Фрэнсис Моррис: «Мы выбираем, что будет исторически значимо»

Сегодня стало известно, что пост директора лондонской Тейт Модерн займет один из ее кураторов-основателей, глава отдела международного искусства Фрэнсис Моррис. В декабре она приезжала в Москву, в Музей современного искусства «Гараж», чтобы прочесть лекцию в рамках выставки «Луиз Буржуа. Структуры бытия: клетки». TANR расспросила будущего директора Тейт Модерн о том, как формируется коллекция одного из ведущих мировых музеев современного искусства.

Как принимается решение о том, что должно войти в коллекцию галереи Тейт?

Это сложнейшая задача. Начнем с того, что коллекция Тейт стала формироваться век назад как собрание произведений английского искусства прошлых столетий. Приблизительно с 1917 года, знаменательного для нашей страны, в Тейт собирают произведения современного зарубежного искусства и современного искусства Великобритании. В первые годы коллекция пополнялась главным образом за счет даров частных коллекционеров и художников, а также благодаря пожертвованиям ряда персон, таких, например, как очень влиятельный арт-дилер Джозеф Дювин. Не ранее 1940-х годов Тейт стала получать средства на небольшие приобретения из государственного бюджета, и не ранее 1960-х годов их стало выделяться достаточно, чтобы свободно тратить на новые приобретения. Так что в течение долгого времени, до 1970-х годов, коллекция пополнялась только благодаря щедрости различных людей, приобретению произведений после смерти их владельцев и переговорам директоров с художниками. В 1960-е годы в Тейт сложилась сильная кураторская команда, и именно тогда коллекция стала формироваться по-настоящему.

С моей точки зрения и с точки зрения моего поколения кураторов, собрание, которое мы унаследовали в конце ХХ столетия, было очень европейским и североамериканским. И это в то время, когда современное искусство становилось все более глобальным. Наш музей поставил перед собой задачу сочетать европейское и американское искусство с более широкой панорамой искусства всех народов мира. Поэтому сегодня в своих решениях мы руководствуемся идеей создания коллекции значимых произведений мирового искусства, а затем стараемся исследовать их местный контекст в историческом плане.

В нашей коллекции остались те же пробелы, которые, возможно, существовали 20 лет назад. Например, мы отмечаем отсутствие в ней искусства стран Ближнего Востока. Это очень большой пробел, и мы обязаны его восполнить.

То есть новое глобальное искусство развивается на основе местных традиций и современного искусства?

Большинство современных произведений искусства имеют местные корни, но, конечно, находятся в диалоге с более широким мировым контекстом. Безусловно, искусство и художники всегда путешествовали по всему миру. Возьмем, к примеру, потрясающую французскую художницу Соню Делоне. Ведь она была родом из России, поэтому именно она привнесла сильный дух русской традиции в западный мир искусства. Ее одержимость цветом прямо указывает на эту традицию.

Если говорить о российских современных художниках, кто выбирает их произведения для коллекции Тейт? Например, работы Виктора Алимпиева или Ильи Кабакова.

Россия занимает важное место в нашем собрании. В 2009 году мы приняли стратегию формирования крупной коллекции восточноевропейского искусства. Сюда входят произведения художников из России и бывших советских республик. У нас работает группа из четырех кураторов, двое из них — специалисты по восточноевропейскому искусству, а еще два куратора — русские по происхождению. Оплату их труда обеспечивает фонд V-A-C, который также выделяет нам дополнительные средства на приобретение произведений. Кроме того, нам оказывают поддержку примерно 40 коллекционеров из России и стран Восточной Европы. Они делают щедрые пожертвования, помогая пополнять наши фонды. Также эту работу спонсирует проживающая в Майами коллекционер Кира Фланцрайх. Она горячая поклонница русского искусства и искусства этого региона, одного из семи, на которые поделена наша коллекция. Среди других — Ближний Восток, Южная Азия, Северная Америка, Латинская Америка, Восточно-Тихоокеанский регион и Африка. Каждый год мы тратим деньги на приобретение новых работ, но у нас всегда есть четкие цели. Из русского искусства нас особенно интересует московский концептуализм во всех аспектах, соц-арт и новые художественные практики, а также фотография, видео и, кроме того, ключевые фигуры в искусстве, поэтому мы знаем, что искать.

Вы продаете что-нибудь из своего собрания?

Нет! И надо громко заявить об этом. Наша коллекция собрана в интересах общества. Поэтому, если мы что-то принимаем в ее состав, мы никогда это не продаем. Только если у нас есть работы, которые дублируют друг друга, или произведения в плохом состоянии, мы можем от них избавиться.

Что касается русских художников, то удивительно, но в Лондоне они приобретают все большую популярность. Выставки из коллекции Тейт повышают привлекательность конкретных художников.

Когда Тейт впервые приобрела скульптуру Луиз Буржуа?

Интересный вопрос... Наверное, в начале 1990-х. Ее работа «Глаза и зеркала» участвовала в выставке в Доме искусств в Мюнхене. Там я впервые увидела Луиз. Ее работы привлекают внимание как своей формой, так и захватывающим сюжетом.

