Егор Молчанов: «Мы стали самым большим аукционом России по живописи, и хочется дальше двигаться в этом направлении»

Как давно существует аукционный дом ARTinvestment.RU?

Изначально, в 2008 году, как запрос рынка, который активно развивался, возникла база аукционных продаж русских художников. Тогда начало появляться очень много коллекционеров и инвесторов, которые не понимали, как ориентироваться в ценах. Были западные аналоги таких баз данных, у них имелось много российских клиентов, но они совсем не охватывали российские аукционные дома, наш рынок, многих художников не знали, перевирали и так далее. Поэтому возникла идея сделать отечественную базу, и сегодня в ней более 10 тыс. художников и около 250 тыс. записей. Это самая большая в мире база аукционных продаж по российским авторам. Доступ к изображениям предоставляется бесплатно, а к полным данным — уже платная услуга. Также мы начали вести аналитику по русскому рынку искусства: советы начинающим коллекционерам, инвесторам, проведение семинаров и так далее.

И затем возник собственно аукцион?

База как сайт существовала шесть лет. После этого, как естественное развитие, в 2014 году был создан аукцион ARTinvestment.RU. Он акцентировал внимание на шестидесятниках, на нонконформистах, но со временем мы перешли на XIX–XX века. Проект был создан Борисом Молчановым, моим отцом. Он коллекционер, занимающийся искусством ХХ века, совладелец галереи «Элизиум», основанной им совместно с Мариной Молчановой еще в 1997 году. К тому моменту, как организовалась база, галерее было уже 10 лет, а к моменту, когда появился аукцион, — 16 лет. Для русского рынка это серьезный возраст. С 2019 года, имея за спиной десятилетний опыт в галерейном бизнесе, и я начал заниматься аукционом. Он полностью существует онлайн, построен на довольно интересной системе. Кроме того, имеющаяся платформа очень удобная и четкая. Мы абсолютно самостоятельны и работаем на собственных серверах, постоянно дорабатываем и улучшаем сайт.

Какова ситуация с аукционным домом сейчас?

Мы развиваемся, становимся крупнее. Стали самым большим аукционом России по живописи, и хочется дальше продвигаться в этом направлении. Наша главная цель, к которой мы уже значительно приблизились, — стать полноценной заменой русских торгов, проводимых западными аукционами, в том числе Sotheby’s и Christie’s. Второго октября состоятся наши юбилейные, 500-е торги, на которые выставлена коллекция произведений искусства общей стоимостью 1 млрд руб. Среди топ-лотов — работы Абрама Архипова, Константина Коровина, Исаака Левитана, Василия Поленова, Николая Сапунова, Зинаиды Серебряковой, Николая Фешина. Также в каталоге — произведения Константина и Владимира Маковских, Игнатия Стеллецкого, Константина Юона и других авторов. Никогда еще в России не выставлялась коллекция, стоимость которой превышает $10 млн. Мы специально подбирали качественные имена из самых разных собраний, чтобы сделать наш юбилейный аукцион, который продлится до 6 октября, таким ярким.

С чем вы связываете столь сильное и быстрое развитие ARTinvestment.RU?

В первую очередь внешний фактор. После начала СВО в феврале прошлого года западные аукционные дома решили прекратить все русские торги. Мы поняли, что это прекрасная возможность занять освободившуюся нишу, потому что люди все равно будут покупать. Иностранцы русское искусство практически никогда не покупали, не считая авангарда. Мы знаем, что на западных русских торгах 70% покупателей были из России, они потом привозили эти вещи сюда, обратно (остальные 30% — экспаты). Мы поняли: это хорошая возможность показать, что аукционы могут продавать достойные русские вещи здесь, на внутреннем рынке. Правда, санкции нейтрализовали нескольких крупнейших покупателей с громкими фамилиями, однако и помимо них существует огромное количество коллекционеров.

Повлияла ли пандемия?

Это второй важный фактор. Вернее, первый по хронологии. До того, как ковид перестроил мировоззрение людей, покупатели приобретали онлайн в основном предметы по $10–20 тыс.: по фотографии тратить больше не решались. Пандемия все перевернула. Люди начали покупать вещи по $100–200 тыс., даже — как мы видели у себя на аукционе — по $400 тыс. (30–40 млн руб.), не видя предметы «в реале». Это общемировая тенденция. Christie’s и Sotheby’s тоже вывели свои торги в Сеть, и после некоторого периода смущения их клиенты также переориентировались. Мы в России смогли с этим вырваться вперед, так как к 2020-м годам ARTinvestment.RU уже стабильно работал, знал, как это все делается, мы были знакомы людям. И тут на нас обратили еще больше внимания.

