Recycle Group в Петербурге: в поисках гравицаппы

Если для человека компьютер — это железяка с экраном, то мы для компьютера — совокупность лайков, дизлайков и прочих «куки», которые оставляем, серфя в виртуальном пространстве. И вот все эти фантомы группа Recycle облекла в плоть. Выставка New Nature в петербургском Манеже получилась отменной, остроумной, полной масштабных и неожиданных образов. Она начинается инсталляцией «Ответы системы»: это как бы Мировой океан (на самом деле листы зеркального металла на полу с воронками от капель), из которого рождается новая компьютерная жизнь. Далее мы проходим мимо впечатляющих горельефов из пластиковой сетки: люди и человекоподобные роботы то ли передают друг другу знания, то ли (что вернее) сражаются за мировое господство. Мы минуем величественные «Врата» (как бы вход в чистилище), сплетенные из гофрированных трубок, — в таких обычно прячут провода слаботочных систем, — оказываемся в монастырском дворике — клуатре, и в центре него находим воронку с мерцающими огоньками — портал в другие измерения, пусть и сделанный из резины и оптоволоконных светильников.

Апогей экспозиции — пластиковые джунгли под названием «Лес истекших ссылок» на втором этаже. Вот она, new nature. Все очень драматично: черные как смоль банановые заросли словно облиты нефтью. Их фланкируют масштабные «картины»-пейзажи из ячеистого поликарбоната. На одном пейзаже — как бы кровавый закат, на втором — море в бурю.

И даже финал не приносит умиротворения. Инсталляция «Сад расходящихся камней» переиначивает классический японский сад: камни каким-то волшебным образом, как тараканы, расползаются в разные стороны, и зритель, вместо медитации и расслабления, напряженно пытается угадать их траекторию. В общем, сейчас в Манеже много чудес, это тот случай, когда лучше один раз увидеть, чем долго описывать.

Группа Recycle — пример раннего (им нет 40) и абсолютного успеха. Среди галеристов, критиков, музейщиков, экспертов и коллекционеров наблюдается удивительное единодушие на их счет. Их пафос смешанного восхищения и ужаса перед надвигающимся торжеством машин близок каждому, их ретрофутуризм легко конвертируется в любую валюту. Они проговаривают наш страх перед всесилием искусственного интеллекта. Со времен «Космической Одиссеи» (1968) Стэнли Кубрика мы опасаемся компьютеров: дай им власть — они начнут убивать. Recycle показывают нам такое будущее, в которое не то что «возьмут не всех» — туда далеко не каждый попросится!

Но одно дело, какие смыслы закладывали в свои работы авторы, и несколько другое — что считывает зритель. Выставка была (и есть!) интересна в первую очередь сбоями, когда что-то шло не так. Пример — широко анонсированный «сервис» предсказаний (мультимедийная инсталляция «Вероятность»): надо было скачать на сотовый приложение Recycle, предоставить ему доступ к своим социальным сетям и — вуаля! — через минут 10–15 получить от компьютера предсказание будущего, зайдя для этого в специальную комнату. Но программа глючила, волонтеры-распорядители не справлялись, перед комнатками выстроился длинный хвост, и явно не хватало электронной очереди. Те же счастливчики, которые все-таки получали аудиенцию у электронной Кассандры, выходили в задумчивости. Например, девушке, работающей в Арабских Эмиратах, компьютер показал мужчину в белом одеянии-кандуре — и понимай как знаешь.

Не помешала бы электронная очередь и инсталляции «Скрытая папка». Это мини железная дорога для сотовых телефонов: надо было посадить телефон в вагонетку, включить камеру, и через какое-то время гаджет привозил отчет о незабываемом путешествии. Но из трех телефонов, помещавшихся в вагонетку, психоделическую картинку снимал только первый, два других фиксировали «спину» впереди стоявшего. Их владельцы, естественно, желали прокатить свой телефончик еще раз по первому разряду, и у объекта возникла толпа типа «вы здесь не стояли».

