18+
Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Спустя триста с лишним лет на римской вилле Медичи, которую сегодня занимает французская Академия, отреставрировали станцу Амуров – одну из трех комнат апартаментов кардинала Фердинандо Медичи. Реставраторы сохранили, что смогли, но утерянную давным-давно роспись потолка доверили современному художнику – итальянец Клаудио Пармиджани заново написал семь полотен, с легкостью объединив насыщенную античностью атмосферу виллы с концептуальным искусством. Начиная с лета этого года оценить воздействие возможного только в Риме «коктейля» из прошлого и настоящего могут все желающие.
Французская Академия
Присутствие в стенах виллы Медичи французской академии спасло ее от плавного погружения в полусонное состояние, в котором находятся сегодня многие палаццо старинного Рима, не приспособившиеся к потребностям Рима современного.
Академию учредил в 1666 году Людовик XIV, но на виллу она переехала только в 1797-м - по указу Наполеона. Здесь сразу же построили мастерские для художников (в одной из них долгие годы работал Энгр, бывший сначала пансионером, а затем и директором академии), студии для граверов, реставраторов и музыкантов, которые могли жить и работать прямо на вилле.
Сегодня академия по-прежнему принимает в своих стенах творческих людей, пытаясь создать для них тепличные условия. Только теперь сюда приезжают еще и дизайнеры, писатели, режиссеры, танцоры и даже специалисты кулинарного искусства.
Благодаря интересу академии не только к классическому, но и к современному искусству и культуре, вилла Медичи превратилась в одно из немногочисленных в Риме мест, где разные эпохи сосуществуют гармонично.
Здесь давно отказались от первоначальной цели академии – безостановочного копирования античных образцов с тем, чтобы потом так же безостановочно воспроизводить их в парижских дворцах и особняках французской знати.
Еще в наполеоновские времена обязательным условием пребывания художников на вилле стало создание нового произведения. Благодаря этому незначительному, казалось бы, нюансу время на вилле не остановилось, а пошло вперед - и сегодня французская академия – это в первую очередь центр современной культуры, и только потом памятник античного и ренессансного искусства.
Вилла пережила множество реставраций на своем веку. Самая значительная была предпринята в 1960-70-е годы, когда директором академии был французский художник Бальтюс.
Благодаря ему в саду виллы появилась скульптурная композиции, а по сути инсталляция о трагической судьбе Ниобе и ее 12 детей. Бальтюс разработал палитру цветов и технику нанесения краски для стен кардинальских апартаментов.
Казалось бы однотонные стены на самом деле покрашены как минимум 6-8 цветами, благодаря чему создается эффект бутылочного стекла. Последняя масштабная реставрация проходила на вилле на рубеже 2000-2010-х, когда все силы были брошены на реставрацию регулярного сада.
Фердинандо Медичи – амбициозный флорентинец и потомок того самого Лоренцо Великолепного – стал кардиналом в возрасте всего лишь 14 лет, а уже в 20 купил себе огромный участок земли на вершине римского холма Пинчо и занялся строительством подобающей статусу и семейной славе виллы.
В 1576 году к работе над зданием приступил Бартоломео Амманати, превративший особняк Медичи в наилучший образец римского Ренессанса. Фердинандо, как и многие просвещенные современники, рьяно собирал древнеримское искусство и финансировал археологические раскопки, так что особо ценные находки тут же шли в дело украшения виллы.
Однако в разгар контрреформации негоже было демонстрировать такие богатства (к тому же напрямую отсылающие к языческим временам) неподготовленной публике, в особенности из числа завистливых ватиканских кардиналов. Поэтому Амманати решил скрыть опасную роскошь от праздных глаз, разместив лучшие образцы из коллекции Фердинандо на внутреннем фасаде.
Действительно, одолев Испанскую лестницу и направившись в сторону дворца Медичи сложно себе представить, что может ожидать внутри – к городу вилла обращена строгим, почти что минималистским фасадом, как будто это не дворец знающего толк в искусстве коллекционера, а укрепленная крепость.
Впрочем, стоит зайти внутрь и подняться по винтовой лестнице во внутренний двор виллы, как она открывается совершенно с иной стороны. Здесь на фасаде можно увидеть две огромные мраморные плиты с гирляндами с августовского Алтаря Мира I века.
В строгом соответствии с ренессансными представлениями о симметрии по фасаду бегут мраморные барельефы с колонны Траяна, резные плиты из терм Диоклетиана, украшения из загородной виллы Адриана и многие другие ценные антики.
Не менее впечатляющим было живописное оформление помещений, выполненное любимцем молодого кардинала – художником Якопо Цукки, который последовал за Фердинандо в Рим из Флоренции, чтобы поработать над жилищем покровителя.
Якопо расписал небольшой находящийся в саду «кабинет» (сегодня исследователи все больше склонны считать, что это помещение предназначалось вовсе не для уединенной работы, а для тайных встреч Фердинандо).
Крошечная станца Авроры в «кабинете» расписана гротесками и мифологическими сюжетами; станца Птиц - просторная и светлая – представляет собой живописную энциклопедию природы и фауны XVII века.
Чтобы усилить «научный» эффект Цукки написал фреску не на синем фоне (как это обычно делали, изображая беседку), а на белом– как будто вместо потолка и стен перед нами страницы книги.
