10 выставок, которые стоит увидеть на Венецианской биеннале

Настоящий бриллиант этой биеннале — фантастическая и сумасшедшая иммерсивная инсталляция швейцарца Кристофа Бюхеля в Фонде Прада. Это зрелище роскошного дворца Ка Корнер де ла Реджина, заваленного тоннами всякого дешевого барахла, никак нельзя пропустить. Уже с улицы зрителя зазывают плакатики «Финальная распродажа! Скидки!». Внутри ждет захватывающее путешествие по всем залам и закуткам превращенного в гигантский склад палаццо — от подержанных велосипедов, стеллажей с матрасами и лампами, стоянки инвалидных кресел, вешалок с побитыми молью шубами, к буквально горам ношеных шмоток, наваленных как попало, к пошлым витринам с блескучей бижутерией, прилавкам со старыми кассовыми аппаратами, во двор, где развешано белье, как в беднейших кварталах, в подвал, где прячутся подпольное казино, тотализатор и заодно нелегальный бордель. Даже суперсовременный лифт и тот обшит корявым ДСП, исчерканным надписями.

В какой-то момент зритель упирается в элегантную металлическую перегородку с витражами — точно такую, какая была в этом здании, когда тут с 1834 по 1969 год размещалась венецианская Monte di Pieta, давшая название выставке и ключ к ее пониманию. Эта организация, придуманная еще в XV веке, чтобы противостоять ростовщикам, чей бизнес считался греховным, представляла собой нечто среднее между благотворительным фондом, банком и ломбардом. В эту своеобразную кассу взаимопомощи богатые граждане жертвовали средства, которые ссужались нуждающимся под залог в виде вещей. Как сообщает релиз, Кристофу Бюхелю было важно «глубокое погружение в понятие долга как корня человеческого общества и основного средства осуществления политической и культурной власти».

Художник проследил и дальнейшую историю дворца — после кассы тут базировался архив Венецианской биеннале, вплоть до 2011 года, когда палаццо купил Фонд Прада как выставочное пространство. Тема культурного архива, «уцененных» идей и произведений, ловко вплетена в общую картину — тут и кадры хроники левацких протестов 1968 года, и небрежные антикварные развалы, и внедренные среди вешалок и полок шедевры прошлого: найти Уорхола и Манзони на этом складе — отдельный квест. Сам Бюхель, известный своими провокационными жестами (раньше он открывал на биеннале мечеть в старинной церкви и пригонял корабль беженцев), представил в инсталляции новую работу «Производитель бриллиантов» — чемодан с искусственными драгоценностями, якобы созданными по особой швейцарской технологии из его собственных произведений. Но и без этого чемодана придуманный им обанкротившийся ломбард как мощная метафора нашей жизни уже стал выставочным сокровищем в коллекции Фонда Прада, не зря смело давшего кредит доверия такому экстравагантному творцу.

Впервые на биеннале приехал папа римский. 28 апреля Франциск, первый папа в истории из Латинской Америки (как и Адриано Педроза — первый куратор биеннале оттуда же), посетил павильон Ватикана, расположившийся в женской тюрьме на острове Джудекка. Папа пообщался с заключенными и отметил в своей речи важную роль современного искусства вообще и женщин-художниц в частности, назвав имена Фриды Кало и Луиз Буржуа.

В тюрьме, бывшем монастыре XIII века, содержатся 80 заключенных. Главный объект проекта, названного «Своими глазами», можно оценить и не заходя внутрь. Это гигантский мурал на фасаде тюрьмы Маурицио Кателлана, четверть века назад прославившегося свой работой «Девятый час» — скульптурой папы римского Иоанна Павла II, придавленного метеоритом.

Поэтому многие удивлялись, почему Ватикан выбрал этого скандалиста, который не так давно прихватил скотчем банан и сделал его баснословно дорогим произведением искусства.

Однако Кателлан больше не ерничает: черно-белый мурал, изображающий огромные ступни, отсылает к знаменитейшему «Мертвому Христу» («Оплакиванию») Андреа Мантеньи.

Что внутри павильона, также можно увидеть, если заранее озаботиться регистрацией. Двадцать волонтеров готовы провести экскурсии по выставке: от столовой через тюремные камеры к детской площадке и церкви. Все под надзором охранников, во время тура нельзя фотографировать и общаться с узницами.

