Наиля Аллахвердиева: «Я вижу свою роль и роль музея как „усилителя“ Перми»

Давайте начнем с «жилищного вопроса». Появилась информация о том, что PERMM переезжает в другое здание. Действительно?

Да, у нас грандиозные планы в этом году. В середине сентября должны открыться новые площадки на территории, которая связана с бывшим зданием «Мерседес-центра», расположенным в центре города. Сейчас идет процесс проектирования и адаптации территории под будущие музейные задачи.

Последние девять лет музей постоянно находился в ожидании переезда. Наше существование здесь, на бульваре Гагарина, 24, всегда было временным; все эти годы мы обсуждали вопросы, связанные с переездом, с командами региональной власти, и был диапазон вариантов, но все они оказывались нереалистичными. Но сейчас, благодаря поддержке губернатора Пермского края Дмитрия Махонина, мы нашли прекрасный вариант.

Главное — это то, что здание, которое нам предложено, обладает очень важными функциональными достоинствами, которыми обычно не обладают ни бывшие индустриальные цеха, ни памятники культурного наследия, требующие либо очень больших вложений для реконструкции и адаптации, либо радикальных усилий по изменению содержательной деятельности. А здесь есть возможность буквально за полгода адаптировать здание и переехать.

И не будет никакой реконструкции?

Речь идет о некой модели быстрой и качественной реновации здания за очень небольшие деньги и с возможностями для развития музея. Последнее для меня — ключевой мотив. Смена локации, увеличение площадей, другое качество сервиса — это изменения компетенции музея. Здесь, на бульваре Гагарина, мы находимся в очень сжатом состоянии и, самое главное, привыкаем к нему. А здание «Мерседес-центра» предоставляет уникальную возможность расширения; там почти 7 тыс. кв. м и очень разные по масштабу экспозиционные пространства. Даже понимая, что это снова аренда, мы все-таки приходим к радикальной смене музейно-выставочного качества и масштаба деятельности.

А постоянное здание от государства не предвидится пока? Тема бывшего речного вокзала, откуда музей съехал в 2014 году по причине реконструкции здания, закрыта для вас окончательно?

На сегодня она закрыта, потому что в ином случае речной вокзал следовало бы реконструировать по амбициозному архитектурному проекту бюро «Меганом», созданному специально для музея. То, в каком виде вокзал реконструирован сейчас, — это многократно хуже здания «Мерседес-центра»: он никак не адаптирован под задачи музея. На удивление, функциональные здания порой гораздо больше подходят под экспозиционные задачи, чем специально построенные, поскольку последние часто являются зоной самовыражения архитекторов, а не музейных интересов. С точки зрения технического оснащения, логистических возможностей, разнообразия выставочных пространств наше будущее здание даст фору многим музейным пространствам. Что касается аренды, то это нормальная рабочая форма. Мы прожили в аренде девять лет, и это никак на нашей работе не отразилось, это в сотни раз дешевле нового строительства. Мы экономим деньги бюджета, но, самое главное, экономим время, которое тут выступает ключевым ресурсом. Идет ведь борьба за то, чтобы люди в городе имели возможность встречаться с новым и видеть будущее.

Ваша коллекция начиналась как всероссийская и даже интернациональная. Позднее возник акцент на творчестве пермских художников. А сейчас какие ориентиры? И вообще, растет ли коллекция?

Коллекция развивается, хотя специального бюджета на ее пополнение у нас нет. В основном она растет за счет даров художников. Например, в позапрошлом году после большой персональной выставки Александр Бродский передал в музей целый ряд своих инсталляций. Или вот сейчас у нас идет выставка Андрея Красулина, нового художника для нашего музея, и есть договоренность о даре. Периодически делаем и закупки, но очень небольшие.

Сейчас постоянной экспозиции в музее нет. А будет на новом месте?

Предполагаются две зоны показа коллекции, на первом и втором этажах. Я решила не называть это постоянной экспозицией, потому что нам по-прежнему интересно менять для зрителя образ музея. Также будет открытое хранение. А главное, появятся большие выставочные площади, которые дадут возможность периодически пересобирать и актуализировать коллекцию. Я вообще считаю, что никаких постоянных экспозиций в современном музее быть не должно, потому что мир меняется, и мы должны отражать эти изменения в своих высказываниях.

Можете сформулировать приоритеты выставочной политики музея?

