18+
Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
«Небесные артефакты» — очень воздушный проект, он задуман Полиной Лобачевской как диалог с архитектурой «ГЭС-2». Как развивался ваш диалог с этим пространством?
Франциско Инфанте: В «ГЭС-2» нас привела Полина Лобачевская, которая сказала: «Я вижу здесь ваши ретроспективные работы в увеличенном размере». К счастью, тут уже знали наше искусство и сказали: «Сделаем!» Я придумал эти вещи на коленке в маленькой комнате в коммуналке, но они уже были спроектированы на возможное увеличение. Тогда был соцреализм, а то, что я делал, ничего общего с ним не имело и вообще за искусство не считалось. Сейчас другое время. Мне нравится, как работы получились в масштабе и как они соответствуют пространству, как оно начинает работать. Само место создает атмосферу, где человек чувствует себя иначе.
С технической точки зрения сложно было масштабировать ваши инсталляции? Кто этим занимался?
Ф.И.: Занимался чудесный коллектив «ГЭС-2», они привлекли инженеров и рабочих. Я все время был с ними на связи, консультировал. Мы сделали эскизы, макет бумажный и виртуальный. При входе — зеркальный квадрат, на Проспекте — арка-спираль, у окон — три цветных артефакта: инсталляции на основе фотографий облаков.
Платон Инфанте: Сначала надо было представить, как все будет, и я сделал пространственную визуализацию, видео, где все модели объектов. На видео мы пролетаем через пространство, где есть арка и вертикаль. Но в процессе подготовки проекта некоторые объекты трансформировались, а их местоположение поменялось.
Родился в 1943 году в Саратовской области в семье эмигранта из Испании. Во времена учебы в Строгановском институте начал заниматься кинетическим искусством, что привело позже к созданию движущихся и светящихся пространственных конструкций. С 1962 по 1964 год входил в «Содружество московских художников геометрической ориентации в искусстве». Является одним из основателей знаменитой группы «Движение», появившейся на основе «Содружества». С 1968-го работает в соавторстве с супругой Нонной Горюновой и создал концепцию артефакта — искусственного объекта, внедренного в природную среду. В 1970 году они организовали группу художников и инженеров «Арго», занимавшуюся созданием проектов своеобразных искусственных систем, которые можно будет использовать для жизни в космосе. В 1997 году стал лауреатом Государственной премии России «за разработку нового языка в искусстве». Его работы находятся в музеях России, США, стран Европы и Азии. Живет и работает в Москве.
Вообще, это диалог с началом ХХ века. Само здание появилось, когда рождался русский авангард. Вы — его вторая волна, а Платон — уже третья, вышедшая на уровень цифровых технологий и новых медиа. Как ваш диалог строится с той эпохой, которую вы не видели, с этой эпохой, которую вы видели, и с будущим?
П.И.: Как раз Полина Ивановна очень любит связь времен…
Ф.И.: Связь времен я тоже вижу. То, что делает Платон, — искусство пограничного состояния между виртуальным и реальным. Он исследует зону этой границы. И это то новое, что отсутствует в моих работах. Одно дополняет другое, сосуществуя в одном пространстве и делая акценты. То, что делает Платон, очень современно. А когда я делал эти вещи 60 лет назад, даже компьютеров не было. Но тем не менее одно — работа Платона — не противоречит другому, а дополняет.
Младший сын Франциско Инфанте-Араны и Нонны Горюновой. Родился в 1978 году. В 1996 году окончил Московский академический художественный лицей Российской академии художеств, начал выставляться и женился на художнице Дарье Коноваловой-Инфанте. Окончил режиссерский факультет ВГИК. Параллельно в 1996 году основал художественную группу Homourban. С 2010 года основным его интересом как художника становится многомерность (например, взаимоотношения натурального и виртуального миров). Является призером международных кино- и видеофестивалей Retro Avant Garde Film Festival, Snowdance Independent Film Festival и ряда других. Работы Платона Инфанте представлены в коллекциях Третьяковской галереи, Музея AZ и других.
Каким вы представляете следующий век?
