Василий Бычков: «Ярмарка – это проекция рынка в целом»

«Арт Москвы» в этом году не будет, теперь уже точно. Но ее, может, и вообще не будет — о чем рассказал в интервью корреспонденту TANR Константину Агуновичу Василий Бычков, генеральный директор «Экспо-парк Выставочные проекты», идеолог и организатор ярмарки.

Итак, берете тайм-аут в этом году с «Арт Москвой»?

Да. Ну а как?

Это официальное и окончательное заявление?

Официальное и окончательное. Cейчас уже можно сказать, что решение мы приняли еще зимой, примерно во время закрытия Олимпийских игр. В общем, когда стало понятно, что ко всем нашим внутренним трудностям, скорее всего, добавится и неблагополучный внешний фон. И мы решили перенаправить ресурсы, которые обычно идут на «Арт Москву» — людей, деньги, — на другой проект. А об отмене не хотели распространяться — в ожидании подтверждения своих прогнозов.
Заявки на участие в ярмарке продолжали поступать, мы никому не говорили ни да, ни нет — ну, чтобы не брать на себя каких-либо обязательств, — не брали предоплату. Надо сказать, нам удалось никого не обмануть, никого не подвести, ничьих планов не нарушить. Например, была заявка, по-моему, от корейского посольства, от южных корейцев, на коллективное участие. Корейцы — люди пунктуальные, так что пришлось им еще в середине лета сообщить, что мы не будем проводить «Арт Москву».

У нас было где-то 50 заявок к концу августа, из которых, на наш взгляд, 30–35 могли пройти экспертный отбор, но в целом, как мы и прогнозировали, иностранные участники не готовы ехать сюда, а наши галереи не готовы платить адекватные деньги за участие. Поэтому в таких условиях делать ярмарку современного искусства, которая представит пусть даже 20–25 галерей (несколько иностранных и 15–20 наших, в основном из Москвы, половину из которых можно и так увидеть на «Винзаводе»), — это нецелесообразно.

Что это за альтернативный проект, куда пошли ресурсы взамен «Арт Москвы»? Он имеет отношение к искусству?

Имеет, разумеется, и не только к изобразительному. Большой серьезный проект. Пока не буду о нем говорить.

В истории «Арт Москвы» уже был один тайм-аут, в 1999 году, совпавший с переломным моментом на рынке вообще: эпоха одних иллюзий заканчивалась, начиналась эпоха новых иллюзий, — но потом стало очевидно, что тот момент был также связан с эдаким пересменком, сменой эпох в истории современного российского искусства. А нынешний тайм-аут что собой будет маркировать, переход от какой эпохи к какой?

Я совсем не хотел бы преувеличивать значение проекта под названием «Арт Москва», будто он что-то может маркировать.

Хорошо, пусть «Арт Москва» не может — зато ее отсутствие может.

Ну что ж, неблагополучно на рынке. Не буду произносить фразы типа «рынка нет»; не знаю, может быть, он где-то и есть. Но… Неблагополучно на рынке. Как-то сейчас не до современного искусства. Во всяком случае, не до современного искусства как сектора бизнеса; как бизнес это у нас, в общем, отсутствует. Продолжают работать другие функции: искусство как средство промоутирования чего-либо — территории, города, чьих-то амбиций; искусство как развлечение тоже продолжает работать вполне; образовательная функция искусства тоже работает. Но искусство как бизнес — не работает. Перестало работать, собственно говоря, когда деньги стали дефицитом, после 2008 года. До того был вполне благополучный временной отрезок — начиная года с 2002–2003-го. Но это были шальные деньги, совершенно шальные. У меня тут в кабинете сидела вся наша галерейная элита, и я говорил: «Завтра вы будете все миллионерами». Все было неплохо, но это была очевидно искусственная ситуация, для рынка она не стала нормой. А ярмарка в этих условиях не смогла стать катализатором, который бы этот рынок как-то оживил.

