Умер Зураб Церетели

Список регалий, которых был удостоен за свою длинную жизнь народный художник СССР, Грузии и РФ Зураб Церетели, займет не один абзац. Но важнее не они. При всей многомерности своей деятельности Зураб Константинович до конца оставался художником, который ни дня не мог провести без кисти в руках. Даже в последние дни, когда отказывали память и сердце, он рисовал. Не выпускал карандаш на заседаниях Российской академии художеств, делал зарисовки по дороге на совещания в автомобиле, всегда с удовольствием давал мастер-классы, особенно детям. «Жизнь как палитра — цвета идут от белого и желтого солнечного до черного», — говорил Церетели. Он не ждал вдохновения, просто подходил к холсту и начинал писать.  

Потомок нетитулованной ветви старинного грузинского рода родился 4 января 1934 года в Тифлисе. Творческий ген во многом перенял от дяди, брата матери, художника-живописца Георгия Нижарадзе. Ребенком Зураб наблюдал за его работой, общался с его друзьями-художниками и решил посвятить себя искусству. Однако главный заряд творчества дала ему командировка в Париж, куда Церетели отправился спустя пять лет после окончания живописного факультета Тбилисской академии художеств. Тогда он уже успел стать старшим мастером оформительского цеха Тбилисского художественно-производственного комбината Художественного фонда Грузии, художественным руководителем и председателем монументальной секции Союза художников Грузии. К тому моменту 30-летний художник успел поучиться у графика Иосифа (Осипа) Шарлеманя, который до 1918 года жил в Петербурге, где сотрудничал с объединением «Мир искусства», а после переезда в Грузию стал одним из основоположников Академии художеств Грузинской ССР; живописца Василия Шухаева, которого ветром перемен занесло в Тбилиси в 1947-м; Учи Джапаридзе, который считается одной из знаковых фигур в развитии грузинского изобразительного искусства ХХ века. К тому моменту Церетели успел и жениться на Инессе Андроникашвили, и стать отцом (дочь Елену, кстати, назвали в честь тети Инессы, которая жила в Париже, правда дома все называли девочку Ликой; она потом стала главным биографом отца).

Свободой искусства он заряжался в Париже у Пабло Пикассо и Марка Шагала. «Я видел, как Шагал делает витражи, как Пикассо занимается не только живописью, но и литьем, и росписью по фарфору, керамикой. В мастерской у Шагала и масло, и темпера, а во дворе — витражи и мозаики. Помню, как меня поразило, что Пикассо сначала рисовал и писал в ателье, потом спускался вниз в гончарную мастерскую и занимался керамикой, расписывал фарфор. Здесь же отливали скульптуры, затем он снова возвращался к своим полотнам, к мольберту. Тогда мне и захотелось самому начать работать, как они. Главное, что я понял, общаясь с Шагалом и Пикассо, что художник свободен. Так меня не учили. Рамки нашей жизни не давали такой свободы», — рассказывал он писателю Льву Колодному, автору книги «Сердце на палитре. Художник Зураб Церетели». До встречи с Шагалом и Пикассо Церетели больше занимался графикой и живописью, даже подрабатывал иллюстратором в сатирическом журнале «Крокодил» (скорее вынужденно, чем по велению сердца, — после свадьбы они с Инессой и Ликой жили на чердаке дома по проспекту Ильи Чавчавадзе). А после парижской командировки ушел в масштаб.

Одной из первых монументальных работ для Церетели стала работа над мозаиками курортного комплекса в Пицунде, архитектором которого выступал Михаил Посохин. Следом он создал серию автобусных остановок для прибрежных южных трасс и городов (в том числе в Пицунде, Гаграх и Новом Афоне), которые для своего времени стали революционным экспериментом и вошли в историю советского модернизма. Правда, ныне сильно обветшали и теперь их чаще называют «призраками коммунизма». Сотрудничество с Михаилом Посохиным и знакомство с отдыхавшими в Пицунде советскими чиновниками (включая Екатерину Фурцеву) сыграли свою роль. Скоро Зураб Церетели начал получать большие заказы в родном Тбилиси и Москве. Потом его скульптуры появились в Японии, Бразилии, США, Франции, Италии, Испании, Литве. А в 1980-м он выступил главным художником Олимпиады, архитектором которой был давний знакомый — Михаил Посохин. После Олимпиады карьера Зураба Константиновича стремительно пошла вверх: сначала он стал художественным руководителем по монументально-декоративному искусству Художественного фонда Грузии и творческой мастерской монументального искусства Академии художеств СССР в Тбилиси. Потом — заведующим кафедрой монументально-декоративного искусства Тбилисской академии художеств и избран председателем Союза дизайнеров Грузии. С 1988-го — действительный член (академик) Академии художеств СССР, а спустя два года — академик-секретарь отделения дизайна Академии художеств СССР. В 1997-м Зураб Церетели возглавил РАХ, главой которой оставался до последнего дня своей жизни.

Самый узнаваемый монумент работы Зураба Церетели — памятник Петру I (официальное название — памятник «В ознаменование 300-летия российского флота»), возведенный в 1997 году, — не ругал только ленивый. Однажды он даже вошел в топ-10 самый уродливых сооружений в мире (по версии портала «Виртуальный турист»). Однако в творческой жизни Зураба Церетели — это один из эпизодов, которых было немало. Важнее для истории то, что в 1999 году он основал Московский музей современного искусства. Основой музейного собрания стала личная коллекция Церетели, а ныне оно расширилось и насчитывает более 12 тыс. экспонатов. Зураб Церетели поддерживал многих художников, в ручном режиме помогая решать творческие и бытовые задачи. Есть и другие неочевидные факты биографии. Например, именно Зураб Церетели создал по эскизу Фернана Леже витраж для Дома кино, который годами оставался знаковым местом для кинематографической среды. Последние годы своей жизни он большую часть времени проводил на даче в Переделкине — когда-то она принадлежала вдове Фернана Леже, Наде. Церетели выкупил ее в 1980-х. Дом превратился в мастерскую и музей, фасад которого украшает объемная мозаика в память о Наде Леже. Там Зураб Константинович и покинул этот мир, о чем нам сообщил его помощник Серги Шагулашвили, который был рядом до последней минуты.

За несколько месяцев до ухода из жизни Зураба Церетели его внук Василий получил дополнительные административные полномочия в Российской академии художеств. Очевидно, дед хотел передать бразды правления творческой империей ему.