Патрик Моран: «Анимация всегда рассказывала старые истории, а сейчас важно рассказать и современные»

В павильоне № 15 «Радиоэлектроника» открылся первый международный проект обновленной ВДНХ — выставка «Watch Me Move: легенды и лица мировой анимации на ВДНХ», организованная совместно с британским культурным центром Barbican. Более 150 экспонатов выставки охватывают множество направлений мультипликации — от популярных фильмов студии Walt Disney до работ современных художников. Об экспозиции нам рассказал директор проектов Центра искусств Barbican Патрик Моран.

Почему вы решили показать вашу выставку в России? Это была инициатива ВДНХ или ваша собственная?

Нас пригласили. Мы сотрудничаем с ВДНХ впервые, но надеемся, что это начало долгосрочного партнерства. ВДНХ — потрясающее место, притягивающее очень разношерстную московскую публику. Так что мы рады представить свою выставку именно здесь.

Вы что-нибудь меняли специально для России? Может быть, добавили или, наоборот, убрали?

Принципиально мы ничего не меняли в выставке, но кое-какие изменения в дизайн экспозиции и расположение объектов все же внесли. Мы вписали выставку в новое пространство, а ее содержание осталось прежним.

И что вы изменили для ВДНХ?

Например, в части экспозиции с героями обычно мы повторяем все фильмы подряд, один за другим, но здесь разделили их на несколько экранов, чтобы зрителям не приходилось ждать, если они пришли посмотреть один определенный фильм. В остальном, кажется, все примерно так, как всегда. Изменения есть, но они небольшие. Нам хотелось сохранить оригинальное кураторское решение.

Ваша выставка в большей степени развлекательная или концептуальная?

Мы надеемся, что она совмещает в себе черты развлекательной и концептуальной выставки. Мы дополняем показ фильмов различными кураторскими идеями — очень концептуальными, касающимися истории. Это помогает зрителям проводить параллели и видеть связь между фильмами из разных стран и разных исторических периодов, между различными технологиями.

Ваша выставка много путешествовала. Есть ли какие-то вещи, на которые посетители чаще всего обращают внимание, что-то, что нравится больше всего?

Очень интересно наблюдать, какие фильмы знают во всем мире. Часто люди спрашивают о каком-нибудь фильме, а мы его не включили в выставку. Хотя у нас собрано очень много анимации, много получивших признание вещей. Удивительно, как популярна сейчас японская анимация. Японские фильмы узнают повсюду: в Бразилии, в Испании…

У вас есть и непростые фильмы, например, Maus, посвященный событиям Второй мировой войны. Случались ли где-нибудь проблемы с властями, когда вы ввозили такие фильмы?

Нам повезло: нашу выставку не подвергали цензуре. Но мы ввозим работы как единую коллекцию. Пока что никто не задавал никаких вопросов. Мы с вниманием относимся к сценам секса и насилия, иногда нам приходится создавать отдельные зоны для просмотра. Это еще зависит и от культурной составляющей — от того, что принято считать непристойным в стране, где проходит выставка.

На этой выставке вы хотели показать историю развития мультипликации или же какие-то ее ключевые моменты?

Мы стремимся показать и то и другое. Хотим и рассказать великую историю анимации на примере знаменитых мультфильмов, которые все знают и любят, и сделать выставку не совсем развлекательной, расположив эти фильмы в контексте времени их создания. Например, «Белоснежку», известную диснеевскую сказку, мы поместили рядом с китайской «Принцессой Железный Веер», созданной в тот же период. Таким образом становится понятно, какие разные в плане техники и одновременно похожие с точки зрения идеи фильмы создавались в одну и ту же эпоху. Очень важно понимать подобные связи.

А есть ли на выставке российские или советские аниматоры?

Да, у нас есть Алексей Алексеев, создатель короткометражки «Нос». Прекрасного, необычного фильма. Алексеев использовал уникальную технику — игольчатый экран. Он направлял на экран яркий свет и передвигал иглы, из отбрасываемых ими теней складывалось изображение. Очень красиво. Еще у нас есть польский аниматор [Владислав Старевич], который какое-то время прожил в Москве. Мы представляем его «Рейнеке-лиса».

Показать все традиции анимации сложно, но мы стараемся: на выставке можно увидеть фильмы со всей Европы, из Азии, из Южной и Северной Америки. Приходится брать по одному-два фильма от каждой страны.

У художников из СССР не было особой возможности обмениваться опытом с зарубежными коллегами. Как вы думаете, сформировались ли у российской анимации какие-то особые черты?

Многие сравнивают советских аниматоров с чехословацкими. В основном это касается техники: и там и здесь много экспериментировали. И рынок был совсем другой — не такой, как у больших голливудских студий. И вопросы стояли совсем другие. Сейчас, мне кажется, к этим работам большой интерес: многие советские художники и художники других стран бывшего соцлагеря использовали техники, нехарактерные для анимации Западной Европы.

Расскажите немного о каждом зале и о структуре экспозиции в целом, чтобы наши читатели могли получить представление о выставке.