Вообще некоторые говорят: «Все потому, что нет у нас ярмарки правильного формата». Но эти люди не понимают, что на самом деле происходит. Ярмарка — тот же коммерческий проект, проекция рынка в целом. Конечно, какие-то проекты, и «Арт Москва» в частности, могли бы послужить мотором, чтобы ситуацию разогнать. Но это если заливать хороший бензин, помногу. И если дороги есть, где можно разогнаться, грубо говоря. Когда ситуация балансирует, как было, например, во времена Тэтчер, когда в Saatchi вложили деньги и сделали Young British Artists, но это была, извините, большая идеологическая стратегия новой, современной Англии. Я вспоминаю эти проекты, включая новый английский дизайн, которые даже до нас доходили, — это была большая и важная стратегия, в рамках которой, при вложении очень немаленьких средств, это сработало и на благополучном фоне пошло дальше. Это как пример.

Мы просчитывали, уже с началом рецессии, что да, такой проект — ярмарочный, коммерческий — может подлить масла в огонь, стимулировать затухающий рынок. Но для этого надо было, по нашим прикидкам, по €0,5 млн ежегодно вкладывать в проект в течение трех лет: возить топовые галереи чуть ли не бесплатно, сотню зарубежных коллекционеров каждый день поить вусмерть в роскошных московских ресторанах, вложиться в рекламную кампанию на «Первом канале» и так далее. Мы думали, что сейчас каким-нибудь парадоксальным образом откуда-то добудем эти деньги, потому что казалось, что раз рыночная ситуация балансирует на грани, то давайте сейчас мы ка-а-ак прозвучим — и все к нам сюда немедленно прибегут.
Однако это была лишь еще одна иллюзия: во-первых, этих денег не нашлось, и, во-вторых, вообще рассчитывать на долгосрочные спонсорские вливания можно только если ты FIAC, сидишь в Гран-пале в Париже, куда просто приятно приехать, походить по Елисейским Полям и заодно зайти на ярмарку современного искусства.

Даже московские власти рассматривают актуальную культуру, современное искусство в качестве ресурса в основном для развлечения столичного мидл-класса, а на более высоком уровне… Может, я чего-то не знаю, может, уже принято такое решение — но есть ли бюджет на следующую Московскую биеннале?

Да и вообще, ярмарка — это коммерческий проект, то есть на нем кто-то должен делать деньги: галереи — благодаря тому, что продают искусство, организаторы — благодаря тому, что продают галереям место. Мы долгие годы не получали прибыли, а только одни убытки, но это не меняет схему, где ярмарка — коммерческий проект, когда и государству, и различным общественным фондам давать средства противоестественно. Тут можно рассчитывать только на частные спонсорские дотации.

Но долгоиграющего спонсора у вас никогда не было.

Не было. Может быть, мы плохие фандрайзеры и никогда не пользовались административным ресурсом, который в какие-то периоды вполне можно было задействовать: надавить, привлечь и так далее. Но в общем за эти годы мы провели немалый объем работ по привлечению спонсоров, и не только мы самолично: нанимались разные агентства, специальные люди, причем самые-самые. И никому не удалось. Почему? Потому что частные спонсоры пока (не знаю, сколько продлится это «пока») почти не рассматривают проекты в области изобразительного искусства как ресурс селф-промоушена. Вот профинансировать концерт Пола Маккартни на Красной площади — это другое дело. Или показ мод. Или спорт. Потому что это телевизор, электронные СМИ и так далее.

Могу привести пример: другой наш проект, «Арх Москва», яблоку негде упасть, аншлаг, в киноконцертном зале 600 человек слушают лекцию Захи Хадид, а сразу за ней должен выступать Даниэль Либескинд. Притом у нас в голове почему-то такая уверенность, что те, кто пришел на Хадид, после лекции выйдут и уступят место тем другим 600-м, кто пришел на Либескинда, а на самом деле не уходит никто, и в зале сидят, значит, уже 1200 человек. Мне один мой товарищ, крупный-крупный по тем временам девелопер, говорит: «Все, убедил, я даю деньги, хочу быть спонсором такого мероприятия». А потом я как-то включаю телевизор, идет хоккей, играет «Химик» с кем-то — и я вижу логотип этого девелопера на хоккейной форме, на льду — везде. А ведь это не Хадид и не Либескинд, это воскресенский «Химик», однако же с «Химика» ты имеешь сразу сколько-то миллионов зрителей. Вот и всё.

