Умерла Наталья Нестерова, амазонка советского искусства

Наталья Нестерова относится к тем фигурам, по поводу которых в арт-сообществе наблюдается редкий консенсус. Ее одинаково ценят как официальные власти, так и нынешние молодые коллекционеры, собирающие концептуализм. Ее работы есть в коллекциях нескольких десятков отечественных музеев, а также в таких важных собраниях, как Музей Людвига и Музей Гуггенхайма. Заслуженный художник РФ (1994), лауреат Госпремии (1998), действительный член Российской академии художеств (2001), она с конца 1980-х жила на три страны — во Франции, США и России. Последние десятилетия Наталья Игоревна преподавала живопись на кафедре сценографии в ГИТИСе. Эти обстоятельства приводили к тому, что она ускользала от взглядов российской арт-критики — о ней писали меньше, чем она заслуживала. Но она и не гналась за излишней публичностью. Она была бесконечно требовательным к себе, углубленным в свое искусство и работу интровертом.

Нестерова происходила из творческой московской семьи. Ее дедушка Николай Иванович учился в МУЖВЗ вместе с Робертом Фальком. Ее мама Зоя Николаевна была активно практикующим архитектором, одной из тех, кто в 1960-е запускал в СССР панельное домостроение. О своих родных Наталья Игоревна рассказывала охотнее, чем о себе.

Ее работы мгновенно узнавались в любой сборной экспозиции, на любой стене. Птицы, пасьянсы, люди на курорте — сидящие в шезлонгах, прогуливающиеся по набережной, поедающие арбуз. Курорт, этот советский рай, был ее излюбленным мотивом. (Позднее отдыхающие на пляже уступили место горожанам, бродящим, как сомнамбулы, по улицам, а еще позже — религиозным сюжетам в неканонической интерпретации.) Сейчас, по прошествии 30 лет после распада СССР, эти герои и сюжеты кажутся позднесоветской dolce vita, хотя тогда мы думали, что вот оно — бренность и тлен, скука и мещанство, во всем этом «комфорте» творческий человек задыхается. Ее работы 1980-х рифмовались с кинематографом, с «Полетами во сне и наяву» режиссера Романа Балаяна, тем же ощущением странного безвременья, застывшей жизни.

Нестерова превосходно передавала именно вот это состояние «не хватает воздуха» — тяжелого, как патока, пространства, и все ее отдыхающие и гурманы, любители дружеских посиделок и карточных игр кажутся немножко арестантами в тюрьме. Сегодня ее понятные и сильные метафоры неожиданно получили второе дыхание. Как выяснилось, она нашла ключ и описала «гений места» не просто определенного десятилетия, но нечто, имманентно присущее этой части суши