Среди участников — активистка Корита Кент, художник Марко Перего-Салдана со своей женой, звездой фильма «Аватар» актрисой Зои Салданой, а также группа Claire Fontaine, чья работа дала название всей биеннале — «Чужестранцы повсюду». Для тюрьмы они сделали другой слоган — Siamo con voi nella note («Ночью мы с тобой»), — такими граффити в 1970-е в Италии подбадривали политзаключенных.

Крупнейшая на сегодняшний день выставка французского художника Пьера Юига Liminal погружает зрителя в тревожное постчеловеческое пространство. Как только глаза привыкают к мраку, замечаешь на громадном экране обнаженную без лица — а она будто замечает тебя своей черной впадиной на месте отсутствующих черт. Сталкиваясь с жутким, хочется научиться не видеть — подобно рыбкам тетра, которые утратили зрение за миллионы лет обитания в темных подводных пещерах. Эти рыбки, населяющие аквариум в соседнем зале, не видят нас — тех, кто на них смотрит, — но ощущают наше присутствие.

Вообще вся среда выставки, по задумке Юига, чувствует зрителя и реагирует на него через специальные датчики. Полученные сигналы заставляют искусство меняться и эволюционировать — впрочем, почти незаметно для наблюдателя. Кадры, на которых две машины совершают запрограммированный погребальный обряд над скелетом человека в пустыне, начинают монтироваться в произвольном порядке, лишая видео начала и конца.

Юиг подчеркивает сходство между бессознательным машины и животного: в первом случае за него отвечает программа, во втором — инстинкт. Это нечеловеческое бессознательное пугает больше, чем то, что мы можем обнаружить внутри самих себя. На одном из видео художник запечатлел обезьяну, обученную обслуживать посетителей кафе и продолжающую совершать привычные действия в покинутой всеми после радиационной аварии Фукусиме. Теперь обезьяна кажется призраком, и надетая на нее маска традиционного японского театра но усиливает эту ассоциацию. А рак-отшельник, сидящий в аквариуме и использующий вместо раковины маску (в ней угадывается скульптура Константина Бранкузи «Спящая муза»), видится похитителем лиц.

Для Жана Кокто все, чем бы он ни занимался, было поэзией: рисунок — графической поэзией, тексты — критической поэзией, фильмы — кинопоэзией. Поэзия его жизни раскрывается в экспонатах выставки в Венеции: от личных писем до предметов искусства, от разрисованных камешков с пляжа до ювелирных изделий, сделанных для Эльзы Скиапарелли, от эротических карикатур и зарисовок опиумных галлюцинаций до эскизов росписей капеллы Сен-Пьер в пригороде Ниццы.

Кокто жонглировал талантами, пробуя себя в разных искусствах, и выставка — его своеобразный посмертный реванш в ответ на прижизненную критику. Примечательный экспонат — шпага для церемонии посвящения Кокто в члены Французской академии в 1955 году, содержащая все эмблематичные для его эстетики элементы: голубоглазый профиль Орфея, лиру, звездочку (неотъемлемый элемент его подписи). А на кончике шпаги вместо капли крови — ладонь, сжимающая белый снежок. Это снежок, способный ранить и даже убить, — он возникает в романе Кокто «Ужасные дети» и в фильме «Кровь поэта».

Камерного масштаба, но исчерпывающая ретроспектива организована ведущим специалистом по наследию Кокто Кеннетом Э. Сильвером. Работы предоставлены Центром Помпиду и Музеем Жана Кокто, Фондом Cartier и частными собирателями, включая Иоанниса Контаксопулоса и Александра Прокопчука.

Искусство Виллема де Кунинга, одного из лидеров абстрактного экспрессионизма, совершило вояж в Италию раньше, чем он сам: в 1950 году его картина «Раскопки» выставлялась в павильоне США на 25-й Венецианской биеннале, сам же он впервые посетил Венецию и Рим в 1959-м. Выставка в Галерее Академии объединила те его произведения, которые были созданы в Италии либо, по мнению кураторов Гари Гэррелса и Марио Кодоньято, вдохновлены ею. Именно поэтому в экспозиции не встретишь, например, хрестоматийных «Женщин», которых художник писал еще в начале 1950-х. Зато есть пейзажи «Вилла Боргезе» и «Дерево в Неаполе», в которых абстракция, конечно, довлеет над предметом изображения.

