Такой непростой 2023 год: все определяют большой бренд и большая лопата

Этот год у торговцев искусством выдался тяжелым. Аукционный дом Christie’s сообщил, что за первые шесть месяцев суммарный объем его продаж по всему миру составил $3,2 млрд, что на 23% меньше соответствующего периода прошлого года. Sotheby’s в июле вообще отказался публиковать полугодовой отчет о продажах, и это тоже недобрый знак.

Определяющую роль сыграла заметная нехватка выдающихся лотов на майских торгах модернизма и современного искусства Christie’s, Sotheby’s и Phillips в Нью-Йорке. На фоне набирающей обороты инфляции и поднятия ключевой ставки владельцы не торопились выставлять на продажу свои козыри. Согласно данным лондонского аналитика Pi-eX, суммарная выручка трех аукционных домов составила $1,4 млрд (с комиссией), что значительно ниже $2,5 млрд в мае прошлого года.

Июнь пролил холодный душ на невероятно перегретом рынке аукционных перепродаж молодого искусства. Вспомним май 2022-го: The Now, нью-йоркские торги Sotheby’s с произведениями востребованных молодых художников, прошли тогда с огромным ажиотажем и принесли $72,9 млн. Всего через год с небольшим, в июне 2023-го, лондонская версия формата The Now принесла лишь £8,7 млн ($11 млн).

«На излете рыночного роста люди спекулируют все больше и больше. Сегменты рынка, в которых происходит больше всего перепродаж, первыми страдают в результате рецессии», — рассказывает Роберт Рид, возглавляющий отдел изящных искусств и частных клиентов в лондонской страховой фирме Hiscox, которая коллекционирует современное искусство.

Недавно Нiscox и аналитик ArtTactic выпустили совместный отчет об аукционном рынке свежих произведений искусства, которые повторно продавались в течение двух лет с момента создания. Согласно их отчету, в 2022 году Christie’s, Sotheby’s и Phillips продали 1033 таких лота, что на 116% больше, чем в предыдущем году. «Чем больше перепродаж, тем сильнее перегревается рынок, — говорит Рид. — Это своего рода барометр. В какой-то момент рынок почувствует охлаждение».

Очевидно, коррекции подвергся не только спекулятивный рынок «красных фишек», но и рынок более солидных «голубых фишек». Но здесь общий блеск сохраняется благодаря отдельным ярким моментам. В июне лондонский аукционный сезон подогрела продажа на Sotheby’s написанной в 1917–1918 годах «Дамы с веером» Густава Климта. Коллекционер из Гонконга купил портрет за £85,3 млн, установив европейский аукционный рекорд на работы этого художника.

Рид и другие специалисты отмечают, что нынешнее общее снижение продаж вряд ли перерастет хоть в какое-то подобие обвала, по крайней мере в верхнем сегменте рынка. «Происходит ровно то же самое, что и на рынке недвижимости, — поясняет Рид. — Люди не хотят продавать на падающем рынке».

Некоторое число спекулянтов и менее обеспеченных покупателей могло вый­ти из игры из-за высокой процентной ставки, а более крупные игроки не торопятся продавать на фоне общей экономической нестабильности. Однако костяк арт-рынка, который составляет несколько сотен сверхбогатых коллекционеров, скорее просто стал менее активным, чем пострадал от какого-то значительного сокращения капитала.

Как часто говорят, арт-рынок — это на самом деле не один, а несколько рынков. Так, традиционные списки проданных на Art Basel работ, опубликованные в июне такими крупнейшими дилерами с международным охватом, как Hauser & Wirth, Pace, David Zwirner и White Cube, по-видимому, подтверждают свежие выводы составителей отчета Art Basel и UBS о том, что в 2023 году у «дилеров, работающих в верхнем сегменте рынка, продажи идут гораздо лучше, чем у их коллег из сегментов ниже».

Состоятельные владельцы искусства, которые были готовы расстаться с выдающимися работами звездных авторов, судя по всему, предпочитали это делать на ярмарках. Например, Pace продала от имени частного клиента триптих «Джиролата» (1963) Джоан Митчелл за $14 млн.

