Маргарита Штиглиц: «Мы рискуем потерять многие памятники конструктивизма»

Почти 3 млрд руб. и три года потратил холдинг Setl Group на восстановление «Красного гвоздильщика», объекта культурного наследия регионального значения (исполнитель работ ООО «НИиПИ Спецреставрация»). Редкое для Петербурга явление, где десятки зданий 1920–1930-х годов остаются в тяжелом состоянии. Маргарита Сергеевна Штиглиц с головой погружена в эту проблематику.

Как бы вы оценили результаты реставрации «Красного гвоздильщика»? Исполнителям удалось сохранить все, что имеет историческую и художественную ценность?

Реставрацию я бы оценила положительно, особенно учитывая то ужасное состояние, в котором памятник находился много лет. Канатный цех и сама знаменитая башня буквально разрушались, территория бывшего завода не охранялась, любой человек мог зай-ти туда и сделать что угодно, что и происходило. Когда мы ставили этот памятник под охрану в 2001 году, постройки были в приличном состоянии, но тогда еще и цех работал. К сожалению, сохранились лишь канатный цех, административное здание и башня. Нам повезло, что в архиве нашлись подлинные чертежи архитектора Якова Чернихова (1889–1951) и что архитектор Андрей Чернихов, потомок мастера, в тесном контакте с нами занимался поисками финансирования и сохранением памятника.

Знаменитая Заха Хадид, приехав в Петербург в начале 2000-х, специально просила показать ей именно башню Чернихова как уникальное произведение архитектуры конструктивизма.

Это так, но давайте уточним. Чернихов, конечно, выдающийся архитектор-художник, он автор идеи и основной концепции, но готовили рабочие чертежи и доводили здание до постройки Марк Фельгер и Константин Сахновский. Они сделали привязку, постановку на место, и в процессе работы заметно упростили идеи Чернихова. В дальнейшем многое было перестроено, особенно после войны. К счастью, общее объемно-пространственное решение осталось прежним, и нам удалось включить объект в перечень [объектов культурного наследия] регионального значения.

Что из предмета охраны сохранилось, что поменялось?

К сожалению, инвестор для этого объекта появился только в 2018 году, и, когда мы приступили к исследованиям для экспертизы, оказалось, что дворовые фасады полностью искажены, ничего подлинного там не осталось. Даже газобетонные стены самого корпуса канатного цеха были в не­удовлетворительном состоянии: строительный материал оказался очень нестойким. Сохранился только фундамент. Пришлось все заменять — по обмерам, чертежам, фотографиям.

Значит, здание цеха фактически воссоздано. А как же башня? Ведь она была построена из тех же самых некачественных материалов, что и цех.

Башню отреставрировали. К счастью, ее за почти 100 лет никто не пытался перестроить, она сохранилась в первозданном виде. Исполнителям пришлось делать санацию стен, инъекции новыми материалами — то, что называется вычинкой, заменой разрушенных частей на новые, при этом из аутентичных материалов, одновременно соответствующих оригиналу и современным нормам безопасности при дальнейшей эксплуатации.

Что является главными проблемами сохранения и реставрации памятников конструктивизма? Только плохие материалы?

Материалы, конечно, большая проблема. К сожалению, один в один их практически невозможно сохранить при реставрации. Очень сложно, очень дорого, к тому же они не всегда отвечают современным требованиям безопасности. В уникальных случаях удается максимально сохранить исторические материалы, как, например, при реставрации Дома Наркомфина в Москве это удалось сделать потомкам Моисея Гинзбурга, автора проекта. В большинстве случаев материалы приходится существенно дополнять или заменять. Вторая серьезная проблема — дальнейшее использование отреставрированных зданий.

«Красный гвоздильщик», надеюсь, не станет снова производством?

Конечно, не станет. Инвестор долго искал новую форму использования. Сначала там хотела разместиться IT-компания, но она исчезла. Потом собственник предложил Академии художеств использовать пространство для центра современного искусства, но идея не получила отклика. Сейчас остановились на офисном центре: рядом скоро откроется станция метро — всем будет удобно.

В Петербурге много зданий в стиле конструктивизм. Какова ситуация с ними?

Всего их свыше 80. Это жилые дома, дворцы культуры, бани, школы, фабрики. Состояние в целом можно определить как средней тяжести. Сейчас постепенно начали реставрировать жилые дома, они уже не хуже традиционных петербургских доходных домов. В ужасном состоянии бани «Гигант» в Кировском районе, построенные по проекту группы архитекторов под руководством знаменитого Александра Никольского. Бани давно под охраной, но ими никто не занимается. Из промышленных объектов самую большую тревогу вызывает судьба мясокомбината имени Кирова на Московском шоссе, построенного под руководством Ноя Троцкого. Мы давно добиваемся его перевода из категории выявленного объекта культурного наследия в категорию памятника. Потом тоже встанет вопрос о новом функциональном наполнении.

Почему дальнейшее использование этих зданий вызывает такие затруднения?

Не всегда. Жилые дома после реставрации или реконструкции так и остаются жилыми, школы или дома культуры можно без радикальных мер приспособить для другого использования. Серьезная проблема — с бывшими производствами. Освободившиеся от оборудования пространства требуют нового наполнения, новой функции, позволяющей сохранить общую характеристику и включить новые элементы. Случай с «Гвоздильщиком» — пример удачного решения: в интерьер цеха добавлены галереи, в которых будут открыты офисы. Или Левашовский хлебозавод. Идею передачи памятника полностью под музей блокады инвестор не принял. Теперь там многофункциональный культурно-офисный центр, в который включена музейная экспозиция, посвященная истории хлебозавода.

Сложно и долго развивается процесс приспособления бывшей фабрики «Красное знамя», построенной по проекту Эриха Мендельсона, от которой сохранились цех с мастерскими и ТЭЦ. Все уже отреставрировано, в цеху и мастерских открывается многофункциональный центр. А вот ТЭЦ отрес­таврирована по наружному контуру, но не используется. А ведь любое здание должно эксплуатироваться!

Проблема в самих зданиях?

Это целый комплекс проблем. У промышленных объектов есть специфика: когда-то они были наполнены оборудованием, которого нет в современных условиях. Значит, их надо приспосабливать, что-то менять изнутри, а это вызывает бурные дискуссии. Экспертам приходится спорить со всеми: с инвесторами, которые хотят использовать площади с наибольшей выгодой для себя, но не всегда на пользу памятнику, с градозащитниками, которые требуют вообще ничего не трогать. Нужен компромисс в таких вопросах — и законодательство, учитывающее специфику этой области наследия. Иначе мы рискуем потерять многие памятники конструктивизма и промышленной архитектуры в целом.