Или же (сейчас прямо можно об этом сказать) несколько раз нам предлагали спонсорство, но за откат.

Не предлагали ярмарку купить?

Купить предлагали, но это были смешные предложения. Я говорю, что предлагали ярмарку щедро дотировать, но за откат. А мы принципиально этим не занимаемся.

Среди мероприятий «Экспо-парка» ярмарка «Арт Москва» — это исключительная история постоянно убыточного проекта, который, однако, вы поддерживаете — поддерживали — в течение долгого времени? Или есть конкуренты?

Ну есть. Есть у нас non/fiction наш любимый, который как-то однажды вышел на самоокупаемость, и я тогда дал торжественное обещание экспертному совету, что, если и будет какая-то прибыль у этого проекта, мы будем ее в него же вкладывать, то есть не работать себе в убыток. А как дотационный — да, «Арт Москва» — это единственный такой проект, который был для нас имиджевым, я совершенно об этом не жалею. В 2000 году, наверное, как раз после того тайм-аута я кому-то в интервью сказал, что мы надеемся всплыть в 2010 году с очень престижной и прибыльной ярмаркой. Почти так и получилось. «Арт Москва» вышла на самоокупаемость как раз в приснопамятном 2008 году. Накануне обвала у нас было, если я не ошибаюсь, 75 галерей. Это уровень, который позволяет делать нормальную ярмарку: проводить рамочную программу, дотировать приезд зарубежных корреспондентов, привозить важных коллекционеров, то есть устраивать нормальную рекламную кампанию.

Очевидны плюсы для вас как организаторов от того, что «Арт Москвы» не будет. Сэкономите пару сотен тысяч долларов, несколько дополнительных дней отдыха, может даже недель, поменьше напряжения — это будет хорошо. А что будет плохо? Я имею в виду, не для города и мира — что именно вы можете потерять?

Конечно, имиджевая составляющая «Арт Москвы» для всего «Экспо-парка» и даже ЦДХ была важна. Но за последние годы она сильно потускнела, нас за «Арт Москву» уже больше ругали. Понятно почему. Потому что ожидания не состоялись, и возникла усталость: вот, опять эта «Арт Москва», опять все то же самое, ничего не произойдет, — и в этом виноваты, конечно, организаторы. Это выходило почти уже антирекламой нашей программы в целом. Вот что было плохо, во-первых. А во-вторых, да, есть сожаление, что все это прервалось, временно или нет, но есть осадок, что усилия насмарку, — я сейчас так осторожно скажу. Но надо находить в себе силы завершать убыточные проекты. Я когда-то читал целое исследование о том, какие колоссальные миллиарды тратятся на сознательно убыточные проекты. Приходится находить в себе силы, чтобы отказываться от них. Думать о будущем.

Это настолько пессимистический тон, что я и не ожидал. А собирался задать вопрос насчет все-таки имеющихся или отсутствующих результатов. Что же, усилия последних лет — переформатирование, смена жюри — это все, выходит, было впустую?

Почему впустую? Мы это делали сознательно. Нас никто не обязывал проводить «Арт Москву». Да, была особая логика продления убыточного проекта, а внутри нее — логика переформатирования, исследования возможностей. Мы попробовали все варианты — и выяснилось, что российский бизнес не готов вкладывать деньги в такой проект по-любому. За те же деньги, что тратились в последние годы на «Арт Москву», вполне можно привезти сюда, в ЦДХ или куда-нибудь еще, знаменитых художников, сделать роскошную экспозицию. Все скажут спасибо. Так зачем я буду создавать имитацию ярмарки современного искусства, чем мы занимались все эти годы? Старались, вкладывали, переформатировали и так далее — а воз и ныне там. Наши галереи не готовы платить — по понятным причинам, о них у галерей спросите, — а теперь и иностранцы не рады ездить сюда.