Ирина Антонова: «Главное предназначение искусства — противостояние смерти»

В нынешнем году фестиваль «Декабрьские вечера» сопровождается кураторским проектом Ирины Антоновой, президента Государственного музея изобразительных искусств им. А.С.Пушкина. Эта выставка базируется на сопоставлении экспонатов, относимых к самым разным эпохам, из-за чего экспозиция делится на несколько разделов, суть которых понятна уже из их названий. «Многоликая древность». «От идеального к реальному». «На пути к модернизму».

Все исторические и художественные параллели проекта подкреплены авторитетом Андре Мальро, французского писателя, кинематографиста и общественного деятеля, к идеям которого в Пушкинском уже обращались, когда делали выставку «Воображаемый музей», посвященную своему 100-летию.

Однако желание построить, хотя бы временно, идеальный музей исчерпать невозможно. Нынешняя выставка — это еще один оммаж Мальро, еще одна ступенька в построении идеального собрания, объединяющего стили и эпохи. Поэтому выставочный каталог содержит большой блок статей, очерков и эссе, посвященных разным вопросам искусствознания. Из этого насыщенного и концентрированного тома с любезного разрешения музея мы публикуем вводный текст Ирины Александровны, где она вспоминает Мальро и объясняет принципы, на которых строилась выставка.

Надо признать, что музеи —
одно из тех мест, где идея человека
достигает наивысшего развития.

Андре Мальро

Слова, вынесенные в эпиграф, достаточно красноречивы для объяснения причины обращения Музея к личности Андре Мальро — одного из самых ярких и талантливых представителей не только французской, но и всей мировой культуры ХХ столетия.

Выдающийся государственный и общественный деятель, Мальро обладал разносторонними талантами и глубокими познаниями в гуманитарных областях. Один из самых значительных писателей своего времени, он был философом и историком искусства, археологом и кинематографистом.

В течение десяти лет Мальро возглавлял первое в истории Франции министерство культуры, внеся исторический вклад в реставрацию архитектурных памятников Парижа и еще более ста городов Французской Республики. Он первый открыл в стране дома культуры, вне сомнения используя опыт Советского Союза. Мальро был среди первых, кто в послевоенные годы оценил значение международных выставочных обменов. Именно по поводу выставки Матисса, которую он готовил во Франции, мне довелось в 1968 году встретиться с ним в Музее и показать наши коллекции.

Невозможно рассматривать творческую деятельность Мальро вне его общественной деятельности. Его жизнь поражает фантастическим динамизмом, энергией участия в актуальных событиях как в своей стране, так и во всем мире.

Ощущение причастности к своему времени уже в молодости привело Мальро в самые горячие точки планеты. В 1920-х годах он в гуще революционных событий в Китае. В 1934-м вместе с Андре Жидом приезжает в Берлин с требованием освободить Георгия Димитрова — болгарского коммуниста, ложно обвиненного в поджоге Рейхстага. В 1936 году Мальро включается в антифашистскую борьбу в Испании, собирает средства на создание эскадрильи, участвует непосредственно в боях. В 1940-х годах он активный участник Сопротивления во Франции. Возглавляет танковую бригаду «Эльзас — Лотарингия». Уже в качестве министра в правительстве де Голля Мальро посещает страны Африки и объявляет об их независимости.

Но Мальро живет не только событиями своего времени. Поражает его страстный интерес к прошлому, глубокое погружение в проблемы развития культуры и искусства Древнего мира во всех частях света: на Дальнем и Ближнем Востоке, в Африке, на американском континенте. Благодаря усилиям Мальро в разряд памятников искусства поступают новые экспонаты, рассматривавшиеся до того только как археологический материал. Он критически оценивает собрания крупных европейских музеев, сосредоточивших свое внимание в основном на европейских ценностях.

Мальро включает в процесс, по его словам, «воскрешения» и некоторые другие периоды и виды искусства, недостаточно оцененные, на его взгляд, как, например, готику и барокко, «искусство степей» (так он называет искусство скифов), нумизматику, русскую икону, народное творчество.

Свое понимание искусства Мальро излагает в ряде книг, тексты которых в дальнейшем он многократно дополняет и переделывает. В том числе в 1947-м появляется знаменитый «Воображаемый музей».