Одна из важнейших стратегий — работа с локальным контекстом. В каком-то смысле музей стал площадкой визуальных — и не только визуальных — исследований города, и на эту тему сделано уже очень многое. Например, ряд проектов связан с различными городскими сообществами, выставки служат инструментом поддержки экологов, дизайнеров, fashion-фотографов. Сейчас для новой площадки готовим большую выставку, связанную с пермской рок-музыкой. И я понимаю, почему это делаю, хотя про пермскую рок-музыку все говорят: нет же такого явления. Но, когда начинаешь поднимать пласт воспоминаний, выясняется, что пройден огромный путь, много всего происходило, что были свои драмы и свои герои — пермские звезды, просто об этом мало кто знает.

Я вижу свою роль и роль музея как «усилителя» Перми. Это большая ответственность по переинтерпретации и рассказу о городе средствами современного искусства. Поэтому, например, Музей Москвы считает нас своим институциональным союзником. Мы пока ушли от первоначальных амбиций стать «Центром Помпиду», превратились в музей «на районе», проросли корнями в пермскую почву и работаем с более сущностными задачами, такими как само­оценка города и людей, здесь живущих.

С самого начала PERMM позиционировал себя как музей, намеренный выходить в городскую среду. Как сегодня обстоит с этим трендом?

Стратегии взаимодействия с городом изменились, они сейчас больше ориентированы на вовлечение локальных сообществ. Мы стали включать в работу с городом разные аудитории, от детей и подростков до людей старшего возраста, и в принципе пытаться делать проекты вместе с аудиторией. У нашей паблик-арт-программы на старте были несколько другие задачи, связанные с созданием коллекции современного искусства. Но это не значит, что в какой-то момент мы не хотели бы к этой программе вернуться.

Один из самых ярких прежних образчиков — объект Бориса Матросова «Счастье не за горами» на набережной Камы. Недавно его отреставрировали и вернули на место. Музей имел к этому отношение?

История со «Счастьем» специфическая, поскольку в 2009 году оно создавалось как временный объект, без контракта с художником. Простая фанерная надпись появилась перед музеем в рамках выставки «МосквАполис». Никто не подозревал, что она так полюбится и станет достопримечательностью города. А дальше была эпопея по выстраиванию отношений с Борисом Матросовым, который был обижен на эту ситуацию. К тому же прав на объект не было ни у музея, ни у города, поэтому невозможно было его реконструировать за счет бюджетных средств, работа была в ужасном состоянии. В конечном итоге город нашел юридическую форму постановки «Счастья» на муниципальный баланс как найденного объекта. Сейчас работа выглядит совсем иначе, она сделана капитально, из металла.

История со «Счастьем» — важный кейс про специфику паблик-арт-проектов. В отличие от памятников, они дают городу право на ошибку. И если работа понравилась и прижилась, она может пройти вот такой путь от временного фанерного объекта до капитального произведения.

В 2023 году официально отмечается 300-летие Перми. Добавит ли вам этот юбилей новые возможности? Или только наложит дополнительные обязанности?

Поскольку мы в определенном смысле музей города, носим его имя, то для нас это важная дата, мы ее по-своему пытаемся отражать (как, например, в проекте про пермскую рок-музыку, о котором я говорила). Предстоит еще большой обменный проект с Екатеринбургом: у него тоже 300-летие, как и у Перми. У нас очень хорошие горизонтальные связи, и в Ельцин Центре мы покажем пермское современное искусство, а здесь примем екатеринбургское. Будем поздравлять город с юбилеем в коридоре своих возможностей. Нам ничего не навязывают, и все, что мы делаем, — это не потому, что есть установка на юбилей сверху. Раз в году мы все равно показываем проекты, так или иначе связанные с пермским контекстом, так что, по сути, всегда готовы к юбилею.

Вы директор музея, но вы же и художник, и куратор. Эти ипостаси важны вам сейчас?

У меня были опыты, связанные с практикой современного искусства, но в конечном итоге я поняла, что моя миссия — помогать художникам, а не быть им, и я отказалась от творческих амбиций. Что касается кураторства, то стараюсь совмещать его с директорством. Хотя как раз здесь, в музее, я в большей степени ориентирована на то, чтобы приглашать разных кураторов. Для меня принципиально важно, чтобы они меняли оптику музея. А собственные кураторские практики чаще реализую вне его стен. Например, сейчас участвую как куратор фестиваля современного искусства «Аланика» на Северном Кавказе. Или вот еще в этом году курирую паблик-арт-проект «ЧО» в Екатеринбурге.