18+
Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Ярмарка, которая ежегодно проходит уже три десятилетия в Маастрихте, последние 10–15 лет пользуется славой крупнейшей и важнейшей в мире: только здесь представлены в таком качестве и таком ассортименте и старые мастера, и китайский фарфор, и испанские средневековые доспехи, и дизайн с модернизмом. Ярмарка всегда славилась своей стабильностью и традиционностью. Однако нынешнее, 31-е издание TEFAF демонстрирует попытки обновления.
Еще пять лет назад новички среди почти трех сотен участников были редкостью; чтобы проникнуть в их ряды, нужно было стоять в очереди годами. В этот раз среди 275 экспонентов 16 новых.
Старые участники ярмарки занимают одни и те же места годами, если не десятилетиями. Теперь же на выгодном месте главной аллеи ярмарки вместо стенда специалиста по старым мастерам, одного из основателей ярмарки, Джонни ван Хефтена — стенд амбициозной лондонской Tomasso Brothers Fine Art. «Джонни сам захотел, чтобы у нас было это место, — говорит Рафаэлло Томассо, — и мы решили, что стоит сделать нечто действительно впечатляющее». Поэтому на стенде подняли потолок на 2 м (по цене €1,5 тыс. за 50 см), а стены украсили воспроизведением помпейских фресок. Полотно «Кастор и Поллукс» (1783) Джованни Баттиста Чиприани было продано здесь в первый же вечер за €425 тыс.
Лондонская галерея Lullo Pampoulides впервые участвует в основном разделе ярмарки (раньше ее допустили только в «пробный» раздел для новичков Showcase). На стенде представлена смесь из произведений старых мастеров и искусства ХХ века, так, чтобы что-то интересное могли найти и коллекционеры старого поколения, и новые, 40-летние.
Статусный нью-йоркский дилер старых мастеров Отто Науман собирался уйти на покой после того, как в январе распродал свою коллекцию на Sotheby’s. Однако передумал и вернулся со своим сыном Амброузом и перебрендированной галереей Naumann Fine Art.
Ярмарка вынуждена менять и распорядок превью для самых важных гостей. Например, в нынешнем году было решено устроить два вернисажа вместо одного. Это оказалось верным решением, хоть и вызвало споры. В первый день ВИП-ВИП-коллекционеров набралось около 5 тыс. (хотя галереям урезали количество пригласительных до 50-ти), и к вечеру вернисаж напоминал вакханалию с битвой за бокал шампанского и крошечную порцию ризотто с трюфелями. Покупать что-то в таких условиях было бы затруднительно — а ведь вечер вернисажа, когда на ярмарку можно попасть только по приглашениям, обычно дает галеристам самую высокую прибыль. Так что возможность приватно, без досужих зрителей, посетить стенды еще и на следующий день оказалась кстати.
TEFAF традиционно является законодательницей мод в области старого искусства и антиквариата (прикладного искусства), однако ныне увлечение ХХ веком и современным искусством приняло характер «шизофрении», как выразился один консультант по коллекционированию. Это подтверждают и успех только что состоявшейся ярмарки The Armory Show в Нью-Йорке, и итоги торгов модернистами и современным искусством в Лондоне.
Осознавая тенденцию, еще в 2015 году на TEFAF был придуман специальный раздел TEFAF Curated для представления модернизма и contemporary art. В нынешнем году его уже нет: он выполнил свою роль, и галереи искусства ХХ и ХХI веков органично влились в основной состав ярмарки. Среди них такие важные игроки, как Perrotin, Massimo de Carlo, Mazzoleni и M&L Fine Art.
Руди Перротен из парижской Perrotin объяснил, что их галерея уже принимала участие в нью-йоркской дочке TEFAF (в 2017 году это мероприятие, адресованное специально любителям современности, прошло в первый раз) и теперь решила попробовать «оригинал», то есть основную ярмарку. «Здесь много важных коллекционеров, — комментирует первые впечатления он, — но продажи идут медленнее, чем на ярмарках современного искусства».
Массимо де Карло, галереи которого открыты в Милане и Лондоне, продал несколько работ прямо в день предварительного просмотра. Свой успех галерист объясняет тщательным выбором имен и техник: он представил Рудольфа Стингела, Лю Сяодуна, Янь Пэймина и Дэна Колена, то есть современных художников, работающих в традиционных материалах, таких как холст, масло, керамика и бронза.