П.И.: У меня есть «сложносочиненная» концепция. Сейчас человеческое сознание пытается сделать свой дубликат и в этом «зеркале» обнаружить новые качества и поле деятельности. Это зеркальное состояние присутствует и в работах родителей, а сейчас актуализируется. Мой объект «Два времени» — попытка работы с метафизическими смыслами. Время — некая непознаваемая вещь, оно многомерно, в нем есть ток, что созвучно с «ГЭС-2», ведь это электростанция. Идея «Двух времен» заключается в том, что на границе одинакового с одинаковым может появиться новое качество. Человечество сделало свой дубликат — искусственный интеллект. Это попытка увидеть себя со стороны — своего рода рефлексия. «Два времени» — метафора того, что, когда одно и то же время встречаются на своих границах, появляется третье ощущение. А папина зеркальная спираль — метафора, отражающая волнообразность существования человечества, культуры, всего. Это точка перелома. Во время выхода на следующий уровень парадоксальным образом возникает новое качество. 3D — это же два измерения, которые выходят в третье, и выход в третье измерение и есть новое качество. Поэтому все до сих пор сходят по нему с ума, но уже появляется интуиция, что наше пространство обладает бесконечно большим количеством этого D. Цифровая модель подобного N-мерного пространства, думаю, может быть создана с помощью искусственного интеллекта.
Искусственный интеллект, как и все технологии, — это новый инструмент. Есть кисть, фотоаппарат, теперь рисуют цифровой кистью. Согласны?
П.И.: Инструмент — это продолжение тела. Сюжет из «Терминатора» кажется маловероятным. Нет штекера во Вселенной, куда можно подключить искусственный интеллект, чтобы он стал бесконечным, как и бытие. Мы и есть этот штекер, но пока пространство искусственного интеллекта детерминировано человеком.
Ф.И.: Это как метафора, которую создает человек. Человек обладает сознанием, какие-то флюиды исходят из него, у него глубокое качество рефлексии, всеобъемлющее. Оно трудно поддается описанию, как всякий творческий процесс. Нет такого механизма, который бы дал адекватную оценку этому состоянию. Сто лет назад появилась квантовая механика. Сейчас она расцветает. Эйнштейн создал свою теорию относительности и определил искривленность, и времени, и пространства. Существуют огромные массы космических тел, их размеры для нас невероятны, а время и пространство неоднородны. Потрясающе, что какая-то одна частица в результате наблюдения за ней оживает. Мало того, ей соответствует другая частица, которая находится в ином космическом измерении и ведет себя точно так же только потому, что на нее обратили внимание. Когда мы наблюдаем, происходит живое. Это точно соответствует живому творческому процессу, который невозможно описать. Никто не понимает, что такое квантовый мир, даже те ученые, которые этим занимаются. Механизм создания метафоры так же неописуем и дико похож на квантовый мир. Люди могут этого не понимать, но участвуют в этом процессе. Вот то новое качество, о котором говорит Платон, по-моему. Многие в ужасе от искусственного интеллекта. Я сам был в ужасе, когда мой старший сын Северин нажал какие-то клавиши и попросил искусственный интеллект сказать обо мне что-то, и он через секунду выдал белиберду. (Смеется.) Я себя не узнал. Что-то там было и правдой, а что-то — нет, но это не соответствовало нравственным критериям. Впрочем, наш проект не о будущем.
Однако у вас уже были пророческие идеи, как проект подсветки Красной площади 1960-х годов. Идея хоть и не реализовалась, но стала революционной. А сегодня световое искусство повсеместно.
Ф.И.: Да. Но многое из этого попса. Иной раз что-то чудовищное. Да, инструмент работает, но без смысла и содержания. Это китч, как правило.
Есть и красивые проекты…
Ф.И.: Есть красота ретроспективная, а есть актуальная. Актуальную красоту многие не видят в моменте, но со временем, когда она становится ретроспективной, она высвечивается, ее видят. Например, работы Пауля Клее когда-то казались некрасивыми, а теперь без клеевской гармонии мир непредставим. Мир создают живые люди, их сознание. Многие художники работали в стол и были никому не нужны, а потом оказывалось, что это гении. Возьмите Рубенса. Он был замечательный художник и сейчас остается, у него все фигуры — какие-то космические объекты. Или, например, Малевич, художник совершенно гениальный, он создал новую красоту. Я видел в Стеделейк-музее в Амстердаме коллекцию его работ. Как же красиво! А в теоретическом отношении мудрствовал и говорил такие вещи, например: «Давайте сжигать Рубенса и показывать пепел его на ладонях». Вандализм. А можно сказать, что и интуиция. Малевич был фантастическим интуитом. Он косвенно предсказал действия ваххабитов, которые сжигают и разоряют культурные ценности.
Восприятие действительно играет решающую роль. «Небесные артефакты» — это искусство соучастия? В ваших зеркальных объектах каждый сможет увидеть свое искривленное отражение, тем самым став его частью. А они еще и звучат.
