«Мы сделали радикальный поворот»

Сначала у Шестой Московской биеннале был один куратор, обещанное финансирование и Манеж в качестве основной площадки. За время подготовки все изменилось: сама страна, площадка (сперва три павильона ВДНХ, теперь остался только один, Центральный), бюджет. Соответственно, изменилась и концепция. Главному куратору пришлось привлечь помощников и придумать новую историю в новых обстоятельствах.

Как вы отнеслись к предложению стать кураторами? Изначально куратор был один, а потом пришлось позвать коллег на помощь? Это было лестно или не очень?

Н.Ш.: Я могу ответить за себя, но уверен, что мы все это чувствовали. Конечно, мы все работали с Россией, бывали здесь — никакой загадки в ней для нас нет. Мы связаны с Россией и политически, и эмоционально, и творчески. Даже не знаю, насколько мы были польщены, скорее, для нас это было очень естественно: это следствие того, что мы в течение столь долгого времени уже знали Россию и работали с ней.

Д.А.: А мне было очень интересно приехать в Россию, войти в Россию. Я работала в Китае, Литве, Армении… Я как бы приближалась к России с разных сторон. Работать здесь — это очень интересная интеллектуальная возможность. Мне кажется, это вызов.

Вы не первый раз работаете вместе. Вы команда?

Б.Б.: Да. Даже когда биеннале существовала в виде первого проекта, в котором я был единственным куратором, я уже советовался с Николаусом. Мне хотелось спросить: «Что бы нам еще такого поточнее сделать?» Вообще-то, если бы мы втроем решили провести биеннале и обратились за финансовой поддержкой, мы бы ее получили. Потому что каждый из нас известен как независимый куратор. Нас знают, у нас есть репутация.

Поэтому главное в том, что мы сейчас работаем тут вместе, — это объявить, что Москва — важный город для нас. И объяснить почему. Потому что Москва — между Пекином и Брюсселем. И должна быть пунктом встречи.

Д.А.: Мы втроем занимаемся политикой в искусстве и искусством в политике. И очень верим в то, что искусство может что-то менять. Нас объединяет интерес к этому потенциалу искусства.

Кем из приглашенных художников вы больше всего гордитесь? От кого ждете сюрпризов?

Н.Ш.: Мы приглашаем не художников — мы приглашаем мыслителей.

Д.А.: Детей своих надо любить одинаково. Наших участников тоже. Нам, например, очень был бы интересен экономист Янис Варуфакис, бывший министр финансов Греции, самый противоречивый человек во всей Европе. Или китайский мыслитель Цю Чжицзе. Или писательница Миан Миан. Она будет выступать с ток-шоу. Политолог Саския Сассен, лучший эксперт по глобализации. Она, может быть, впервые здесь встретится с Янисом Варуфакисом. А тут как раз будете вы, чтобы наблюдать, что они делают и каков их потенциал.

Б.Б.: Или Алевтина Кахидзе, очень молодая художница с Украины. Вы, наверное, ее не знаете. Но она феноменально работает с реальностью. Очень тонко, очень точно, очень красиво. Изящно. Всего у нас около 70 участников.

Сколько будет длиться биеннале?

Б.Б.: Это будет самая короткая биеннале в истории. Кто не придет в первые десять дней, не увидит ее. Потом будет закрытие, которое мы просим провести министра культуры. Потом — выставка документации, книга, сайт, документальный фильм великолепного специально приглашенного режиссера из Сингапура Хо Цу Ньена.

А искусство? Его на выставке не будет?

Д.А.: Если вы не видите внутренний процесс создания искусства, вы делаете акцент только на потреблении. Вы пропустите всю биеннале. Нам кажется, что очень важно подойти ближе к созиданию, к художественной мысли, а не к акту потребления, который обычно являют собой выставки. И это наша позиция как кураторов. Это трудно. У нас сложности с ограничениями бюджета, сложности с логистикой. Поэтому нам пришлось сделать радикальный поворот и провести биеннале в десять дней.

То есть вы таким образом спасли биеннале?

Б.Б.: Это было наше решение. Когда мы приехали посмотреть место, нам сказали,что ничего нельзя делать на стенах павильона, так как это памятник истории. То есть надо как-то встраиваться с выгородками в архитектуру. А если бюджет у вас маленький, то вы даже этого не можете сделать. Вы ничего не можете. И мы могли бы умыть руки. Но мы не умыли. Мы сели вместе и подумали, что есть шанс сделать что-то по-другому.

Н.Ш.: Это будет исключительно. Очень ново. Свежо. И абсолютно не избито.

Д.А.: Мы провоцируем. Мы бросаем вызов тому, что ожидается от выставки. Почему вам это так трудно? Мозг взорвался? Мы создаем место встречи. У нас формат фестиваля, на котором мыслители, художники, архитекторы тренируют свои интеллектуальные мышцы. Это может быть перформанс, это может быть доклад, упражнение по документированию. Представьте себе гигантскую зону созидания.

А окончательный продукт — что? Что должно быть на выходе?

Б.Б.: Возможность собраться вместе и узнать, каким будет наше общее будущее. И это та возможность, которую дает искусство. Потому что искусство не делает деньги — оно создает возможности.

Д.А.: Подумайте, например, о том, что делает искусство искусством. Многие уверены, что вся суть в деньгах — продал-купил. Но мы считаем, что это эмоциональный взаимообмен, и именно в этом роль искусства. 

Беседовала Алёна Лапина