Первый зал называется «Фантомы». Там представлены фрагменты фильмов, снятых с помощью старейших техник анимации. Очень много старых фильмов, но есть и более новые, в более современных техниках. Например, фильм Pixar. Там же показаны работы художников, которые используют устаревшие техники, скажем, братьев Квай, которые по сей день работают с тенями. Прекрасные работы. Техника теней придает изображению нечто-то эфемерное, нереальное.

Следующий раздел — «Герои». Мы погружаемся в мир культовых анимационных фильмов: здесь и Микки-Маус, и Симпсоны. Мы показываем персонажей мультфильмов, давно полюбившихся зрителю. Популярность некоторых из них уже в прошлом: например, Бетти Буп, знакомая каждому еще поколение назад, но не сегодня.

Дальше идут «Суперлюди». Это тема, характерная для послевоенной анимации. Люди со сверхспособностями помогали зрителю оправиться от травм Второй мировой войны, от последствий создания атомного оружия. С этой формой работали многие американские и в особенности японские аниматоры.

Затем мы переходим к современным фильмам. Сейчас ни один блокбастер не обходится без анимации. В каждом фильме Marvel используются анимационные техники. Без анимации в современном кино никуда.

Далее идет, пожалуй, самое большое пространство — это «Легенды» и «Фрагменты». Здесь расскажут о том, что анимация — это своеобразное хранилище коллективной памяти. С самого начала, как только у аниматоров появилась возможность создавать длинные формы нарратива, они стали использовать народные сказки в качестве сюжетной основы своих фильмов. Поэтому в одно и то же время по всему миру снимали истории вроде упомянутых «Белоснежки» и «Принцессы Железный Веер». Но мы развиваем эту идею дальше: анимация всегда рассказывала старые истории, а сейчас важно рассказать и современные, о человечестве в наше время. Мне кажется, ключевая работа здесь — «Серьезные игры» [Харуна] Фароки. Он использует виртуальную реальность и визуализирует сцены войны в Ираке, о которых рассказывают ветераны. Фароки как бы соединяет эти истории воедино. Получается что-то вроде современного мифотворчества, подспорьем которому служит анимация.

Следующий зал называется «Формы». Он посвящен совсем другому. Если в зале «Герои» вы видели милых и симпатичных или, наоборот, вызывающих отвращение персонажей, то тут можно увидеть, как художники работают с абстрактными вещами, такими как форма, структура, повторения, время. Многое пришло из авангарда. Будущее движется, и оно конструктивистское. Но есть и другие способы использовать время. Яркий тому пример — фильм Мартина Арнольда Alone Again. Арнольд обнажает суть анимации, добираясь до ее словарного определения. Анимационный фильм — это фильм, где каждый новый кадр отличается от другого. И отличие не обязательно в рисунке или в изменении цвета. Это может быть просто изменение временных характеристик. Именно это Арнольд и делает в Alone Again: он берет фрагменты старых фильмов и замедляет их или проигрывает в обратную сторону, создавая совсем иное напряжение, иные эмоции в сценах. Очень просто с технической точки зрения, но производит сильное впечатление на зрителя.

Но у нас есть не только авангард, не только художники, которые показывают голую форму анимации. Есть и работы вроде Duck Amuck, где Даффи-Дак на протяжении всего фильма разговаривает со своим создателем. Аниматор издевается над героем, дразнит его, играет с ним, перерисовывая задний план, меняя контекст или добавляя что-то, чтобы тот выглядел глупо. Разозленный Даффи постоянно ругается с аниматором. Анимация уверена в своей форме, и даже мейнстрим играет определенную роль в структуре жанра.

И наконец, наш последний зал — «Идеи». Там мы сосредоточились в большей степени на современном искусстве, на современных художниках, которые используют в своем творчестве анимацию. Ключевой момент при выборе работ для этого раздела: все художники, чьи работы мы показываем здесь, обращаются к техникам анимации, но не являются профессиональными художниками-мультипликаторами. Двадцать лет назад, чтобы применять анимацию, нужно было много учиться, иметь множество специфических навыков и разных дорогостоящих принадлежностей, а сейчас можно просто взять и начать использовать ее элементы в произведениях искусства. Вот, например, Джулиан Опи, он использует анимацию в своих сложных «ходячих портретах». Есть интерактивные работы, такие как «SwanQuake: дом» лондонских аниматоров Мартелли и Гибсон, известных как Igloo. В своей инсталляции они применили анимационный прием захвата движения во время танца, но он не основной в их работе.

Как вы выбирали художников для этого пространства? Сейчас ведь очень многие используют различные цифровые медиа, в том числе анимацию. На что именно вы обращали внимание?

Как и в остальных залах, мы показали здесь лишь малую часть того, что могли бы или что нам хотелось бы показать. Мы представляем отдельные работы, которые вместе отразили огромное разнообразие современной анимации. Джулиан Опи, инсталляция Igloo «SwanQuake: дом», «Материя в движении» группы Semiconductor — эти работы очень-очень разные, в них использованы разные техники, но все это очень современные вещи.