Красил Макар: «Я собрал из протоформ народной росписи собственную азбуку»

Манеру художника по имени Красил Макар легко узнать: он обращается к традиции уральского красильного дела XVII–XIX веков, для которой характерно использование кистевых мазков с «разбелом». Его монументальные работы можно было видеть не только на Уральской индустриальной биеннале и Триеннале в «Гараже» — они встречаются и на улицах городов. Недавно художник создал уличные инсталляции для Екатеринбурга и Тюмени.

Расскажите вашу историю: как вы росли, жили и стали художником.

Я родился в 1889 году в селе Нижняя Синячиха Свердловской области. Моя семья занималась красильным промыслом. Красильщики — это мастеровые, художники-путешественники. Они переезжали из деревни в деревню и расписывали внутреннее убранство деревенских изб, а также утварь. У каждой из таких семей был свой маршрут, он назывался «путик». Затем в 2017 году я переехал в Екатеринбург и продолжил свою деятельность, используя новые пути для решения художественных задач.

Каковы корни вашего псевдонима? И куда ставить ударение?

В XIX веке художник-красильщик подписывал работу просто, например: «Красил Петр». По такому же принципу я подписываю свои работы и сейчас: «Красил Макар». Ударение как для глагола.

Что вы скажете тем, кто сочтет вашу биографию неправдоподобной?

Мне кажется, она весьма правдоподобна! Любовь к своему делу подарила мне долголетие, что позволило, не теряя запала и творческой энергии, продолжать работу в свои 134 года. За 100 лет мне удалось застать как авангард (который во многом вдохновлялся народной культурой), так и абстракционизм, а затем и новейшие практики. Для каждого из таких этапов я был современником. Мой возраст логично связан с тем, что я делаю сейчас: опираюсь на прошлое и стремлюсь в будущее. Дата рождения и мое имя — это ключ к пониманию моих работ. Актуальность народной культуры кажется мне естественной и закономерной для нашего времени.

Что вам дает анонимность и насколько тяжело ее сохранять?

Мне нравится, когда мои работы идут впереди моей личности. Я чувствую себя свободным.

Вас сравнивали с Бэнкси, который тоже действует анонимно? И что бы вы ответили на такое сравнение?

У меня сложилось впечатление, что в СМИ каждого уличного художника, что бы он ни делал, время от времени называют «русским Бэнкси». Это тоже уже своего рода традиция. Причины анонимности могут быть различны, но это всегда выход за пределы очерченных границ.

Вы говорили, что ваши предки — художники-красильщики — расписывали внутреннее убранство изб и утварь. Почему вы решили перенести эту практику во внешнее пространство?

Это отношение к городу как к своему любимому дому.

Что для вас важно при выборе пространств для росписей?

Добавляю росписи там, где сам часто бываю и хорошо знаю местность. Выбираю чаще всего бесхозные старые пространства, до которых никому нет дела. Одно из таких мест — красивая заброшенная клумба в самом центре города. Роспись на ней держится уже несколько лет.

Часто стрит-арт несет в себе какие-то протестные послания. А какое послание несут ваши работы?

Так я играю со временем и пространством. Забытое снова становится актуальным.

Ваши первые художественные интервенции реализовывались на территории заводов. Почему вы выбрали для своих изящных жизнерадостных росписей брутальный индустриальный фон?

Было любопытно соединить понятия, которые кажутся, на первый взгляд, несовместимыми. Заводская культура столетиями формировала атмосферу Екатеринбурга, город был отстроен вокруг плотины как железоделательный завод. Так что для меня это было органично и исторически важно — вывести крестьянскую домовую рос­пись на территорию заводов.

Сперва ваши росписи вторгались в индустриальный мир, а недавно был запущен обратный процесс: индустриализация повлияла на росписи, превратив их в большие стальные объекты, созданные методом гидроформинга. Какая идея была в этом заложена?

Точно, обратный процесс. Уникальная технология производства округлых форм из стали позволяет решать масштабные задачи.

Уральская народная роспись опирается на сталь из уральских недр, и для меня это идеальное «комбо». Витальная патетика народного искусства и «маховый» стиль письма с его вибрациями насыщенных цветов в тандеме с масштабом стальных форм достигают почти нерукотворного, космического эффекта. Сегодня весь жар моего сердца я направляю на создание этих скульптур.