С молодых лет Мальро проявлял особый интерес к России. Начало положило его знакомство с русской литературой, и в первую очередь с творчеством Федора Достоевского, которого он впервые прочитал в 16 лет. Сильви Овлетт в только что вышедшей книге «Достоевский — демон Мальро» прослеживает влияние русского гения на французского писателя.

В поле интересов Мальро оказались также Лев Толстой, Николай Гоголь, Иван Тургенев, советские писатели Максим Горький, Борис Пастернак, Владимир Маяковский, Исаак Бабель, Борис Пильняк, Всеволод Иванов, Евгений Замятин, Илья Эренбург, Виктор Шкловский. Многократно он обращался к литературоведческим работам Михаила Бахтина.

Рабочие отношения сложились у Мальро с режиссерами Сергеем Эйзенштейном и Всеволодом Мейерхольдом, которые намеревались подготовить кинофильм и театральный спектакль по его книге. Не раз Мальро отмечает работы Всеволода Пудовкина.

Начиная с 1929 года Мальро приезжал в Советский Союз, и не только в Москву и Ленинград. Он побывал в Одессе, Баку, в городах Сибири и Средней Азии. Наиболее важным для него стало участие в 1934 году в Первом Всесоюзном съезде советских писателей, на котором он выступил с речью.

Особой заслугой Мальро перед искусством России является его активное продвижение творчества высоко ценимого им Марка Шагала. Он добился, не без труда, разрешения поручить художнику расписать плафон Оперы Гарнье в Париже и выполнить ряд других важных заказов. Мальро буквально «воскресил» искусство Александра Алексеева, выдающегося художника-графика, иллюстрировавшего книги Достоевского, Толстого и других русских писателей.

Масштабность видения и восприятия искусства позволили Мальро свободно и независимо оценивать художественное наследие. Его пронзило не столько очевидное различие искусства в разных регионах мира, сколько ощущение общности и единства. Отсюда его вывод: «Искусство рождается из жизни, но с помощью искусства предшествующего». А это значит, что главное предназначение искусства — противостояние смерти: «Всех тысячелетий не хватит, чтобы заглушить голос великого художника, который вступает в „непредвиденное бытие“».

Знаменитая формула Мальро: «Искусство — это антисудьба». Многократно в своих работах он называет сотни имен «бессмертных»: Фидия и Андрея Рублева, Джотто и Микеланджело, Рембрандта и Гойи, Тициана, Домье, Сезанна, ван Гога, Пикассо, Шагала... Он слышит их голоса и голоса многих других, безвестных художников, создателей кхмерских будд, африканских масок, портретов египетских фараонов. Все они входят в созвездие «вселенского гуманизма», о котором он мечтает.

Свои теоретические размышления об искусстве Мальро фиксирует в масштабном выставочном проекте, который он осуществляет в 1973 году на юге Франции в Сен-Поль-де-Вансе. Он показывает 800 экспонатов, из которых более 600 — это книги, письма, документы и около 200 — художественные произведения (скульптура, живопись, графика) с доисторических времен до конца 60-х годов ХХ века, практически со всех континентов.

Концепция выставки опирается на два главных для Мальро принципа: метаморфозы и диалоги. Диалог для него — это прежде всего взаимодействие, влияние или, напротив, расхождение исторических и современных форм искусств. Метаморфоза, в свою очередь, открывает новые смыслы искусства предшествующего на следующем этапе его развития. Отсюда неожиданные сближения в экспозиции произведений разных времен и стран. Прошлое и настоящее, Запад и Восток — вот тема воображаемого музея Андре Мальро.

Первый опыт экспозиции такого типа Мальро осуществил еще в 1931 году на более скромном материале, открыв выставки «греко-буддийского» и вслед за ней «готико-буддийского» искусства.

Его начинание оказалось провидческим, если вспомнить серии выставок-диалогов, таких как «Париж — Нью-Йорк», «Париж — Берлин», «Москва — Париж», «Москва — Берлин». Последние две, как известно, были показаны Пушкинским музеем и поистине являлись выставками века.

Если говорить о России, то интерес к этому типу экспозиции, без оглядки на Мальро, возник еще в начале 1970-х годов, когда большой интерес зрителей вызвала выставка европейского портрета с привлечением работ русских художников. Соседство портретов Серова с работами Ренуара, английских мастеров XVIII века — с Левицким и Рокотовым, Врубеля — с Цорном было тем более неожиданным, что наши музеи традиционно делились на отечественные и зарубежные.

