Дело о пропавших номинантах

История с премией «Инновация», которую уже 11-й год присуждает Государственный центр современного искусства, выглядит в кратком изложении так. Анна Толстова, член экспертного совета, от своего имени внесла в большой список имя Петра Павленского. В результате голосования оказалось, что лидером списка оказался этот художник, который находится под следствием и проходит в Институте психиатрии им. Сербского судебно-психиатрическое освидетельствование. После чего Михаил Миндлин, генеральный директор ГЦСИ, сообщил, что администрация, оказывается, обладает правом отклонить любую заявку без объяснения причин, и снял проект Павленского. В результате часть экспертов объявили о своем выходе из экспертного совета в знак протеста против попыток цензуры. Некоторые из них затем вернулись к голосованию после компромиссного решения об отмене номинации Произведение визуального искусства.

Здесь следует сказать, что никаких таких радикалов и художественных экстремистов в совете не наблюдается, это уважаемые сотрудники музеев, художественные критики из респектабельных изданий. Трудно поверить, что они не осознавали, какие последствия будут у такого решения.

И здесь я должен дать признательные показания. Если бы я в этом году был членом совета, я тоже бы голосовал за Павленского. Также признаюсь, что в 2010 году выступал за присуждение премии «Инновация» группе «Война» и писал негодующие письма против манипуляций администрации премии, которая пыталась тихонько убрать буйных акционистов из списка номинантов.

В бурных обсуждениях в Facebook уже высказывались предложения всем номинантам и экспертам теперь отказаться вообще от участия в конкурсе, где царит цензура, а начальник учреждения культуры «подменяет собой прокуратуру». Если так, то и мне следовало бы возвратить в ГЦСИ железную болванку, которой меня наградили в 2007 году за книжку о московском акционизме. Но поступать так пока что не буду.

К ГЦСИ и лично к его гендиректору Михаилу Миндлину у меня есть масса претензий, однако сегодня это все же одна из немногих активно действующих на поле искусства институций. Провинциальные филиалы процветают, а собственно «Инновация» наряду с Премией Кандинского остались едва ли не единственными событиями, которые создают «информационный повод» общенационального значения. Об этих премиях пишут не только немногие издания, где остались художественные критики, но и такие, читателей которых интересуют только выставки кошек. Следует также понимать, что и в Министерстве культуры, и вокруг него есть множество людей, которые с радостью закрыли бы и премию, и ГЦСИ. Наверное, именно поэтому все прошло столь интеллигентно: никто не стал рвать и метать, было найдено соломоново решение, а оставшиеся претенденты очень тактично промолчали.

В 2010 году у нас все же были какие-то еще романтические представления о свободе творчества, хотя после судебных процессов над кураторами выставок Осторожно, религия! (2003) и Запретное искусство (2007) уже следовало бы немного задуматься. В 2016‑м ситуация гораздо серьезнее и видно, что и на Миндлина оказывается очень серьезное давление, в результате которого дело, которым в ГЦСИ занимаются профессионалы самого высокого уровня, может оказаться под угрозой. Миндлин, конечно же, бюрократический монстр, однако очень уклончиво сослался на нанесение Павленским материального ущерба, смягчив тем самым вменяемое ему следствием обвинение в «вандализме по мотивам политической или идеологической ненависти». А это совсем уж разные статьи.

Наступили такие времена, что даже очень неплохим людям приходится искать компромиссы между гражданской позицией, эстетическими идеалами и последними возможностями сделать хоть что-то положительное и нужное. В составе редакции «Нового мира» в 1963-м было много людей, которые вовсе не считали Один день Ивана Денисовича Александра Солженицына литературным шедевром. Но и они героически боролись за эту публикацию.

В 2012-м критик Ирина Кулик выдвинула на Премию Кандинского группу Pussy Riot, члены которой также находились под следствием. Но в лонг-лист они в результате не попали. Как член экспертного совета я провел среди уважаемых коллег приватный опрос с целью исключить подозрения в том, что организаторы премии совершали некие махинации для того, чтобы исключить их из номинации. Несколько человек, в порядочность которых я абсолютно верю, заявили, что поставили минимальный балл, исходя из чисто этических и эстетических соображений. Но декларировали, что готовы при этом подписывать любые письма и выходить на демонстрации против неправедного суда. Напомню, что в 2010-м с группой «Война» все кончилось благополучно. Героев протестного искусства довольно долго мурыжили в камере предварительного заключения. А потом сняли все обвинения и отпустили на все четыре стороны. Возможно, что у художественной общественности нет никаких особых поводов гордиться тем, что именно наши скромные усилия привели к такому результату. А уже в 2012-м, когда судили Pussy Riot, никакие петиции и прошения результата не имели.

Ситуация тупиковая. Но нужно ведь сделать хоть что-то. Например, можно было объявить специальную премию для Петра Павленского от имени лауреатов и экспертов прошлых созывов. И незамедлительно отправить в виде поощрительного письма на бланке ГЦСИ самому художнику, следователям и психиатрам, которые в настоящее время проводят над ним экспертизу.

P. S. Несмотря на то что я периодически участвовал в подобного рода отборочных процессах, я всегда полагал, что выбор одного, самого главного — дело довольно нелепое. А вот идея собрать шорт-лист из всего лучшего, что происходило за год, и показать на выставке — очень полезно. Жаль, что номинации не будет. Потому что в лидеры выходила очень интересная команда, которую на выставке никто не увидит: Антуфьев, Тавасиев, Логутов, Махачева...