Николай Палажченко: «Современному мегаполису нужны новые образы и впечатления»

Вы называете «Здесь и сейчас» проектом. Почему не выставкой или фестивалем?

Это смотр актуального искусства, который проходит по инициативе мэра Москвы с 2018 года. Каждый год формат немножко меняется. Прежде были выставки в Центральном Манеже, а в этом году интереснее было сделать что-то вроде большого городского фестиваля паблик-арта. Именно поэтому организатором «Здесь и сейчас» на сей раз стал Музей Москвы — главный городской музей, который уже не первый год работает с темой паблик-арта. Вместе мы выбрали три направления: монументальная живопись, арт-объекты и медиаискусство, которое реализовано в формате популярной сейчас дополненной реальности. Проекты связаны со знаковыми городскими локациями, такими как парк «Зарядье», Музей космонавтики на ВДНХ, Музей Москвы, Нескучный сад и сад «Эрмитаж».

Важным принципом проекта этого года стала децентрализация. Многие работы будут расположены далеко от центра города. «Любовь и голуби» Сергея Шеховцова уже находится в Кускове, космический мурал Кирилла Ашастина появится на здании культурного центра в Тушине, полихромная композиция Артема Стефанова — на школе в Капотне.

Важно, что все 15 работ смотра созданы специально для города. «Здесь и сейчас» не просто показывает готовые произведения, а формирует новый визуальный облик Москвы. И все эти произведения, и авторские права на них останутся в собственности города.

Специальный проект этого года — «Люди и полимеры» — подготовлен в партнерстве с Музеем Вадима Сидура. Он создан художником Кириллом Глущенко специально к смотру и пройдет в районе Перово. Этот междисциплинарный проект посвящен Кусковскому химическому заводу, который находился в этом районе. Нам с этим проектом очень повезло, и я считаю, что это прекрасный повод съездить в Музей Вадима Сидура.

В Москве в этом году настоящий бум паблик-арта. Это и частные инициативы, как выставка около ГУМа «Красный сад» или знаменитая «Большая глина», и государственные. «Здесь и сейчас» делает сам город. Это первый такой городской фестиваль, связанный с современным искусством и паблик-артом?

«Здесь и сейчас» — молодой проект. Он возник в результате встречи Сергея Семеновича Собянина с представителями современного искусства в июне 2018 года. Задачей проекта является поддержка новых начинаний российских современных художников, их демонстрация широкому зрителю. Каждый год организаторы и кураторы проекта выбирают наиболее актуальные направления. В нынешнем году это паблик-арт, и в этом отношении мы попали не только в московский, но и в общемировой тренд: во время пандемии многие города стали обращать внимание на искусство в городском пространстве. Очевидно, что в следующем году будет еще что-то новое, скорее всего, уже не искусство в городской среде.

Этот проект действительно важен для художников. У них появляется шанс сделать произведение и встретиться с более широкой аудиторией, чем та, с которой они обычно имеют дело в музеях и галереях. Проект важен и для зрителей. Они могут увидеть, что происходит в искусстве действительно здесь и сейчас, это и есть настоящая современность.

Важно сказать, что в 2019 году принято постановление правительства Москвы, регламентирующее новый порядок нанесения граффити на нежилые здания, строения и многоквартирные дома. Настоящая революция для художников, которые работают в этом направлении. Сейчас в Департамент жилищно-коммунального хозяйства города Москвы обращается огромное количество собственников зданий, которые инициируют легальные муралы. Это тоже заметный тренд, который будет менять город.

Городская среда очень отличается от любого выставочного пространства. Как выбирались художники и были ли какие-то особые критерии в отношении их работ? Для вас было важно представить разные поколения — от юных художников до таких зрелых и знаменитых, как Игорь Шелковский, наверное, самый старший участник этого проекта?

Важно и то, что мы вышли на улицы, и то, что у нас художники в возрасте от 20 до 80 лет. Художники старшего поколения — это не только Игорь Шелковский, но и Александр Григорьев. Нам было интересно поработать с представителями разных поколений.