Порой кажется, что кураторы преувеличивают степень влияния Италии на де Кунинга, но одно несомненно: здесь он открыл в себе скульптора (и эта ипостась удивит многих). Вновь приехав в Рим в 1969 году, 65-летним, художник встретил своего приятеля, скульптора Герцеля Эмануэля. Тот пригласил его к себе поэкспериментировать с глиной — так и возникли первые 13 характерно бесформенных человеческих фигурок, позднее отлитые в бронзе и теперь представленные на выставке в Венеции.

Экспозиция позволяет проследить трансформацию стиля де Кунинга до поздних работ конца 1980-х. Жирные, необузданные, широкие мазки (как будто краска — это сама плоть) уступают в них первенство извилистым линиям, которые ограничивают области цвета, делая композиции более «опрятными». Выставку завершает похожая на граффити картина с неожиданным названием «Кошачье мяуканье» (The Cat’s Meow).

В аббатстве Сан-Джорджо-Маджоре — том самом, которое Клод Моне запечатлел в серии картин, — развернулась выставка бельгийской художницы Берлинды де Брёйкере. Ее название, «Город-убежище III», отсылает к песне австралийского рок-музыканта Ника Кейва и намекает на то, что искусство, как и церковь, готово открыться всем страждущим и ищущим.

Первая группа скульптур расположена в базилике — это архангелы. В довольно брутальной интерпретации художницы они сочетают божественное с земным: их крылья уподобляются лохмотьям, а тела (мы видим только ноги) кажутся бренными. Для ризницы — помещения, где хранятся богослужебные облачения и где монахи готовятся к службе, — де Брёйкере сделала постапокалиптическую по настроению инсталляцию из металла и стволов деревьев. Финальная часть экспозиции находится в коридоре. Среди экспонатов — сложенные стопками шкуры, вернее, их восковые слепки. В промышленном забое животных художница обнаруживает следы жертвенных ритуалов.

Выставка де Брёйкере — многозначительная, но не нравоучительная, а способность художницы работать с пространством и материалом восхищает не меньше, чем интерьер палладианской церкви, ставшей убежищем для ее новых работ.

В одном из самых уютных и обаятельных музеев Венеции, Фонде Кверини — Стампалья, где соединяются классическое искусство и современность, отдают дань умершему год назад Илье Кабакову. Двадцать лет назад, в 2003-м, здесь показывали поэтичную инсталляцию концептуалистского дуэта «Где наше место?» о музее внутри музея, где зрители оказывались лилипутами, бродящими у ног великанов, рассматривающих картины в золотых рамах, и что именно там изображено, было уже не так важно, как сам эффект «золотой рамы». Нынешняя экспозиция строится на точечном внедрении нескольких лаконичных инсталляций, созданных Кабаковыми в разные годы, в залы со старым искусством, между Тицианом и Беллини.

«Упавшая люстра» 1997 года могла бы обмануть наивного посетителя, если бы не издаваемые ею звенящие звуки — так ловко эта хрустальная штуковина на полу мимикрирует под окружающую музейную обстановку. Напротив, инсталляция «Я вернусь 12 апреля» (1990) работает на контрасте с ней — холст с грубо намалеванным голубым небом с облаками расстелен прямо под плафоном с историческими росписями, рядом стул с висящим на спинке старым пиджаком и стоящими рядом поношенными ботинками, кажется, это еще один вариант знаменитой кабаковской работы «Человек, улетевший в космос из своей комнаты». По вечерам на стену соседней с музеем церкви транслируется видеопроекция работы «Как встретить ангела» с лестницей, уходящей в небо. Очень уместная в этом случае сентиментальность.

