Догнать и перегнать время: искания архитектора Кубасова

Когда Владимир Кубасов (1930–2022), свежеиспеченный выпускник МАРХИ, только начинал свою профессиональную карьеру, вышло Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 4 ноября 1955 года «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве». Этот документ знаменовал собой завершение эры «сталинского ампира» и переход к типовому проектированию, подкрепленному индустриальными методами строительства. Казалось, что настал конец не только прихотливым силуэтам и пышному декору, но и авторской архитектуре как таковой. Кубасов был одним из тех, кому выпало на собственном примере доказывать, что альтернативы этому сценарию возможны.

Хотя на первых порах, в период работы в мастерской его учителя Юрия Шевердяева, ему нередко приходилось корпеть над изготовлением документации для типовых блочно-панельных объектов, все же амбиции не позволяли довольствоваться малым. Звездный час для него пробил в 1958 году, когда Владимира Кубасова включили в команду проектировщиков будущего Московского дворца пионеров на Ленинских горах — вместе с Виктором Егеревым, Юрием Ионовым, Феликсом Новиковым, Борисом Палуем, Игорем Покровским. Лишь приставленный к ним Михаил Хажикян принадлежал к архитекторам предыдущего поколения, остальные были молоды — и Кубасов моложе всех.

Открывшийся в 1962 году Дворец пионеров произвел настоящий фурор в архитектурной среде. Его проект, хотя и не полностью реализованный, сразу стал флагманским и образцовым для регионов страны. Это был манифест нового советского модернизма, пусть даже слово «модернизм» в официальной риторике тогда не употреблялось.

В 1967 году коллектив проектировщиков Дворца пионеров получил Государственную премию РСФСР. Их карьера и так уже развивалась успешно, а с того триумфального момента и вовсе пошла в гору. Владимир Кубасов стал полноправным представителем архитектурной элиты. Целый ряд его построек вошел в число знаковых для позднесоветской эпохи: здание МХАТа на Тверском бульваре в Москве (1973), речной вокзал в Ростове-на-Дону (1977), Центр международной торговли на Краснопресненской набережной (1982), павильон «Советские профсоюзы» на ВДНХ (1987). Примечательно, что и в постсоветский период Кубасов оказался весьма востребован: по его проектам возводились жилые комплексы, торговые центры — и даже два «Макдоналдса». Он работал буквально до последних дней и умер в декабре 2022 года в возрасте 92 лет.

Фиксация замысла и процесса

«Архив Владимира Кубасова был передан нам его дочерью Моррин Басс, живущей в Америке, — рассказывает Ксения Кокорина, заведующая отделом хранения архитектурно-графических фондов XX–XXI веков Государственного музея архитектуры имени А.В.Щусева, куратор выставки «Архитектор Владимир Кубасов». — Важная черта этого архива — его полнота: он включает в себя около 3 тыс. предметов. И особенно ценна для нас графика. Специфика творческих архивов архитекторов второй половины ХХ века заключается в том, что они редко сохраняются. Когда мы говорим об архитектуре советского модернизма, о ее архивах, мы оперируем какими-то единицами. Все работали в системе архитектурных организаций, и архивы оставались там. В 1990-е годы из этих организаций бумажные архивы нередко выносили буквально на помойку. А среди самих архитекторов лишь немногие хранили свои первоначальные эскизы, так называемые почеркушки. Для меня, как хранителя графики, ценность архива Кубасова состоит прежде всего в том, что здесь их много».

Скорее всего, подобная бережность в отношении прежних работ была продиктована не столько авторским педантизмом, сколько осознанием значимости своего пути. Владимир Кубасов, безусловно, архитектор с собственным лицом и собственным почерком. Он даже удостоился персонального термина: Ирина Чепкунова, в недавнем прошлом главный научный сотрудник Музея архитектуры (сейчас она внештатный исследователь, пишет монографию о Кубасове), предложила рассматривать его стиль в качестве «образного модернизма», то есть основанного на ассоциациях с далеко не очевидными прототипами. Например, в облике причудливой башни упомянутого речного вокзала в Ростове-на-Дону прочитывается ростральная колонна — и это не случайное совпадение, а изначальный замысел, внятно проявленный в эскизах к проекту.