Как автор Луиз Буржуа — яркая индивидуальность. Вы в Тейт коллекционируете личности и идеи?

Да, мы коллекционируем ярких личностей, и мне кажется, особенность Тейт в том, что тут есть две стороны. Мы представляем, во-первых, великих художников: Луиз Буржуа, Альберто Джакометти, Марка Ротко, Йозефа Бойса, а во-вторых, определенные периоды и направления, такие как сюрреализм и абстрактный экспрессионизм, где может быть, например, 20 работ десяти типичных для направления авторов.

Когда вы думаете о Тейт, вы представляете себе Буржуа, Джакометти, Ротко, Бойса, потому что они выставлены в нашей экспозиции. Мы не приобретаем работы для хранения — мы покупаем их, чтобы показывать. Каждый куратор, предлагающий того или иного художника, должен объяснить, почему он важен для коллекции и почему эта конкретная работа значима для ее автора. Мы тщательно продумываем, как работа одного мастера будет выглядеть рядом с произведением другого, например художника из Африки и художника из Парижа, современного художника и художника XIX века.

Как вы храните цифровые произведения искусства?

Обычно, когда мы приобретаем работу, мы договариваемся с автором, что создадим ее мастер-копию. Мы преобразуем все в такой формат, из которого через год-два сможем перевести в другой. Всем известно, что технологии постоянно меняются. С нашей точки зрения, VHS — уже устаревшая технология, так что будем ее обновлять. Многие художники, работающие в цифре, хотели бы, чтобы их вещи переводились в новые технологии, и мы принимаем такое решение совместно с автором. Мы не можем позволить, чтобы произведение исчезло вместе со старой технологией, поэтому через 20–30 лет мы преобразуем его в другой формат. У нас стандартные процедуры, но нестандартные решения. Мы тщательно продумываем то, как сохранять работы, но также стремимся к тому, чтобы показывать их так, как хочет показать автор. Если вещь старая и хрупкая — демонстрируем ее точную копию, но копию мы никогда не выдаем за искусство.

А что касается перформанса?

Этот вид искусства нас очень интересует. И по мере того как мы приобретаем все больше мультимедийных работ, это становится еще одним направлением нашей деятельности. От хореографического перформанса до социальных экспериментов с сообществами. Мы открыты для коллекционирования и работы с таким материалом.

Как мы коллекционируем перформанс? Можно хранить его в записи, как фильмы, документы, фотографии, костюмы, но можно и коллекционировать экспериментальные перформансы. В нашей коллекции много работ Тино Сегала, например, которые существуют в виде инструкций. Я думаю, что мы как современная институция должны следовать практике перформанса и ее осваивать. Если художники эксцентричны, мы тоже будем эксцентричными. Мы не можем устанавливать ограничения и говорить: «Нет, это не искусство».

Не боитесь, что художники попытаются изменить свои художественные практики в угоду вашим вкусам?

Интересный вопрос. Влияют ли музеи на практики художников? Да, ответственность за это отчасти лежит на институциях. То, что мы делаем, влияет на художников совершенно неизвестным образом, ведь музей — это мощный источник вдохновения. Здесь художники могут проследить историю своей художественной практики, познакомиться с творчеством художников своего поколения. Нам нужно быть очень внимательными, потому что в какой-то степени мы принимаем решения о том, что важно с исторической точки зрения. И это одна из причин того, почему мы не стремимся приобретать в свою коллекцию искусство молодых художников и искусство тех, кто пока не очень известен. Мы действуем не так, как частные коллекционеры. Иногда мы немного медлительны. Например, медлили с приобретением работ Дэмиена Херста.

Как женщина можете ли вы сказать, что наблюдаются перемены в отношении к художникам-женщинам?

Мне кажется, художникам-женщинам все еще труднее добиться успеха, чем мужчинам. Луиз Буржуа была образцом для подражания для многих художниц. И не только потому, что она была феминисткой (я думаю, она ею была), но и потому, что поднимала в своем творчестве такие вопросы, как материнство и рождение детей, в те времена, когда искусство создавалось преимущественно мужчинами. В начале 1970-х годов мир для женщин начал меняться, и в тот период Луиз Буржуа становится значимой фигурой. Но мы все еще живем в патриархальном обществе. И до тех пор пока в нем не будет подлинного равенства, художники-женщины не будут равны художникам-мужчинам.

Есть ли у вас квоты для художников, работы которых вы приобретаете в коллекцию?

Нет, у нас нет официальных квот, но мы обязаны учитывать гендерный и географический баланс, а также стремиться к разнообразию. Лично я стараюсь выставлять как можно больше работ женщин. Во всех проявлениях, современная ли это европейская художественная практика или африканское традиционное искусство. Я считаю, что художники-женщины незаслуженно игнорируются, это пережиток прошлого, и это задача, которую надо решать. Они менее известны и не так много выставляются, как мужчины. Соня Делоне, Луиз Буржуа, Агнес Мартин, Яёи Кусама — их выставки пользовались такой же невероятной популярностью у публики, как и выставки художников-мужчин, а это значит, что люди готовы к этому.