Екатерина Проничева: «У меня возникло желание сделать все, что в моих силах, чтобы принести пользу»

Вы заняли пост директора Владимиро-Суздальского музея-заповедника два года назад. Какие ощущения: что удалось сделать?

Для такого большого и сложного музея два года — это слишком маленький срок, чтобы подводить какие-то итоги. Только-только удалось наметить основные направления и понять, что в развитии является важным. С учетом того, что музей создавался в советское время, функционировал с 1960-х годов, скорее, как туристический центр, плюс события, связанные с пандемией и международной ситуацией, — все это потребовало изменения концепции. Нужно пересмотреть наследие, ответить на вопросы, «про что музей», о чем и как в нем рассказывать, кто наши посетители. Те проекты, которые уже сделаны, были попыткой ответить на эти вопросы. Сейчас мы с коллегами подходим к стратегии развития на ближайшее десятилетие.

Потребовалось ли вам время, чтобы привыкнуть к музею и его масштабу?

У меня не было сложностей с адаптацией, и я очень благодарна коллегам: меня хорошо приняли. Это важно — когда команда готова к диалогу. История с адаптацией была прежде всего взаимной уважительной работой музейного коллектива и моей, человека нового. Не навредить и попробовать сделать что-то новое. Все понимали, что изменения необходимы. Экспозиции, созданные более 20 лет назад, требуют переосмысления, переформатирования. Нужно говорить на новые темы. Например, рассказывать о коллекциях, которые раньше музей не показывал (скажем, археологических). Вот мы открыли выставки про палеолитическую стоянку Сунгирь и исчезнувший город Ярополч-Залесский — невероятно интересно. Новая выставка «Русский феникс. Суздальская земля», сделанная в Суздале совместно с Музеями Кремля, доказательство того, что эти попытки успешны.

В чем была основная проблема музея к моменту вашего прихода?

Музей со всеми его многочисленными филиалами создавался в советское время и развивался позже с ориентацией на то, что он находится в туристическом потоке и обслуживает туристов, в том числе в большом объеме иностранных, подвозимых на автобусах. Это привело к определенной трансформации. Например, меня удивила слабая научная составляющая в работе музея. А ведь музей — это прежде всего научно-исследовательская институция! Невозможно вести просветительскую работу, рассказывать о чем-то, если ты это не изучаешь и не исследуешь глобально. Научная работа с хранением необходима. Сейчас развиваем эту составляющую в работе музея. Министерство культуры выделило нам новые ставки, и мы смогли открыть направление «научная работа». Проводим конференции, отдельно занимаемся исследованием разных вопросов с институтами РАН и так далее.

Расскажите о самых важных выставочных проектах.

Выставка «Великое княжество. Сокровища Владимиро-Суздальской земли», которую мы показали в 2023 году в Третьяковской галерее, стала своего рода смотром наших сокровищ для нас же самих. Это была наша первая попытка показать основные предметы по разделам. Только невероятно профессиональная работа нашего главного хранителя Веры Анатольевны Берченевой и команды хранителей музея и реставраторов, которые ответственны за каждый из этих памятников, позволила так быстро и качественно сделать эту выставку. В этом году фокус внимания сдвинулся на Суздаль, в связи с юбилеем города, и мы открыли прекрасную выставку «Русский феникс. Суздальская земля» вместе с Музеями Московского Кремля.

Теперь про планы. В течение года мы готовим отдельный проект, связанный с нашей коллекцией европейской живописи, затем выставку, посвященную русскому жемчугу и работе с ним в религиозном искусстве и костюме. К концу года в Суздале откроется большой проект, связанный с митрополитом Илларионом, в XVII веке сделавшим колоссально много для города. Также откроем экспозицию, посвященную Дмитрию Пожарскому. Вотчины его семьи были здесь до их изъятия Иваном Грозным, здесь находится фамильная усыпальница Пожарских. В нашем собрании много связанных с ним предметов, в особенности церковных вкладов.

Каковы ближайшие планы музея относительно новых пространств и зданий?

Сейчас активно работаем над созданием музея белого камня — белокаменной архитектуры, потому что очень жаль, что во Владимире, который славен на весь мир историей белокаменного зодчества, такого музея нет. Мы планируем отвести под него старое здание Исторического музея во Владимире. Надеюсь, что у нас будет возможность его отреставрировать и там появится экспозиция, посвященная архитектуре и археологии, связанной с белым камнем.

Сейчас идет работа по передаче нам Георгиевского собора 1230 года в Юрьеве-Польском. До последнего времени этот шедевр белокаменной резьбы находился в муниципальном ведении, но должен, конечно, поддерживаться на федеральном уровне, что мы можем обеспечить. Я благодарна министерству за поддержку этой идеи и понимаю, что это тоже непростое решение.

Мы, как музей, хотим объединить в нашей коллекции все памятники белокаменного зодчества, которые находятся во Владимирской области.

То есть впереди только положительные приобретения?

Мы можем одно здание и потерять: есть риск передачи РПЦ Георгиевского собора в Гусь-Хрустальном, где сейчас размещается наш Музей хрусталя. Передача церкви этого памятника, который спасен реставраторами и наполнен тотальной инсталляцией из предметов исторического стекла, убьет этот музей. Мы сейчас ведем диалог с церковью, и я надеюсь, что будет принято мудрое решение, чтобы в этом здании вести богослужения и параллельно сохранить искусство.

При этом наше общение с епархией всегда очень продуктивное. Например, на работающей во Владимире выставке Боголюбской иконы Божьей Матери XII века, которая прекрасный пример индивидуального подхода к экспонированию святынь в сложной сохранности, по договоренности проводятся камерные богослужения. Также мы завершаем проект реставрации Успенского собора Владимира, где идут постоянные богослужения.

Музей-заповедник включает шесть географических пунктов и два десятка зданий. Есть ли у вас какое-то особенно любимое место?

Могу сказать, что у меня невероятный восторг и восхищение вызывает комплекс Боголюбово. Это удивительно, что у нас есть невероятный белокаменный памятник, так связанный с романским Средневековьем. Я восхищаюсь тем, что делал князь Андрей Боголюбский как градостроитель. Приехав в Боголюбово, стоишь, смотришь на остатки его «замка» — и понимаешь, что это только маленькая сохранившаяся часть большого городского ансамбля. Там всегда очень красиво. И восхищает даже не столько архитектура, сколько полет мечты.

Вы как-нибудь изменились внутренне за эти два года благодаря музею?

Я пришла в этот музей, понимая, что это мое желание, моя воля быть здесь. Когда я оказалась здесь, у меня возникло желание сделать все, что в моих силах, чтобы принести пользу. Я понимаю, что музею очень тяжело справляться с новыми преобразованиями. Поэтому меня музей научил культурному терпению и любви.