Выставку «Груди» (Breasts) в красивейшем палаццо Кавалли-Франкетти около моста Академии коллеги арт-критики упорно называли пренебрежительным «Сиськи», между тем, несмотря на некоторую легкомысленность и прямолинейность темы, набор представленных имен заслуживает самого серьезного отношения. Среди почти 40 художников, чьи работы компактно развешаны в пяти залах, такие суперклассики XX и XXI веков, как Марсель Дюшан, Сальвадор Дали, Джорджо де Кирико, Синди Шерман, Роберт Мэпплторп, Ирвинг Пенн, Нобуеси Араки, а также нынешние модные звезды вроде Лор Пруво. Как нетрудно догадаться, все работы, будь это живопись, скульптура или фотография, воспевают женскую грудь. Впечатляет длинный коридор, обитый багровым бархатом, где с потолка свисают овальные лампы с сосками (это сайт-специфическая инсталляция Buchanan Studio), ну и разнообразие подходов к теме. Занятно, что куратор Каролина Пасти для каждой груди придумала определение: «Загадочная», «Игривая», «Поэтическая», «Провокационная», а единственная работа, где грудь — мужская, голый торс, названа «Противостоящей». Выставка, помимо эстетических дилемм, призвана напомнить о проблеме рака груди (печальную ноту вносит скульптура Шарлот Кольбер со словом «мастэктомия» в названии и шрамами вместо выпуклостей) и поддержана, что логично, маркой женского белья Intimissimi.

Китайская художница Юй Хун поставила себе амбициозную цель — сделать цикл картин для древней романской церкви Кьязетта делла Мизерикордиа (сейчас она не действует, используется как выставочное пространство), переосмыслив традиционную иконографию в современном ключе. В этом проекте ей помогли куратор Музея Гуггенхайма Александра Манро и влиятельная лондонская галерея Lisson. Юй Хун училась в 1980-е в пекинской академии художеств у еще советских профессоров академической живописи, которые охотно преподавали в Китае, и в ее случае интересно наблюдать, как преломляется реалистическая традиция в наши дни. Для алтарной части церкви художница написала многочастную композицию «Прогулка по жизни», где на золотом фоне (он же и песок пляжа, где происходит действие) представлены разные фазы человеческого существования — от рождения, показанного весьма натуралистично, до полок морга. Герои картин застигнуты в весьма экспрессивных и вычурных позах — особо привлекает внимание изображение буквально завязанных в узел китайских детей — цирковых акробатов. Другие персонажи — это подростки в наручниках, лежащие лицом в песок, потеющие в полиэтилене под солнцем с целью похудеть корпулентные женщины, борющиеся мужчины. Центральная часть этого полиптиха напоминает «Вознесение», но на ней отнюдь не святые, а современные молодые люди, взмывающие ввысь с помощью строп тарзанки. На выходе посетителей ждет девятиметровое панно «Корабль дураков», очевидно намекающее на нелегальных беженцев, пытающихся добраться до счастливых берегов и терпящих крушение, как, впрочем, и отсылающее к хрестоматийному «Плоту „Медузы“» Жерико. Выставку сопровождает иммерсивный звуковой ландшафт американского композитора Нико Мьюли «К телу», использующий мотивы барочной кантаты датчанина Дитриха Букстехуде.

Миниатюрное барочное здание начала XVIII века, выходящее своим светло-терракотовым фасадом на Гранд-канал, когда-то служило штаб-квартирой гильдии ремесленников, которые изготавливали нити для золотого шитья и сусальное золото. Сегодняшнее производство внутри этих стен сосредоточено на строках кода и аудиовизуальных артефактах: в здании открылась выставка, позволяющая осмыслить и в какой-то степени постичь мастерство цифрового искусства. Она проходит под эгидой платформы TAEX, созданной для анализа, обсуждения, создания, демонстрации и продажи криптоискусства. TAEX — детище экс-издателя The Art Newspaper Russia Инны Баженовой, а куратором выставочного проекта выступил Антонио Джеуза — специалист по медиаискусству и российскому видео-арту в частности.

Экспозиция охватывает разные вехи в развитии цифрового искусства и его приемы. Так, интерактивная инсталляция Андреа Мерегалли «Ты создаешь искусство» ставит зрителя в позицию художника, который вносит изменения в изображение на экране одним лишь своим присутствием, Франческо Д’Иса использует для создания женских портретов системные ошибки, а студия CCURAT делегировала плоттеру создание своеобразного «пейзажа» Венеции на основе метаданных. Есть здесь и камерная «выставка в выставке»: работы Абрахама Блумарта, Теодора Жерико, Жоржа Руо и Казимира Малевича призваны подчеркнуть, что цифровое искусство наследует традиционному мастерству. Кроме того, с помощью генератора изображений Vera зритель может создать собственное произведение крипто-арта. А еще — посостязаться в эрудиции с искусственным интеллектом, используя карточки с вопросами.