Гринуэй и Боддеке: «Мы даем снова говорить ушедшим художникам»

Новый проект британского режиссера Питера Гринуэя и его жены голландского режиссера Саскии Боддеке о русском авангарде откроет 15 апреля Год Великобритании в России. Полиэкранная инсталляция, оживляющая более 400 работ русских авангардистов, будет показана в Манеже при поддержке правительства Москвы, Департамента культуры города Москвы, Музея экранной культуры  «Манеж/МедиаАртЛаб» и Британского cовета. Авторы приехали в Москву провести кастинг актеров и во время своего визита дали интервью нашей газете

Для начала хотелось бы узнать, как возник замысел вашего нового проекта «Золотой век русского искусства».

Саския Боддеке: Мы работаем над созданием проекционной видеоинсталляции, которая будет демонстрироваться в Манеже. Она посвящена русскому авангарду. Мы собираемся рассказать о периоде с 1900-х по 1932 год. Мы покажем наше видение того периода, наше восхищение художниками того времени и их произведениями. Самым важным в нашей работе является, как я думаю, то, что мы даем возможность давно ушедшим из жизни художникам снова говорить. Тем не менее мы не ставим перед собой задачу создания документального кино, точно следующего историческим фактам.

Почему вы выбрали именно первую треть XX века, а не более ранний или поздний период. Скажем, с 1932 по 1950-е годы?

Питер Гринуэй: Возможно, это время интересно для вас, но остальной мир испытал на себе огромное влияние именно первых трех десятилетий ХХ века. Мы хотим продемонстрировать то, какими невероятными темпами Россия тогда развивалась. Пламя новых идей жгло всю Европу. Российские политические  концепции распространялись во всех направлениях. Эпоха была впечатляющая. Мне кажется, что импульс русскому авангарду был передан от французског параллельно происходило в России и в Европе в те годы. Люди 1900–1930-х с большой изобретательностью подходили к новейшим достижениям прогресса.

Вы имеете в виду проблему поиска нового изобразительного языка, способного отражать изменения, происходящие в мире?

Питер Гринуэй: Язык стал еще одной темой нашего проекта, не менее важной, чем остальные. Наряду с развитием классических видов искусства, таких как живопись, скульптура, сценическое искусство и так далее, первая треть ХХ века характеризуется очень сильным развитием, хотя и только зарождавшегося, кинематографа. Александр Довженко, Всеволод Пудовкин, Сергей Эйзенштейн, Дзига Вертов — очень важные фигуры в кино. Они экспериментировали с новыми медийными технологиями. Такие художники, как Александр Родченко, начинают активно развивать искусство графики, комбинируя изображение с текстом невиданным до тех пор образом. Сейчас мы переживаем разгар циф-ровой революции и фактически каждый день сталкиваемся с новым изобразительным языком, который можно по-разному обыгрывать. Поэтому мы используем в том числе всевозможные новейшие технологии. Я имею в виду съемки фильма внутри такого относительно нового феномена, как second life (компьютерная игра), использование новых технологий в анимации. Таким образом, мы хотим отдать дань уважения тем представителям русского искусства, которые в первые три десятилетия XX века использовали новые языки, а также сопоставить их работу с тем, что мы делаем сейчас. В идейном плане эти темы станут пульсирующим центром нашей инсталляции.

Не могли бы вы более подробно рассказать о том, какую вы видите взаимосвязь между тем временем и современностью?

Питер Гринуэй: Анонсируя этот проект, я уже как-то говорил об одной особо важной проблеме: когда вы готовите выставку или инсталляцию, которые рассматривают какой-то исторический период под каким-то необычным углом, вы всегда говорите о настоящем. Сравнение времен сейчас имеет особенное значение. Мы не будем лишний раз подчеркивать то, что происходит в настоящий момент в российской художественной среде. Я считаю, что особое значение для общемировых культурных процессов имеет диалог. Изолированность России, принимающая совершенно различные формы, не кажется нам очень странной. Я думаю, что они должны быть связаны с весьма интересными явлениями в искусстве, с которыми я не встречался на Западе. Из того, как мне видится нынешняя ситуация, я могу заключить, что, несмотря ни на что, художественные процессы в России не останавливают своего хода. И выбудете заслуживать всяческих похвал, если сумеете сохранить свой настрой, невзирая на обстоятельства.

Смысловым центром проекта стал «Черный квадрат» Казимира Малевича. Почему вы выбрали именно его, а не, скажем, не менее знаменитую башню Татлина?

Питер Гринуэй (обращаясь к Саскии): Как мы ответим на этот вопрос?

Саския Боддеке: Мы так решили, потому что Черный квадрат может олицетворять собой многое. Малевич пытался воплотить в своем произведении ничто, черную дыру. Но в то же время картина сама по себе является необыкновенным манифестом и предписанием, адресованным уже к нам: сделать ее отправной точкой нашего проекта. Интересно, что, несмотря на дату создания, его произведение до сих пор актуально. Мне кажется, что Малевич этого и добивался.

Питер Гринуэй: Что касается башни Татлина, то она никогда не была возведена. Проект был слишком амбициозным: он должен был превосходить 300-метровую высоту Эйфелевой башни. Вероятность того, что колосс Татлина когда-либо будет построен, неумолимо стремится к нулю. В то же самое время Черный квадрат существует аж в четырех версиях и широко известен всему миру. Так зачем же нам делать проект о незаконченной идее? Ваши вопросы демонстрируют то, что мы иностранцы, а вы — инсайдер. Поэтому ваш субъективизм, прямо скажем, будет отличаться от нашего. Но, как я уже говорил, мы не пытаемся создать архив, мы не академические ученые. Мы не хотим использовать простой прием, когда под проект подкладывается документальная подушка. Мы хотим создать нечто разноплановое, декоративное, энергичное и интересное. В основе нашей выставки лежит поэтическая метафора, а не перечисление фактов в точности, которой требует историческая наука.

Известно, что в ваших проектах музыка занимает важное место. Какая музыкальная композиция будет звучать на этот раз?

Саския Боддеке: Я пока не знаю. Мы сейчас думаем над этим вопросом и занимаемся поисками музыкального сопровождения. Мы ищем тему, которая могла бы быть сыграна в минималистичной манере и звучала бы органично вместе с визуальным рядом. Одна из последних идей, которая у нас появилась: можем ли мы работать с музыкой Сергея Прокофьева, сделать ее переработку? Но мы пока до конца не определились.

Как проект связан с вашими предыдущими работами: с «Ночным дозором», «Тайной вечерей», «Браком в Кане Галилейской»?

Саския Боддеке: Мне кажется, что Золотой век больше связан с работой под названием Замок Амеронген. Она повествует о замке, в котором жили люди. Мы тоже выбрали определенный период. Люди, появляющиеся в этой истории, говорят о своей жизни. Новый проект в значительной степени будет инсталляцией, внутри которой люди, художники, будут рассказывать о том, как они живут. Мы оживим и их произведения.