Ф.И.: Почему все искривлено в моих зеркалах? Потому что мы живем в Галактике, которая устроена по спирали. Это качество спиральности присуще всему: от ДНК до звуковой и визуальной, световой волны. Это движение. Будущее неразличимо. Своим «Черным квадратом» Малевич создал между нами и будущим экран, где видим Ничто. Но движение никто не отменял.
П.И.: Лично меня интересует феномен наблюдения. Какие-то актуальные современные формы наблюдения смещают нас к мультимедийности, к многосредовому восприятию не только через одно чувство, но в совокупности. Наблюдение может происходить одновременно на нескольких уровнях чувств, визуальном и слуховом, и постепенно мы выращиваем еще дополнительные органы чувств.
Герой романа Курта Воннегута «Завтрак для чемпионов, или Прощай, черный понедельник» в ответ на вопрос, в чем смысл жизни, говорит: «Быть глазами, ушами и совестью Создателя Вселенной, дурак ты этакий!» Мне кажется, Франциско Инфанте-Арана живет и работает по этой заповеди. Сотрудничая с Франциско более трех десятилетий, восхищаясь масштабом его творчества и личности, я всегда хотела представить его широкой публике как грандиозного создателя удивительной художественной реальности — целого мира, в котором художник является сотворцом природы и вступает в «переписку» с Главным творцом, отправляя ему «послания», а порой и «бандероли» с «посылками». Уникальные объекты Инфанте — «небесные артефакты» — задуманы для полета на небеса, чтобы подать Создателю весть. И если эта весть его заинтересует — победить стремительное и неумолимое время и остаться в вечности во имя настоящей красоты и призрачной надежды. Лучшей взлетной полосы, чем пространство Дома культуры «ГЭС-2», для этого не найти.
Британский художник Нил Харбиссон вмонтировал специальную антенну в череп и стал первым киборгом на планете…
П.И.: А немецкий философ Вальтер Беньямин писал о выращивании новых органов...
Ф.И.: Матюшин выращивал глаз на затылке.
П.И.: Мультимедийность восприятия сейчас актуальна.
У вас есть проект «Реконструкция звездного неба», где звезды выстраиваются в геометрические фигуры и неожиданно совпали с проектом Илона Маска. Правда?
Ф.И.: Я сделал «Реконструкции звездного неба» в 1963 году, а не так давно наблюдал у нас в деревне, как такая же вереница из спутников летит ровными полосками. Она идеально совпала с тем, что я делал в своих проектах давным-давно. В том цикле больше 150 работ, где точки на ночном небе выстраиваются в конфигурации. Я не собирался ничего формулировать о будущем, так получилось. Когда человек сделал что-то и вложил туда все свое существо, оно заметно и так, и не надо писать длинные концепции, которые якобы должны направить на правильный путь восприятия. Визуальный объект постигаешь глазами, в нем могут быть музыкальные линии, тогда включаются сенсоры, которые позволяют тебе слышать произведение.
Сейчас модно добавлять запахи в инсталляции. Не думали об этом?
Ф.И.: Здесь могли бы быть запахи. Я хотел дать озон в пространство, чтобы чувствовались свежесть, воздушность, полет... Не знаю, как это технически делается, но с озоном все бы ощутили синтез.
П.И.: Мой эксперимент заключался в том, чтобы создать подобие запаха озона на звуковом уровне, чтобы пространство искрилось и звенело. Хотел избежать музыкальных интерпретаций и сделать такой уровень звучания, который пластически бы соответствовал инсталляциям.
Как технически это сделано?
П.И.: Это цифровая технология, где есть хороший инструментарий для работы с минималистичными формами и структурами звука. И по сути дела, это такой минимализм, поэтому компьютер был просто удобен. На всем Проспекте «ГЭС-2» 24 колонки, и звук по ним перемещается. Он пульсирующий, витающий, летающий, он как солнечные зайчики, отраженные объектами.
В разное время суток получившееся тотальное высказывание о полете будет работать по-разному…
П.И.: Пространство в этом смысле особенное, открытое, как улица.
Ф.И.: Мы попытались реализовать смысловые связи в синтезе пространства «ГЭС-2» и наших объектов. Передвигаясь в этом пространстве, человек с большой вероятностью ощутит полет своего воображения.
Дом культуры «ГЭС-2», Москва
Франциско и Платон Инфанте. «Небесные артефакты»
До 2 марта
