Выставка Бориса Кустодиева в Суздале: в поисках утраченного

Закройте глаза и произнесите вслух или про себя: «кустодиевская красавица», «кустодиевская ярмарка», «кустодиевская зима». Появились картинки? Борис Кустодиев (1878–1927), возможно, не первый русский художник, чье имя приходит на ум, если требуется перечислить великие имена конца XIX — начала XX века, зато он относится к той очень редкой категории творцов, о ком можно сказать: его образы стали нарицательными.

В Музейном комплексе «Кремль» Владимиро-Суздальского музея-заповедника открылась выставка «Борис Кустодиев. Патриархальная Россия», приуроченная к 1000-летию Суздаля. В экспозиции более полусотни живописных и графических работ, преимущественно созданных в поздний период, когда художник был фактически прикован к постели и мог писать только по воспоминаниям.

Уроженец Астрахани, Кустодиев с ранней юности интересовался живописью и брал частные уроки у Павла Власова, чье имя носит сейчас местное художественное училище. В 18 лет юноша бросает духовную семинарию и едет учиться на художника в Москву, но в итоге поступает в Санкт-Петербургское высшее художественное училище при Императорской академии художеств. Кустодиев был одним из любимых учеников Ильи Репина, который привлек его к работе над грандиозным полотном «Торжественное заседание Государственного совета…» (1903). Около трети голов написано 25-летним Кустодиевым, за которым закрепилась репутация талантливого портретиста. В неменьшей мере он сам тяготел к жизнерадостным жанровым сценам.

Путешествуя по Европе на стипендию от Академии художеств, Кустодиев открыл для себя как старых мастеров — Тициана, Рубенса, Веласкеса, так и современных французов — от импрессионистов до Сезанна, что, по словам художника, вызвало «ломку и переоценку всех старых ценностей». Вернувшись домой и приступая к работе над сериями картин «Ярмарки» и «Деревенские праздники», он стал смотреть на повседневные сюжеты российской глубинки через европейскую призму. Художник пишет панорамные композиции с глубоким и сложным развитием пространства (варианты «Масленицы»), сбалансированные, близкие к квадрату полотна («Балаганы», «Троицын день»).

Примечательно, что множество жизнерадостных сюжетов созданы в трудные послереволюционные годы, когда семья художника жила в нищете, а сам он вынужден был писать картины лежа, страдая от опухоли спинного мозга. От мрачной действительности он бежал в мир воображаемый — патриархальную российскую глубинку, «до краев заполненную солнцем и радостью» (выражение Максима Горького из письма Кустодиеву).

В экспозиции, разумеется, присутствуют знаменитые шедевры: Русский музей предоставил среди прочего «Монахиню» (1908) и «Масленицу» (1916), Санкт-Петербургский музей театрального и музыкального искусства — легендарный портрет Федора Шаляпина, Третьяковская галерея — «Красавицу» (правда, не хрестоматийный оригинал 1915 года, а уменьшенный и видоизмененный вариант, созданный шесть лет спустя). Помимо этого, показываются редкости: эскизы театральных декораций и костюмов и акварели с изображением представителей разных профессий — трактирщиков, торговцев, ямщиков, половых.

Многие из пейзажей на выставке изображают окрестности «Терема» — дачи художника в Костромской губернии. «Я прожил в тех местах десять лет и считаю эти годы лучшими из лучших в своей жизни», — вспоминал Кустодиев. Вскоре после революции дом был варварски разграблен: разобрали даже потолки, украли дверцы и вьюшки печей и каминов, изразцы, оконные рамы и стекла. На восстановление «Терема» не было ни средств, ни сил, и семья передала его «для нужд волости». В 1918 году, когда писалась праздничная, нарядная панорама «Лето» («Поездка в „Терем“»), любимый дом был для тяжелобольного художника лишь воспоминанием.

В аллегорической картине «Голубой домик» (1920) с четким горизонтальным членением пространства Кустодиев отразил все этапы жизни — от младенца на руках матери и играющих детей до мастерской гробовщика. Здесь есть и игроки в шахматы — купец, полицейский и франт, как символ равенства перед смертью, и старушка на лавочке, и воркующая парочка влюбленных, и чаепитие на балконе…

Мещанское и купеческое чаепитие — один из основных мотивов в кустодиевской вселенной, к которому он возвращался в разные годы. Хрестоматийное большое полотно «Купчиха за чаем» (1918) из Русского музея на выставку не привезли, зато можно полюбоваться «Купчихой, пьющей чай» из Нижегородского художественного музея. Созданная в 1923 году, купчиха здесь еще более нарядная, это уже практически наивное искусство, что в целом созвучно наступившей эпохе нэпа, которую художнику не суждено было пережить 

Владимиро-Суздальский музей-заповедник, Музейный комплекс «Кремль»
«Борис Кустодиев. Патриархальная Россия»
До 25 февраля