской провинции» проходит в третий раз. Видна ли уже какая-то тенденция?

В прошлом году я участвовала только в портфолио-ревю «Фотопарада» и читала лекцию участникам. Но о том, как меняется в нестоличной России фотография, могу рассказать. Я в последнее время была в жюри разных конкурсов в разных городах.

А их у нас много проходит?

Достаточно. И конкурсы, и фестивали. И постоянно появляются новые. Иногда это целиком местные инициативы, иногда они опираются на кураторов из Москвы или Петербурга. В Краснодаре, например, это фестиваль и конкурс Photovisa, в Тюмени — конкурс памяти Александра Ефремова. В Томске на базе Академии фотографии сделали конкурс «Сильные люди». Или, скажем, во Владикавказе группа фотографов уже несколько лет издает свой журнал Surat. Другое дело, что им может не хватать финансирования, они перестают развиваться по другим причинам, профессиональным или политическим. Так было с сургутской фотобиеннале, пермским «Фотограффити», московской премией Фонда поддержки фотожурналистики. Иногда они прерывают работу, но потом возобновляются. Мне кажется, больше таких инициатив стало возникать вместе с ростом гражданской активности. Вообще конкурсы — это очень важно. Они же не только оценивают — они развивают поле, популяризируют. Это местные точки силы, так сказать, и они очень интересны.

А чем региональные фотографы отличаются от столичных? Трудно ли провинциальному фотографу вдали от столицы?

Отличия и есть, и нет. С одной стороны, в фотографической среде все активно общаются — по Skype, как угодно. Стараются учиться у крупных мастеров. Смотрят, что в других странах происходит, причем нередко получают информацию не через столицу, а напрямую контактируют с мировой фотографией. Возникают горизонтальные связи и внутри страны, и не по иерархической централизованной модели. Я иногда в провинции вижу новинки фотографические, толстые книги, которые в Москве не видела, а туда их люди напрямую выписали, заказали. Некоторые уезжают в Москву или Петербург или на Запад. Другие остаются, работают с местными изданиями.

В фотографии, в отличие от contemporary art в целом, где, как я понимаю, все более гомогенное, интернациональное, заточенное под рынок именно искусства, больше местной специфики. И чаще есть возможность зарабатывать одним, а проекты для фестивалей, конкурсов делать в другое время. Скажем, приходишь в новостное агентство рассказывать про проект, а фотографы тут же достают из загашника готовые серии, над которыми они работали несколько лет «в стол». Вплоть до того, что люди свадьбы снимают. Вот Евгения Жуланова в шорт-листе (она из Салехарда): у нее сайт свадебного фотографа, а работы для конкурса совершенно другие.

И можно заметить различия в местных школах. Традиционно, еще с советских времен в разных городах были  — и есть теперь — сильные фотошколы.

Их учеников можно различить по работам?

Можно. И речь идет не о том, что столичные школы лучше и больше, а периферийные поменьше. Скажем, в СССР сильные центры «альтернативной» фотографии были в Чебоксарах, Казани, Харькове. Их влияние чувствуется до сих пор. Например, харьковчане — это Борис Михайлов и Сергей Братков. После распада Союза остались сильные школы в разных странах, например в Узбекистане. В России их несколько. Иногда столичных и региональных художников можно различить и по тематике. Например, в Сибири очень важна именно местная натура. Вот в жюри угличского конкурса был новосибирский автор Валерий Кламм, он создал коллективный проект «Родинки на карте», который посвящен этим «родинкам», малым родинам, небольшим городам.

Меняется ли уровень провинциальной фотографии?

Я вижу очень сильный рост среднего уровня; 15 лет назад, когда я этим начинала заниматься, некоторые местные конкурсы или фестивали (может быть, за исключением пары «звездных» городов) часто были такими… ну, не очень высокого качества. Жанры были однообразными: или фоторепортаж, или идеализированная картинка, или так называемая чернуха. Это расщепление, отсутствие хорошей, внимательной повседневной фотографии оставалось еще с советских времен. Ведь если разрешить фотографу снимать все, что он хочет, то запечатлеется и «неидеальное», противоречащее усилиям политиков.

Сейчас люди стали одновременно более заинтересованными в повседневности и более открытыми миру. Например, все больше наших фотографов посылают работы на разные конкурсы — западные, восточные. Мы нагоняем то, чего были лишены в советское время, когда съемка обыденности не приветствовалась.