TEFAF, без сомнения, остается территорией мужчин. Несмотря на обновления в списке экспонентов, в нем еще совсем мало женщин-дилеров, которые работают под своим именем. Это Алессандра ди Кастро (Alessandra di Castro, прикладное искусство), Дебора Элвира (Deborah Elvira, исторические ювелирные украшения) и Кароль Трибо-Померанц (Carolle Thibaut-Pomerantz, старинные обои), которая делит стенд с Анн Софи Дюваль (Anne Sophie Duval, дизайн). Вызвало критику и засилье мужчин в экспертном совете ярмарки (совет отбирает экспонентов и проверяет качество представленного на стендах): 22 против 2 — Марины Келлен Френч и Хайди Маквилльямс. «Все это правда, — говорит Патрик ван Марис, исполнительный директор TEFAF. — Мы будем работать над этим, шаг за шагом, однако на все требуется время».
Наши коллеги из The Art Newspaper, побывавшие на ярмарке, выделили среди сотен стендов и тысяч экспонатов всех тысячелетий шесть важных, но неочевидных категорий, привлекающих внимание коллекционеров
Развитие древнегреческой скульптуры тесно связано с вазописью. Между VII и I веками до н.э. чернофигурные росписи ваз уступили место более натуралистичным краснофигурным, а жесткие фронтальные формы в скульптуре — более гармоничным и привлекательным. Имена некоторых античных скульпторов известны — это Фидий (V век до н.э.) и Пракситель (IV век до н.э.), но они, как решительно заявляет управляющий директор лондонской галереи Charles Ede Мартин Клист, «на самом деле не художники-суперзвезды, а крепкие ремесленники».
В Европе подобное искусство собирают несколько коллекционеров. «Старомодные знатоки исчезли лет 15 назад, сейчас людей в первую очередь привлекают эстетические качества, красота; конечно, важен и провенанс», — говорит Клист. Этот раздел рынка больше, чем другие, подвержен разным проблемам — от подделок до незаконных раскопок, которые особенно активно велись в 1970–1980-х годах, однако с тех пор ситуация выправилась и жестче регулируется.
На своем стенде Charles Ede представляет полдюжины скульптур, в том числе фигурку военачальника из известняка (Кипр, VI век до н.э., около £59 тыс.) и мраморную эллинистическую голову юноши (II–I века до н.э., около £160 тыс.).
«Стилистически границы устанавливаются от Мазаччо (родился в 1401 году) до Рафаэля (умер в 1520 году). Но зачастую к Ренессансу относят произведения, выходящие за эти временные рамки, если в них господствует гуманистическое начало и они являются отправкой точкой для развития современного западного искусства», — считает эксперт из Лондона Фабрицио Моретти.
Одна из причин высоких цен в этом разделе — доступность на рынке весьма ограниченного числа работ. Глава отдела старых мастеров Sotheby’s Александр Белл называет мастеров Высокого Возрождения «черепашками», имея в виду мультипликационных черепашек-ниндзя Леонардо, Микеланджело и Рафаэля. «У них культовый статус», — говорит Белл. С этим утверждением не поспорить, его подтвердила прошлогодняя продажа на Christie’s «Спасителя мира» Леонардо да Винчи за $450 млн.
Сомнения относительно востребованности религиозных образов можно отбросить: Белл считает, что здесь на первый план выходит историческая значимость. «Коллекционеры любят ясность — прямые, простые образы. А если у них есть золотой бэкграунд, то это придает невероятную ценность и действительно впечатляет», — поясняет он.
К счастью, «черепашками» дело не ограничивается. Хорошо продаются на аукционах Сандро Боттичелли (около 1445 — 1510) и художники его мастерской. В 2013 году Christie’s установил рекорд на живопись Боттичелли, продав «Богоматерь с младенцем Христом и святым Иоанном Крестителем», известную как «Мадонна Рокфеллера», за $10,4 млн. Менее знаменитые живописцы также попадают в яблочко: в феврале небольшая темпера «Благовещение» португальского художника Алвару Пиреша де Эворы, известного также как Альваро ди Пьетро, ушла на Sotheby’s почти за $500 тыс. при предварительной оценке в $150–250 тыс.
Понятие tribal art, в первую очередь ассоциирующееся с африканскими ритуальными предметами, сейчас включает в себя и другие регионы: Океанию и доколумбову Америку.