Совместно с Музеем Москвы мы отобрали кураторов для каждого направления. Алексей Щербина отвечал за медиаискусство, Эльчин Али-заде — за монументальную живопись, Александр Астахов — за арт-объекты. Кураторская команда получила более 70 различных эскизов. Помимо оценки их художественных достоинств, перед нами стояла еще одна задача. Мы, безусловно, понимали, что работы будут представлены в городской среде, их увидят люди, которые не пришли специально в музей на выставку, а просто идут по улице и вдруг встречают произведения искусства. Нам было важно, чтобы эти произведения стали частью повседневных ритуалов горожан.

Например, работа Сергея Шеховцова «Любовь и голуби» в парке Кусково предсказуемо стала привлекать молодоженов. Это очень ироничная, многослойная работа, ведь, помимо отсылки к советскому фильму, в ней есть еще и отсылка к самому знаменитому в мире произведению паблик-арта — работе LOVE Роберта Индианы. Фотографии туристов из «Зарядья» теперь дополняет «Ваза с цветами» Игоря Шелковского — композиция, напоминающая об архитектонах Казимира Малевича. А инсталляция Александра Григорьева на Хитровской площади уже стала Меккой тиктокеров.

Это кинетическая конструкция?

Конструкция выполнена в духе кинетизма, хотя и не двигается. Если походить вокруг нее, возникнет муаровый эффект от переплетения нитей. Александр Григорьев был членом группы «Движение», в которую также входили Франциско Инфанте, Вячеслав Колейчук, Лев Нусберг. Мне кажется, что, несмотря на совершенно триумфальную выставку кинетизма в Третьяковке, все равно этот важный пласт нашего искусства XX века во многом недооценен. Александр Григорьев — уникальный художник, который способен работать с очень сложными задачами. Работа на Хитровке высотой 5 м. Построить и установить ее — это нетривиальная инженерная операция.

А вы где их изготавливали?

Большую часть объектов изготовили в Москве, один — в Санкт-Петербурге. Я был в Швейцарии на заводе, который производит скульптуры для художников. Там технологии высочайшего уровня, огромный опыт производства из разных материалов и все в разы дороже, чем у нас. В России таких производств нет, поэтому мы искали специалистов буквально по одному. На подготовительном этапе художники готовили чертежи, а инженеры на их основе производили расчеты прочности конструкций. Потом каждый объект проходил техническую экспертизу, все они соответствуют требованиям размещения в городской среде на открытых уличных площадках.

Все художники делали работы, вдохновляясь конкретными точками в городе, вступая с ними в диалог. Например, у Игоря Шелковского никогда не было ни одной скульптуры размером 7 м, эта — самая большая. И то, что она стоит в самом центре, у Кремля, в парке «Зарядье», — это, конечно, для художника очень важно. Наталья Алфутова из «Мастерской 15» призналась, что поработать с пространством Музея космонавтики было ее давней мечтой. Когда художник ходит каждый день по улицам, у него есть какие-то любимые места, город, где живет художник, вписан в его личную историю. И поэтому наш проект во многом еще и про отношения художника с городом. Я думаю, что, когда город дает своим лучшим художникам возможность создавать произведения в своем пространстве, это двустороннее движение. Художник признается в любви городу, а город признается ему в любви в ответ.

Мы знаем, что паблик-арт часто становится мишенью для критики, поскольку он действительно выставлен на обозрение всей публике, а не только той, которая привычна к искусству. Готовы ли вы к возможной критике этих работ? У вас есть какой-то план на этот случай?

Важно понимать, что все произведения, которые возникают в городской среде в рамках нашего проекта, временные и в какой-то момент они изменят местоположение. Главным для нас было дать возможность художникам реализовать свои идеи. Производство городских скульптур и муралов — это очень дорогая история. Самостоятельно, без заказчика ни один художник не сможет создать паблик-арт: для этого нужны серьезные инвестиции.

Наш проект призван выстроить диалог между людьми самых разных воззрений, разных вкусов. Мы постарались привлечь художников с разной эстетикой, чтобы какие-то работы понравились детям, другие — тиктокерам, третьи — пожилым людям. Наша задача — дать возможность неболезненного знакомства. Я думаю, шквал критики, обрушившийся на «Большую глину № 4» Урса Фишера, поднялся потому, что многие не поняли, что это тоже временная скульптура. Для современных больших городов, таких как Москва, Нью-Йорк, Париж, Лондон, это необходимый формат присутствия искусства. Современному мегаполису нужны новые образы и новые впечатления, которые потом станут воспоминаниями.