Опыт портретной экспозиции был продолжен на выставках: «От Джотто до Малевича», сопоставившей развитие искусства России и Италии на протяжении семи веков; «Диалоги в пространстве культуры», на которой работы Пикассо были показаны вместе с африканской скульптурой, а голландский пейзаж XVII века — рядом с пейзажем ван Гога; и, наконец, на выставке великой картины XIX века — Олимпии Эдуарда Мане в соседстве Афродиты Книдской Праксителя, Форнарины Джулио Романо и Королевы Поля Гогена.

На наш взгляд, эти противопоставления и сближения углубляли и обостряли восприятие искусства, его исторических и художественных смыслов больше, чем многостраничные тексты. На такого рода показах Музей говорил на «своем» визуальном языке, доступном только ему.

Надо признать, что научное сообщество неоднозначно оценивало необычные новации Андре Мальро, хотя и отдавало им должное во многих случаях. И сегодня целый ряд его теоретических положений подвергается критике.

Вряд ли можно разделить его отношение к историческому контексту в развитии искусства или его трактовку реализма только как натуралистической имитации. Дискуссии вокруг Мальро продолжаются, что следует из цикла лекций видного французского ученого Диди-Юбермана, прочитанного им в аудитории Лувра в 2013 году. Однако это знак безусловной востребованности его идей и продолжения их развития в наше непростое время.

Очевидно, что на фоне «музейного бума», все шире охватывающего мир, переполнения музеев не только памятниками, но и посетителями, и ввиду вопиющей неравномерности распределения художественных ценностей в мире грядут новые принципы организации музейного дела. Их первые примеры можно увидеть в создании филиалов и временных выставок великих музеев мира: Лувр в Меце и Саудовской Аравии, Британский музей в северной части Великобритании, а также Русский музей, Третьяковская галерея, Эрмитаж и Пушкинский музей в городах России, ее европейской части, на Урале и в Сибири.

Выставка, которую Музей предлагает своим зрителям, — один из возможных вариантов воображаемого музея Мальро. Он не случайно возник в этих стенах. Собственно, Музей изящных искусств, созданный Иваном Владимировичем Цветаевым, и был таким музеем. В его Итальянском дворике, например, соседствуют портал Фрайбергского собора и Давид Микеланджело. Это превосходно исполненные слепки великих произведений.

Вспомним, что изначально свой замысел Мальро реализует, используя репродукции. Недаром упомянутый выше цикл лекций Диди-Юбермана издан книгой, названной «Воображаемый музей в эпоху репродуцирования».

В работе над концепцией выставки и каталогом приняли участие выдающиеся отечественные и зарубежные ученые, осветившие разные грани таланта Мальро. Состав выставки, ее экспозиция, описания экспонатов осуществлены в основном научными сотрудниками Музея.

С начала работы над выставкой и до ее завершения главным научным консультантом и автором двух статей с французской стороны был крупнейший знаток жизни и творчества Мальро Франсуа де Сен-Шерон, представляющий французский университет Сорбонна. В обсуждении концепции на разных этапах подготовки принимали участие ученые Московского государственного университета во главе с И.И.Тучковым. Выставка стала возможной благодаря дружескому участию наших музейных коллег. В первую очередь это музеи Парижа, а также музеи Мадрида, Берлина, Будапешта, Праги. Значительную помощь оказали Третьяковская галерея и Исторический музей в Москве, Эрмитаж в Санкт-Петербурге. Раздел «Андре Мальро и издания livre d’artiste» подготовлен коллекционером Б.М.Фридманом. Таким образом, выставка стала еще одним примером многолетнего сотрудничества России с музеями мира. Экспозиция, посвященная Андре Мальро, получила патронаж ЮНЕСКО в лице ее президента госпожи Ирины Боковой и президента университета «Париж-Сорбонна» господина Бартелеми Жобера.

Государственный музей изобразительных искусств имени А.С.Пушкина сердечно благодарит всех, кто принял участие в подготовке выставки и ее реализации. Наша особая благодарность дочери Андре Мальро госпоже Флоранс и его приемному сыну господину Алану Мальро, а также издательству «Галлимар» за неизменную дружескую поддержку нашего проекта.