Осенью 2022 года на фестивале уличного искусства «ЧО» состоялось открытие 5-метрового «Портала» в Парке имени 50-летия ВЛКСМ в Екатеринбурге, а зимой 2023-го была изготовлена моя вторая, 3,5-метровая скульп­тура «Восход над горой», которая установлена рядом с мультицентром «Контора пароходства» в Тюмени. Впрочем, сейчас я одновременно работаю как с большими скульптурами, так и с холстами размером 20 на 30 см. Мне интересно, как во время работы в небольших форматах возникает особенная концентрация, когда ты лицом к лицу с картиной.

Ягодка в вашем искусстве превращается то в комету, то в планету, соцветия цветов — в созвездия, а большие скульптуры кажутся инопланетными объектами. В то же время элементы традиционных узоров в вашем исполнении напоминают то ли микроорганизмы, то ли кванты и фотоны. Расскажите о вашем художественном мироздании. Почему в нем так тесно переплетены микрокосм и макрокосм?

Все начинается с ягодки, это точка отсчета. Я переработал классическую структуру народной росписи: выделил из нее протоформы, а из них собрал собственную азбуку, усилив тем самым их символическое значение. Среди таких протоформ как раз появились «ягодка», и «листочек», и «приписка». А там, где появляются протоформы, начинается пространство макро- и микрокосмоса. Так народное творчество стало узнаваемо авторским, но в то же время осталось в категории народного, потому что я работаю под именем Красил Макар.

Вы упомянули «приписки». Что это такое?

«Приписки», или, как их еще называют, «оживки» — это небольшие черные элементы. Они добавляются в роспись финально, тонкой кистью, соединяя все части композиции в единое целое. «Приписки» — от слова «приписывать», а «оживки» — от слова «оживлять».

Вы часто сопровождаете свою живопись или скульптуру небольшими поэтическими текстами. Расскажите, пожалуйста, о них.

Эти короткие тексты имеют для меня большое значение! Они связывают меня с днем сегодняшним и являются равноправной частью работ. Так, для скульптуры «Восход над горой» был написан следующий текст: «На вершине горы выросла ягода восхода. Я стою у подножия и вижу, как в утреннем свете меняются формы и цвета. Черная гора становится темно-синей, небо выше — туман исчезает».

Как на вас повлиял художник Леонид Тишков?

Леонид Тишков — один из моих любимых художников, он тоже родом с Урала. Мне кажется, мы земляки в широком смысле слова. Его книга «Как стать гениальным художником, не имея ни капли таланта» — моя настольная.

Вы начинали как неуловимый уличный художник, но довольно скоро стали сотрудничать с крупными институциями. Как так получилось?

Процесс проходил по нарастающей. С уличными работами я осваивал и другие форматы, набивал руку, пробовал разные медиа. И здесь я снова опирался на удивительно мобильную практику красильщиков: они легко переключались от росписи стен к росписи бытовой утвари. Так, в 2019 году после активной стадии стрит-арта и станковых работ я решил снять видео-арт. Для этого мы отшили надувные трехметровые ягоды и огурчики и прокатили их по дорогам Тобольска. Надувные ягоды катались по историческому центру города и заводской территории, взаимодействовали с горожанами. Результат был показан на V Уральской индустриальной биеннале. Затем состоялась персональная выставка в Музее изобразительных искусств в Екатеринбурге. А после, в 2020-м, я создал кинетическую скульптуру для Триеннале российского современного искусства в музее «Гараж» в Москве.

Уличные художники обычно работают в одиночку. Но при создании больших объектов без помощи наверняка не обойтись?

Мне очень повезло с коллегами по цеху, ведь за каждой моей скульптурой или выставкой стоит большая команда: кураторы, организаторы и производители. Их роль имеет судьбоносное значение, ведь они вместе со мной бесстрашно открывают двери в новые миры.

А как те, кто производит объекты по вашим эскизам, реагируют на поставленную задачу? Удивляются?

Расскажу такую историю. В гаражном комплексе рядом с моей мастерской есть мебельная мастерская. Я постучался и попросил мастера сделать скульптуру со смещенным центром тяжести, принес эскиз. Он обрадовался нестандартной задаче. «Сделаем! А что это вообще такое?» — «Космический корнеплод». — «Я так и понял», — и засмеялся. Но он узнал народную рос­пись: в училищах Свердловска раньше обу­чали ей студентов (не знаю, как сейчас), а он как раз получил прикладное художественное образование. Вообще, в советские времена на Урале были популярны детские деревянные стульчики, кухонные доски и другая утварь, расписанная цветочками. Получается, что уральская роспись — это общее воспоминание из детства для нескольких поколений.