Архитектура Кубасова обладает признаками, которые позволяют относить ее и к более устойчивой, интернациональной и всем понятной категории — к брутализму. Действительно, этому автору были свойственны нарочито огрубленные монументальные формы, которые применены, в частности, в одном из его ключевых проектов — здании МХАТа. Но стоит иметь в виду, что «грубость» у Кубасова всегда кажущаяся, по факту она состоит из множества тонкостей: в архитектонике, в цвете, в технологиях отделки и особенностях декора. В случае МХАТа этот авторский трепет особенно ощутим. Правда, нынешние пользователи здания особого пиетета по этому поводу не выказывают.

Возможно, именно в силу чуткости к деталям и оттенкам Владимир Степанович одним из первых среди советских архитекторов двинулся в сторону архитектурного постмодернизма. Хотя сыграли тут свою роль и привходящие обстоятельства. Готовясь к работе над Центром международной торговли в Москве — совместному проекту с американцами, он во второй половине 1970-х отправился в Нью-Йорк для изучения тамошней архитектуры. «Он делал там много зарисовок, — говорит Ксения Кокорина, — и эта поездка отразилась на его видении архитектурных форм и цвета. Пожалуй, именно отсюда берет начало разграничение между его модернистскими работами и постмодернистскими».

Вчера, сегодня, завтра

Кубасов-постмодернист — тема особая и чрезвычайно любопытная. В этом качестве Владимир Степанович далеко не всеми воспринимался восторженно. Его работы критиковали и коллеги, и широкая публика. Представляется, что критиковали далеко не всегда заслуженно. Одна из главных задач нынешней выставки в Аптекарском приказе — преподнести его постмодернистский период так, чтобы появилось желание если не пересмотреть прежние оценки, то хотя бы еще раз над ними задуматься.

«Только сейчас исследователи начинают обращать внимание на архитектуру постмодернизма как на что-то важное и самоценное, — комментирует Ксения Кокорина. — Это то, что надо бы уже начать сохранять и изучать. И архив Кубасова дает нам, как институции, возможность начать говорить о значимости такой архитектуры. На мой взгляд, это самое важное, что может дать выставка: не просто фиксацию на данный момент, а приглашение к разговору, который в будущем приведет к другому взгляду на архитектуру постмодернизма».

Надо сказать, что, несмотря на профессиональный авторитет и звучное имя, и в более ранние, и в поздние времена далеко не все проекты Владимира Кубасова находили воплощение. Тем более что порой он брался за какие-то сюжеты исключительно по собственной инициативе, не дожидаясь конкурсов. Например, в архиве обнаружились сразу три разработки разного времени, связанные с развитием площади Маяковского в Москве (в том числе после переименования ее обратно в Триумфальную). И это еще одна из задач выставки — показать неосуществленное, оставшееся лишь на бумаге. Не говоря уже о том, что даже в случае реализованных проектов эскизы очень ощутимо могли отличаться от объектов в реальности.

Важная подробность: в конце жизни Кубасов с энтузиазмом пробовал возвращаться к прежним своим проектам. Он предлагал варианты архитектурного развития и Дворца пионеров, и МХАТа, и ростовского речного вокзала. И это не были ретроспективные форматы: имелись в виду актуальная практика и современные задачи. Между прочим, одна такая история все же дошла до воплощения. В 2009 году по проекту Кубасова была введена в строй вторая очередь московского Центра международной торговли — больше чем через четверть века после первой. Остальные «камбэки» остались в эскизах, которые как минимум занимательны. А может быть, и не только занимательны: вдруг пригодятся сегодняшним архитекторам?

Государственный научно-исследовательский музей архитектуры им. А.В.Щусева, Москва
«Архитектор Владимир Кубасов»
До 19 мая