Цукки хорошенько потрудился и над росписями кардинальских апартаментов в главном здании виллы.
Первую станцу он посвятил Элементам, изобразив свадьбу Юпитера и Юноны, чья любовь дала начало первоэлементам - огню, воздуху, воде и земле.
Росписи следующей станцы Муз – настоящая головоломка, где зашифрован не только гороскоп кардинала, но и его самое заветное желание – титул герцога Тосканы.
Художник изобразил Муз и небесные светила, которые, управляя судьбой Фердинандо, должны были бы провести его по жизни прямиком к мечте – символом заведомой победы стала центральная фреска, где Минерва коронует Юпитера, с котором без ложной скромности ассоциировал себя кардинал.
Как выяснилось, Цукки работал над фресками, ставшими в буквальном смысле судьбоносными – после смерти трех старших братьев, Фердинандо остался единственным наследником Тосканского герцогства.
Апартаменты отреставрировали и открыли для публики в 2012 году, но последняя - третья станца Амуров оставалась закрытой. Ее росписи Цукки посвятил любовным похождениям Юпитера – и именно они подверглись опале чересчур благочестивого потомка Медичи.
Великий герцог Тосканы Козимо III (он приходится Фердинандо пра-пра-правнуком) приехал в Рим по случаю объявленного папой Юбилея 1700 года, чтобы заполучить индульгенцию и увезти во Флоренцию пару реликвий.
Он остановился на семейной вилле (хотя формально в то время она уже не принадлежала Медичи), и увидев росписи станцы Амуров, пришел в ужас от увиденных непристойностей. Сегодня можно только гадать, что же так поразило его – известно наверняка, что фигуры на этих росписях были обнажены. Скорее всего, это были возлюбленные Зевса обоих полов и дети бога Олимпа, нажитые в результате многочисленных любовных приключений.
Не исключено, что Цукки изобразил и те сюжеты, где Юпитер в образе животного или птицы (например, быка или лебедя) добивается своих избранниц.
Козимо III велел сжечь живописные панно, украшавшие станцу Амуров. После общей реставрации апартаментов в начале 2010-х, росписи фриза, стены, кессонированный потолок и отдельные фрагменты фресок восстановили, однако на потолке по-прежнему зияли семь пустот. Когда реставрировать было больше нечего, но комната все равно оставалась незавершенной, дирекция французской академии решила обратиться за помощью к современному искусству.
Клаудио Пармиджани, король теней и пепла, прославился в 1970-х годах, когда создал свою первую инсталляцию Delocazioni, или “Смещения” в художественной галерее Модены.
В одну из комнат, где вдоль стен были расставлены самые обычные предметы вроде шкафов или стульев, он напустил дыму, устроив небольшой костер из шин. Когда стены закоптились и огонь потушили, из помещения убрали все предметы – тогда-то на стенах и проступили отпечатки исчезнувших вещей. Этот своеобразный механизм «копчения» художник использовал и в дальнейшем, превращая целые залы в холсты для дымовой живописи, огромные пространства в единые инсталляции, а реально существовавшие вещи в призрачные воспоминания с едва уловимыми очертаниями.
Идея пепла как символа исчезновения и средоточия воспоминаний, сделали Пармиджани идеальным кандидатом на создание новых росписей для станцы Амуров.
Художник, как и потомок Медичи, обращается к огню, но если Козимо III использовал его бездумно и разрушительно, Пармиджани знает, как обратить жар в мирные и даже творческие цели.
Для комнаты он создал семь серо-серебристых панно, на которых изображены бабочки, а вернее их очертания, отпечатки, оставшиеся на холстах после воздействия дыма (естественно, художник не сжигает бабочек живьем, но работает с уже мертвыми насекомыми).
Бабочки как будто влетают в открытое окно комнаты и разлетаются по ней, неравномерно распределяясь по холстам. Одна панель и вовсе оставлена пустой – серой, но от этого ощущение движения и естественного полета, а не заранее прорисованной траектории, оказывается еще сильнее. В зависимости от времени дня и количества света, проникающего в окно, бабочки как будто меняют цвет, переливаясь бело-серыми оттенками – и снова эта уловка заставляет думать, что они на самом деле движутся.
Но, собственно, почему бабочки? Дело вовсе не в модном тренде, заведенном с легкой руки Дэмиена Херста, но в изначальном сюжете росписей станцы Амуров. Выбрав бабочек для комнаты, где некогда были изображены любовные похождения Юпитера, Пармиджани ссылается на картину «Юпитер, рисующий бабочек», написанную мастером начала XVI века Доссо Досси.
На картине бог в ярко-красном одеянии сидит за мольбертом и рисует бабочек, которые во времена Возрождения символизировали подвижность мысли; весь образ бога-художника говорил о том, что для любого творения нужна вдохновляющая мысль; и тишина – рядом с Юпитером сидит Меркурий, приложивший палец к губам.
Абсолютную тишину посетителям станцы Амуров гарантировать сложно – попасть в кардинальские апартаменты можно только с экскурсией. Но вот вдохновения, особенно для поклонников современного искусства, – сколько угодно: нигде в Риме концептуальное произведение не вплетено в ткань истории так деликатно и с таким умом как это сделано на вилле Медичи Клаудио Пармиджани.
