В МАММ создали мастерскую-храм и дата-центр из лозы

Альберту Эйнштейну приписывают такие слова: «Истинный признак ума — не знание, а воображение» и «Самое непостижимое в мире — это то, что он постижим». Эти мысли не покидают в МАММ, где каждый зал — своего рода портал в отдельную авторскую вселенную, которую так хочется постигнуть, но это неподвластно даже их создателям. Можно лишь интуитивно нащупать связи и параллели тонких миров. Если черно-белая «пещерная» вселенная Евгения Музалевского отправляет в сложное путешествие по чертогам эмоциональной памяти, а проект Павла Пепперштейна, сложенный из иллюстраций к двум книгам о кэрролловской Алисе в Стране чудес, помещает в «кроличью нору» парадоксы русского авангарда, то Николай Полисский отправляет зрителя в фантастический лес, где синтезированы органика и «цифры», а Игорь Шелковский пускает в личное пространство храма-мастерской.

Проект Николая Полисского готовился полтора года, но, как признался мастер, «каждая работа вынашивается всю жизнь и ею самой сложена». «Электроарт», как пишет куратор проекта Анна Зайцева, «это пластическая метафора современного мегаполиса, опутанного электрическими проводами, которые протянуты под землей и над землей, пронизывают жилые и производственные пространства». Хотя, оказавшись внутри яркой инсталляции из дерева и прутьев лозы, чувствуешь себя внутри системного банка или дата-центра. Музыка, жужжащая в помещении, способствует: электронные звуки «переливаются» из угла в угол, возникают, словно пение искусственных птиц, то из недр одной установки, то из другой. Аудио, кстати, специально для выставки написали силами МАММ. Николай Полисский — человек природный (это собственное авторское определение), почти четверть века живет в Никола-Ленивце, который за это время превратился в главный ленд-арт-парк страны. В свое время он удалился от городского шума и бешеного ритма, но отстраниться от техногенного мира уже невозможно нигде и никому. «Я пытаюсь смириться с техногенным миром, достаточно чуждом мне, но очень уважаю движения ученых и думающих людей. Поэтому попытался соединить эти два мира, мне от этого становится уютнее, так легче его познать», — признается Николай Полисский.

Впрочем, «Электроарт» не только про принятие мира, где реальное и нереальное, аналоговое и цифровое, материальное и виртуальное сращиваются воедино, а, возможно, анонс следующего этапа развития нашей цивилизации. Некоторые художники интуитивно угадывают ход истории, предсказывают какие-то явления или даже моделируют грядущее, и, кажется, здесь как раз такой случай. Ведь в сегодняшнем мире парадоксально уживаются две тенденции — желание познать и сохранить природу (о чем свидетельствует и растущее в мире экодвижение, и тренд на органическую архитектуру) и жажда открытия новых технологических возможностей и инструментов, как искусственный интеллект или робототехника. Кибермир, кажется, уже на подходе, и, кто знает, может, завтра красочная инсталляция станет не просто произведением, а моделью жизни. Если так, то «Электроарт» — это портал в обозримое будущее.

Ретроспектива Игоря Шелковского «Небесный город. Мастерская художника», напротив, скорее портал в прошлое. 86-летний художник ныне живет и работает в Париже, но в Москве за ним сохранилась мастерская на Гоголевском бульваре, которую в свое время он покрасил целиком в белый, тем самым визуально расширив скромное пространство и превратив его в «белый лист» для творчества. Некоторые из тех, кто бывал в мастерской, называют ее храмом.

На нескольких этажах можно увидеть работы Шелковского, которые придумывались в этой мастерской и не только в ней, — они показывают творческий путь художника, выход из плоского пространства холста в объем деревянных рельефов, первые коллажные опыты и зрелые инсталляции. «Небесный город» — о тотальном стремлении к свету. Перед нами «рисунки в воздухе», как определяет свои работы сам автор, которые имеют «точку отправления». Как и для Полисского, в фокусе смыслоформ для Шелковского — природа (в экспозиции, кстати, почетное место занимает инсталляция «Красный лес», которая в увеличенном масштабе воплотилась в арт-объект на 15-м, юбилейном «Архстоянии» в 2020 году). Но не только природа определяет эту вселенную, но и, конечно, личный мир автора, а ему в МАММ отдан целый зал.