В то же время, как рассказывает живущий в Берлине арт-консультант Майкл Шорт, другие экспоненты ярмарки Art Basel были рады просто покрыть свои расходы, некоторые жаловались, что среди посетителей мало американцев. «На галереи средней руки это не повлияло. А вот галеристы помоложе рассчитывали на американских „спекулятивных коллекционеров“», — объясняет Шорт. Похоже, что для покупателей с других континентов, планирующих один долгий перелет в Европу в год, проходящая в октябре Paris+ станет более привлекательной альтернативой Art Basel.

Ощущение, что мегадилеры и галереи поменьше работают на совершенно разных рынках, еще более окрепло в июле, когда расположенная в лондонском районе Мэйфейр Simon Lee Gallery, регулярно принимающая участие в Art Basel, перешла под внешнее управление. В то же время зарегистрированная в Великобритании Hauser & Wirth, чья прибыль, согласно поданным в Регистрационную палату документам, в 2021 году составила £13,2 млн после вычета налогов при обороте £93,3 млн, опубликовала расписание выставок-продаж на осень в своих галереях в Западном Голливуде, Нью-Йорке, в деловом центре Лос-Анджелеса, в Монако, Цюрихе, Лондоне, Париже и Сомерсете.

«Идет процесс индустриализации, — говорит брюссельский коллекционер Ален Серве, комментируя экспансию и консолидацию крупнейших компаний на рынке искусства. — Идет мощный приток потребителей и денег. Остается только вооружиться достаточно большой лопатой, чтобы грести прибыль».

Парижский дилер Эмманюэль Перротен явно знает толк в больших лопатах: в июне он объявил, что продает 60% доли в фирме французской инвестиционной компании Colony IM, чтобы расширить свой бизнес, который и так уже охватывает десять галерей по всему миру.

Однако, быть может, продажа искусства — как и продажа предметов роскоши — зависит от силы бренда не меньше, чем от величины лопаты, в особенности учитывая тот факт, что новичкам приходится на свой страх и риск выкладывать чувствительные пяти- или шестизначные суммы, только чтобы войти в игру.

В недавнем интервью New York Times директор Art Basel Ноа Горовиц сказал, что для людей «бренд важен как никогда раньше» и что они покупают у галерей на Art Basel, «потому что мы бренд».

И соперница его ярмарки Frieze, которая только что обзавелась лопатой побольше, достигнув договоренностей о покупке нью-йоркской Armory Show и Expo Chicago, — это тоже бренд. И такие знаменитые художники, как Яёи Кусама, Дэмиен Хёрст, KAWS, Аниш Капур и даже Ай Вэйвэй, тоже превратились в бренды. Мегагалереи вроде Hauser & Wirth и Gagosian (в совет директоров которой недавно вошла Дельфин Арно, вице-президент корпорации LVMH) умеют быстро превращать таких восходящих звезд мира искусства, как Кристина Куорлз и Джаде Фадоджутими, в надежные — и дорогие — международные бренды.

Примечательно, что главным светлым пятном в полугодовых результатах Christie’s стала категория рос­коши, где продажи взлетели до $590 млн. Это на 43% больше, чем в аналогичном периоде 2022 года. Рекордный полугодовой результат компании в этом секторе за всю ее историю. Наибольший вклад внесли клиенты из Азии, известные любовью к западным люксовым брендам.

Впрочем, во многих странах инфляция в последнее время снижается. За первые семь месяцев 2023 года индекс S&P 500 вырос на 20%. Грядущая ноябрьская серия торгов в Нью-Йорке еще может привлечь высококлассные коллекции.

Но, несмотря на все разговоры о притоке новых покупателей на мировой арт-рынок, с 2011 года годовой объем продаж на нем, согласно оценке авторов отчета о состоянии рынка искусства Art Basel и UBS, остается на уровне $63–68 млрд. В то же время прибыль концерна LVMH, крупнейшего в мире производителя предметов роскоши, в минувшем году выросла на 23% по сравнению с 2021 годом и составила $85,9 млрд. Тот факт, что годовой оборот лишь одного производителя предметов роскоши больше, чем суммарный оборот всего мирового арт-рынка, заставляет задуматься. Не остается никаких сомнений в том, что сегодня все определяют большой бренд и большая лопата.