И вы перешли на «следующий уровень сложности».

Да. В ноябре 2022 года мы провели первый аукцион первых имен и продали на нем лотов на 80–90 млн руб., что для русского аукционного рынка очень серьезная сумма. На первом аукционе основные рекорды принадлежали нашему классическому искусству. За 38 млн руб. был продан Алексей Саврасов. Иван Шишкин — за $450 тыс. (не помню, сколько это было в рублях), Василий Перов — за 76 млн руб., Архип Куинджи... Присутствовали и работы шестидесятников. Но они в цифрах сильно проигрывают первым. У нас были установлены рекорды и на «Слона» Владимира Немухина, и на раннего Александра Харитонова, но с первыми именами в классическом искусстве эти цифры, конечно, несопоставимы. Может быть, когда-нибудь и этот сегмент дорастет, но пока так.

Как изменилась структура рынка из-за текущей ситуации?

Рынок глобально поменялся. В первую очередь это связано с тем, что прекратился приток вещей из-за границы. Все-таки больше вещей привозилось, чем вывозилось. Западный рынок прилично питал наш внутренний, и, после того как закрылись границы, стало невозможно или очень сложно там купить, ввезти. Все, в принципе, там заморозилось: западные коллекционеры не могут и не хотят выставлять на продажу свои предметы из-за санкций. Если люди продают вещь, и отслежено, что она потом попала в Россию, то у продавцов могут быть большие проблемы.

Из-за санкций сколько отвалилось покупателей масштаба Авена?

От русского рынка? Безусловно, какая-то часть покупателей исчезла: кто-то перестал покупать, потому что уехал; кто-то перестал покупать, потому что не до этого… Но в то же время начали появляться новые люди, которые стали активно покупать искусство. И мы видим это по своему аукциону. Появилось много новых клиентов, которых мы прежде не знали, не были знакомы. Это покупатели начинающие. Неопытные коллекционеры, неопытные инвесторы. Это люди, которые только начинают свой путь.

Когда вы в последний раз видели такую волну «начинающих»?

Хороший вопрос. Мы все помним 2000-е. 2005-й, 2006-й, 2007-й — это лучшие годы для рынка русского искусства. Но, в принципе, и до начала спецоперации пандемия сильно подтолкнула рынок. Люди сидели дома, им было нечем заняться, и они научились пользоваться онлайн-аукционами, вошли во вкус собирательства. Так что тут продолжение и этого эффекта. Плюс сейчас внутри страны оказалось много денег, которые некуда потратить. Если не на акции, недвижимость, то куда? Западные возможности закрыты, вариантов осталось не так много. Люди не очень понимают, что будет с валютами, а первые имена художников всегда останутся удачной инвестицией.

Каков фактор тех, кто уезжает и сбрасывает свои коллекции?

Это было заметно в самом начале. Истерическое состояние. Март, апрель, май прошлого года. Ничего не продавалось, рынок стоял, те, кто тогда уезжал, скидывали свои вещи сильно дешевле их рыночной стоимости. Потом это прекратилось. Сейчас я не вижу, чтобы кто-то продавал свои вещи «за сколько дадут». Даже те, кто уезжает и оставляет вещи распорядителям, выставляют высокие цены. С февраля прошлого года цены на русское искусство выросли. Сильно. На мой взгляд, где-то от 30 до 50%. Это приличный рост за полтора года. И люди не спешат расставаться с работами, потому что не очень понятно, куда вкладывать деньги. Наоборот, мы видим сильное превышение спроса. Больше спрос, чем предложение хороших работ, особенно если мы говорим о классическом искусстве, которое является флагманом на общем рынке. Первые имена из «Родной речи»: Айвазовский, Шишкин, Саврасов, Поленов, Коровин, — они локомотивы нашего рынка, и их очень тяжело найти с качественными работами.

Как вы работаете со старыми клиентами, а также с новичками?

Мы крайне клиентоориентированны, всегда лояльны к нашим покупателям и стараемся найти с ними общий язык. У нас очень разносторонний подход. Мы предлагаем работы в разных сегментах: и XIX век, и XX, и в разделе шестидесятников, и в разделе «современное искусство: новые имена». На каждом аукционе стараемся, чтобы три-четыре работы были топ-лотами.