Пространство, как и реальная мастерская, представляет собой длинный белый коридор, где разворачивается творческая и бытовая жизнь. Вот справа белая кухня, а слева — белый шкаф с журналами по искусству, каталогами друзей и коллег и книгами (от «Фэн-шуя за 10 минут» до «Судеб цивилизации» Александра Никонова). Старенький радиоприемник под антикварной зеленой лампой, инструменты в раскрытом шкафчике, аскетическая кровать под белым пледом — бытового в обстановке минимум. Большая часть полочек и столиков занята макетами фигур и рельефами. Некоторые из них реализованы в крупном масштабе и украшали большие выставки и улицы Москвы. Но далеко не все. Однако конструкторский подход Игоря Шелковского как никогда в тренде, то, что он начал делать в 1970–1980-х, сегодня интересно и востребовано. Быть может, приоткрывая широкой публике дверь в мастерскую Шелковского, директор МАММ Ольга Свиблова создает пространство вариантов для дальнейшего выхода творчества художника за ее пределы.

Своеобразной интермедией меж выставок двух больших авторов стал исследовательский проект архивного отдела МАММ под названием «Детективные истории из жизни музейного хранителя». Это прошлое, которое еще предстоит изучать и раскладывать по полочкам. На сегодняшний день коллекция МАММ насчитывает более 220 тыс. работ, из них более чем 10,5 тыс. — конца XIX — начала ХХ века. Хранитель фонда Лариса Зайцева подошла к каждому неизвестному «знаменателю» собрания как детектив, который сличает все детали и следы, чтобы сделать выводы об авторстве, дате съемке, ее героях и историческом контексте.

Вот, например, снимок, сделанный известным фотографом Максимом Дмитриевым в Нижнем Новгороде около ночлежки Бугровых: бедняки сидят на тротуаре, почти не оставляя свободного места в кадре. Только автор и локация были известны, когда снимок поступил в собрание. Впрочем, нет, во многих источниках описывается деятельность купцов, занимавшихся производством муки, благодаря которым в Нижнем Новгороде в 1885 году открылся приют для бедных. Автор Толкового словаря Владимир Даль писал: «Могу сослаться на весь Нижний, где, я чаю, не найдется ни одного человека, который бы не помнил дедушку Бугрова добром, не называл бы его честным человеком и благодетелем народа». В бугровской ночлежке можно было разместиться на ночь без всяких документов, но с условием: «Водку не пить, песен не петь, вести себя тихо!», — чтобы не нарушить покой других постояльцев. Днем ночлежку убирали и проветривали, оставаться там было нельзя. Считается, что именно это место стало прототипом для пьесы «На дне» Максима Горького.

Писатель начал ее зимой 1901-го, а к следующему году завершил. По вывеске на дальнем здании удалось определить, что снимок сделан не ранее 1901 года, поскольку обозначенная на ней библиотека открылась рядом с ночлежкой зимой 1900 года, а фото явно сделано в теплое время, то есть, возможно, спустя полгода. Получается, что именно таким мог видеть «дно» Максим Горький. А теперь и мы можем совершить путешествие в момент, отраженный в одном из знаковых литературных произведений начала ХХ века.

На первом этаже есть еще «двери» в особые вселенные. Здесь два фотопроекта — Владимира Мишукова и Андрея Гордасевича. Первый — «Если бы я был…» — предлагает взглянуть на взрослость с детской позиции. Мишуков снимал ребят от 4 до 11 лет в нарядах родителей, предложив каждому поставить себя на место отца или матери. Детские слова о том, каким бы я был папой или мамой, приведены под фото. Некоторые звучат как диагноз или философия. «Если бы я был папой, я бы жил и шевелился», — читаем под снимком семилетнего Лео, который устроился у подножия книжных шкафов в черном костюме и котелке. Ролевая игра для автора становится «попыткой зафиксировать новое поколение, которое когда-то оденется в наши „шкуры“». Этот портал — о будущем.

Наконец, выставка «Гавана: портреты по дороге» Андрея Гордасевича снова о прошлом. Снимки сделаны в 2012 году — они фиксируют людей, улицы, обычную жизнь кубинцев, которые тогда говорили о грядущих переменах, что ждали после отставки Фиделя Кастро. Случились ли они, не столь важно для контекста проекта. Он о другом — о движении, которое есть даже в ситуации ожидания, стагнации. Серия вышла личной и натурной: Гордасевич в «дорожном режиме» уловит настроение каждого встречного и всей Гаваны. Таким город уже никогда не будет, завтра люди станут немного другими, ведь любой опыт немного меняет нас. Эта зарисовка в моменте — неочевидный эпилог общей истории, сложенной из разных проектов в МАММ, — из непостижимых миров и мгновений.

Мультимедиа Арт Музей, Москва
Николай Полисский
«Электроарт»
До 15 декабря

Игорь Шелковский
«Небесный город. Мастерская художника»
До 15 декабря

«Детективные истории из жизни музейного хранителя»
До 15 ноября

Владимир Мишуков
«Если бы я был…»
До 15 ноября

Андрей Гордасевич
«Гавана: портреты по дороге»
До 15 ноября