Короче, почти на каждую техногенную страшилку оказывалось сполна если не простоты, то каких-то вполне понятных бытовых обстоятельств непреодолимой силы, никак не позволявших всерьез проникнуться апокалиптическими настроениями.

Но выставка прояснила природу этих самых настроений. Всегда интриговал вопрос, из какого такого кубанского волшебного ларца появились вундеркинды Recycle. На открытии, которое объединило всех людей, готовивших проект (а у выставки был запредельно сложный продакшен!), выяснилось, что Андрей Блохин и Георгий Кузнецов — представители огромного художественного клана. Художниками являются не только их родители, живописцем был даже дедушка Георгия — Георгий Иванович Кузнецов (1925–1984). Родители познакомились, когда мальчикам было год и три. Вначале вместе ездили в дома творчества. Когда СССР развалился, стали сама арендовать дома творчества. В 1991-м возникло сообщество художников «Солнечный квадрат» (по стилистике московский ему аналог — галерея МАРС): оно развернуло бурную выставочную деятельность в России и за рубежом. Будущие «ресайклы» во всем этом росли. На момент, когда 20-летние Андрей Блохин и Георгий Кузнецов объявились в Москве, они занимались не просто искусством, но еще арт-менеджментом уже лет 15. Они знали об организации арт-процесса гораздо больше своих сверстников.

Что же касается стилистических предпосылок, то Recycle можно считать сплавом (с безусловной своей личной огромной творческой составляющей) родительских талантов. На страничке Facebook у Валерия Блохина (отца, соответственно, Андрея) висит ролик с газонокосилкой, которую привязали к столбу, и она, двигаясь по спирали, косит траву без вмешательства человека. Да, это ничего не значит, но в некотором роде показательно: вся выставка — выдающиеся самоделкины свершения. А папа Георгия — Евгений Кузнецов — лучезарный художник-постмодернист: в его нежных, как пастила, пейзажах феи и эльфы водят нескончаемый хоровод. Дети соединили любовь к техническим кунштюкам и романтический пафос — и получился уникальный стиль.

И это чутко уловил Александр Боровский. В своем развернутом комментарии в Facebook, похвалив выставку, он выразил сожаление,что ранние вещи Recycle действительно были вторичной переработкой всего, от материалов (пластик и резина) до образов из всемирной истории искусств, тогда как последние творения демонстрируют «что-то выспренне-бесплотное», то, что «младшее поколение концептуалистов называло „духовкой“» и что сам Боровский окрестил «прочими братьями стругацкими». «Модерн и символизм неожиданно полезли из всех щелей», — резюмировал уважаемый искусствовед.

Рискну предположить, что символизм был присущ группе Recycle с самого начала. Просто, когда они появились на рубеже веков, время было другое — созидательное, а сейчас оно снова другое — рефлексирующее и созерцательное. В 2000-е контейнеры для мусора с рельефами от Recycle казались веселой апологетикой рабочего инвентаря, а сегодня те же контейнеры воспринимаются в первую очередь как осовремененная погребальная урна.

Ближайший аналог «новой природы» от Recycle — фильм «Кин-дза-дза!» (и на выставке его вспоминали). Вышедший в 1986 году фильм Георгия Данелии был анонсирован как фантастика, но по прошествии 35 лет безумная планета Плюк кажется зеркалом советских 1980-х: нагромождением бессмысленных ритуалов, вечной погоней за дефицитом, временем, когда все ломалось. Так и с Recycle: их искусство — напряженное ожидание конца света, заявленный тотальный контроль над человеком и — шире — состояние заживо погребенных, мумификация будущего,— не про завтра, оно про сегодня. И как рефлексия на сегодня это, конечно, не высокая трагедия, не, условно говоря, Эсхил с его «Прикованным Прометеем» и темой всемогущего рока, а, скорее, драма с элементами комедии, как «Вишневый сад». Лирический герой Recycle пребывает в поисках не священного Грааля от искусственного интеллекта, а гравицаппы.

ЦВЗ «Манеж», Санкт-Петербург
New Nature
До 10 октября