Согласно прогнозам, осенью этого года в Великобритании и США ожидается снижение инфляции. Но если ее последствия для рядового потребителя очевидны, то для арт-рынка — не совсем. Эйфория, которую аукционисты и дилеры испытали на фоне рекордной распродажи коллекции Пола Аллена в ноябре прошлого года, сменяется тревожным предчувствием надвигающегося спада. Предсказывать будущее мы не беремся, однако стоит обратить внимание на прошлое — когда рынок искусства начал обретать очертания, в которых он существует сегодня.
В 1974 году инфляция в США достигла уровня 11,05%, затем немного снизилась, чтобы вновь вырасти в 1979-м до 11,25%. Наконец в 1980-м она достигла максимума в 13,55%. Но сектор искусства обычно запаздывает, и арт-рынок отреагировал на эти скачки не сразу. Согласно индексу Мея — Мозеса, цены на искусство оставались сравнительно стабильными с середины 1950-х до середины 1970-х. Затем начался рост, сперва постепенный, а где-то с 1987-го по 1989-й — резкий. Возьмем для примера акварели Эгона Шиле. В 1972 году одна его превосходная акварель ушла за $26 тыс. Шесть лет спустя работа такого же уровня была продана уже за $120 тыс. К 1989 году максимальная цена перевалила за $400 тыс.
Инфляция 1970-х стимулировала арт-рынок, создавая иллюзию больших прибылей, чем было в реальности. Произведения искусства начали рассматривать (заслуженно или нет) в качестве надежного и прибыльного актива. Неслучайно максимально высокие цены на искусство в 1980-х были зафиксированы после падения фондовой биржи в 1987 году. К этому времени на аукционы, которые в целом были территорией дилеров, пришли розничные клиенты. Аукционные результаты начали воспринимать как еще один индикатор состояния рынка наподобие фондовых индексов. Christie’s и Sotheby’s создали глобальный арт-рынок «голубых фишек», используя свой финансовый потенциал. Галеристы, которые раньше обслуживали в основном местных клиентов, ответили на это развитием сети международных художественных ярмарок.
В 1980-х произошла фундаментальная перестройка экономик США и Великобритании вследствие нео-либеральной политики Рональда Рейгана и Маргарет Тэтчер: налоговые послабления плюс дерегулирование экономики и снижение госфинансирования программ социального обеспечения. Инфляцию обуздали с помощью временного повышения процентных ставок, после чего она держалась на уровне от 2 до 3% в год. Цены на большинство потребительских товаров оставались стабильными или даже условно снизились за счет импорта из стран с более дешевой рабочей силой. Однако на фоне накопления все больших богатств высшими слоями общества другие активы резко подорожали: акции, предметы роскоши, яхты, элитная недвижимость и, конечно, искусство. На разросшемся рынке искусства появилось множество новых рабочих мест для обслуживающего эту индустрию персонала: арт-консультанты, кураторы, дилеры, галерейные ассистенты, логисты, багетчики, реставраторы, хендлеры, упаковщики, перевозчики, сотрудники хранилищ, страховые агенты, таможенные брокеры и так далее. Совокупное влияние системной инфляции и инфляции цен на активы поддерживало арт-рынок на протяжении более 40 лет.
Если нынешняя инфляционная спираль продолжит раскручиваться (а согласно новейшим прогнозам, не факт, что это произойдет), цены на искусство могут в конечном итоге закрепиться на высоком уровне, как произошло в 1980-е. Однако пока что многие коллекционеры, напуганные экономической и политической неопределенностью, либо покупают менее дорогие произведения, либо не покупают вовсе. Чем дольше продержится эта тенденция, тем выше вероятность, что она обвалит хрупкую конструкцию арт-рынка, которая имеет центр тяжести в верхней части и поддерживается за счет тончайшей прослойки сверхбогатых коллекционеров и обслуживающих ее аукционных домов и мегадилеров. Параллельно мы все чаще видим стремление разных игроков преодолеть сложившуюся связку принципа «голубых фишек» и социально-экономического неравенства, чтобы создать более инклюзивный культурный нарратив. Результатом может стать полный пересмотр относительных ценностей в сфере искусства.