Еще такой момент. Западные аукционные дома часто продавали свои работы без экспертиз, без подтверждения подлинности. И нередко были случаи, когда люди привозили работу сюда, сдавали на экспертизу и потом были вынуждены заниматься возвратом. Хорошо, когда получалось вернуть. Но получалось не всегда. Наши же лоты всегда проверены, они всегда с экспертизами, и, кроме того, мы несем финансовую ответственность за подлинность продаваемых работ на нашем аукционе. Мы действительно работаем с каждой вещью, и мы не только смотрим на экспертизы, но и проверяем, когда они были сделаны. Потому что экспертизы начала 2000-х и сегодня — это совершенно разные вещи. Нам часто приносят работы с экспертизами 2002–2003 годов, и, несмотря на недовольные лица сдатчиков, я отправляю их снова делать экспертизу, потому что за 20 лет изменился экспертный рынок, появилось много новых данных, которые влияют на экспертов, и они по-другому подходят даже к своим же старым экспертизам.

Еще момент. Поскольку офлайн-история уже довольно устарела, парадные «вечерние торги» мы не проводим, максимум — вечерние приемы к юбилейным аукционам для наших клиентов. Но с понедельника по пятницу потенциальный покупатель может приехать к нам в галерею, посмотреть все лоты, поговорить со специалистами, которые расскажут о вещах, о направлении. Получается более приватное, личное обслуживание.

Можете нарисовать психологический портрет клиента, который к вам возвращается?

Первые — «настоящие коллекционеры», как я их называю, люди, которые горят этим, которым уже и вешать некуда. Они говорят нам: «Что ж вы делаете? У нас не то что вешать негде — у нас уже протиснуться негде, но вы выставляете такие лоты, что мы не можем мимо них пройти». Вторые — инвесторы, которые хотят на этом заработать. Приходят к нам и консультируются.

Это все частные лица? Идея корпоративных коллекций в России умерла?

Да. Я совсем не вижу корпоративных коллекций. Несмотря на то что часто наши клиенты — владельцы большого бизнеса, они идут по пути частного коллекционирования. Очень редко люди покупают «на компанию» — обычно только на свое имя.

И третья категория — это люди, которым просто нравятся картины, которые хотят украсить свой дом не открытками и постерами из IKEA, а вещами значимых художников, которые стоят денег, сохранят свою ценность и — я часто это слышу — «детям достанется». Что до «нового покупателя 2023 года» — я стал видеть много молодых лиц. Это люди за 30, которые не так давно заработали деньги, но это уже приличные деньги. Они могут себе позволить купить художников разной стоимости, и мы видим очень серьезные покупки. Что до гендерной составляющей — женщин среди покупателей примерно треть.

Что будет дальше?

Внутренний рынок будет сильно расти. Другого варианта нет: вещей становится все меньше, люди их не продают, инфляция высокая, вкладываться не во что, а людям нужно во что-то вкладываться, чтобы инфляция не съедала деньги, поэтому цены на рынке искусства, мне кажется, просто обречены на рост.

Когда вымели весь авангард, начали приобретать нонконформистов. Сейчас вымели нонконформистов. Кого поднимут на щит после них?

Думаю, нонконформисты будут одними из основных, потому что они еще довольно-таки доступны, по сравнению с работами классиков. Я вполне представляю себе, что через несколько лет цены на нонконформистов вырастут вдвое. Их уже нет. Их вообще было мало. На кого потом стоит обратить внимание — пока не ясно. «Новая академия», Мамышев-Монро? Он уже дорожает. А современные художники… пока непонятно. Лихорадит, разброс цен большой. Эти живые авторы просят много денег, но рынок за ними в очереди не стоит.

Какие планы у вашего аукционного дома?

В планах — развивать аукцион дальше, подключать новые сегменты. Мы рассматриваем раздел ДПИ, с иконами, раздел современного искусства. Мы хотим заниматься первыми именами актуального искусства. Как раз сейчас начинаем копаться в этой теме. Я разговаривал с коллекционерами современного искусства, и у всех одна и та же боль: нет вторичного рынка, нет ликвидности. Они говорят: «Мы покупаем в галереях современных художников, довольно-таки дорого, и потом не можем продать». Думаю, мы сможем им в этом помочь.