Международный директор отдела искусства Африки и Океании Sotheby’s Жан Фриттс резюмирует, что «люди давно интересуются вещами не только с Берега Слоновой Кости». В идеальном мире они происходят из ранних и лучших коллекций. Чтобы избежать неприятных моментов, связанных с желанием племен вернуть историческое наследие, многие коллекционеры переходят от традиционных объектов коллекционирования (нередко это предметы культа, а то и человеческие останки) к более нейтральным вроде церемониальных клинков с острова Пасхи, наподобие тех, что в декабре прошлого года были проданы на Sotheby’s в Париже за неожиданные €3,9 млн. Участники упомянутых торгов пришли из других разделов рынка, так что эта ниша показывает возможности для роста.
«Искусство Африки повлияло на Матисса и Дерена, в то время как сюрреалистам были ближе предметы из Океании», — объясняет эксперт из Брюсселя Бернар де Грюн. На становление рынка в этой области большое влияние оказало открытие в 2006 году в Париже Музея на набережной Бранли (правда, сейчас на самом высоком уровне обсуждается возможность возвращения африканского искусства. — TANR). В июне готовится вновь принять посетителей Королевский музей Центральной Африки в Бельгии.
Африканское искусство по-прежнему производит «wow-эффект», особенно если предлагается за привлекательную цену. Например, брюссельский дилер Дидье Кле на ярмарке BRAFA в январе продал несколько масок конголезского народа банту яка по цене от €10 тыс. до €30 тыс.
Пришедший из Китая, фарфор начал успешно производиться в Европе под покровительством монарших особ с XVIII столетия. Главными центрами стали мануфактура в немецком Майсене (Мейсене) и открывшаяся чуть позже мануфактура в Венсене под Парижем, переехавшая затем в Севр.
Покупатели обычно выбирают конкретные предметы: чайники, кувшины или тарелки, а специалисты советуют начинать с чайных принадлежностей, так как цены на них весьма гуманны. Но самые большие деньги платят, конечно, не за практическое применение — более важны провенанс и тонкая работа. В этом плане выдающимся примером является пара мейсенских цапель, проданная в 2005 году на Christie’s за €5,6 млн.
Эксперт из Брюсселя Жан Лемар считает, что входным билетом в эту категорию являются не деньги, а время, которое вы готовы потратить на свое увлечение. «Эта категория коллекционирования не для занятых людей. Вам нужно походить по музеям, изучить предметы севрского фарфора из Собрания Уоллеса, потренировать свой глаз», — говорит он. Потом на первый план выйдут вопросы реставрации и презентации.
«С наступлением миллениума интерес медленно, но верно смещается в сторону шведских дизайнеров ХХ века», — уверен сооснователь компании Jackson Design Пол Джексон. Это направление выделилось из ветви скандинавского дизайна, где основными игроками были датчане и финны.
Глава отдела дизайна аукционного дома Phillips Александр Пейн определяет шведский стиль как «более царственный и декоративный», с влиянием Франции и России. При этом он отмечает и немалую заслугу королевской семьи Швеции в давнем деле поддержки шведского дизайна, что в конечном итоге сказывается на его растущей популярности в мире. Одними из наиболее востребованных на рынке являются дизайнерские предметы, разработанные шведскими архитекторами, в частности Акселем Эйнаром Хьортом (1888–1959). Пол Джексон привез в Маастрихт его стол «Мора» (1930, €75 тыс.), а также ковер «Шахматная доска», разработанный Барбро Нильсоном для старинной шведской мануфактуры Märta Måås-Fjetterström, известной также как MMF AB (1950, €25 тыс.). Кстати, почти год назад шерстяной ковер ручной работы «Ромашка» 1940-х годов этой фирмы был продан на Phillips за £47,5 тыс.
Дилеры, специализирующиеся на классической английской мебели, столкнулись с серьезной проблемой. «Люди больше не стремятся к аристократизму. Произошла смена вкусов, которая держится дольше, чем предполагалось», — рассказывает специалист бременской Galerie Neuse Маркус Радеке, экс-глава отдела европейской мебели Christie’s.
Впрочем, пока еще остаются те, кто готов платить высокую цену за лучшие предметы от известных мастеров — вещи, «которые могут рассказать хорошую историю, и не одну». Как, например, гарнитур Роберта Адама, выполненный Томасом Чиппендейлом для шотландского предпринимателя Лоуренса Дундаса (1712–1781), который продается по частям за внушительные деньги. Стулья из него были проданы за £1 млн (один есть в Музее Виктории и Альберта), а пара стульев из лондонского дома Дундаса ушла к новому владельцу в июне 2008 года на Christie’s за £2,3 млн.
Коллекционеры по-прежнему покупают мебель по цене от £3 тыс. до £8 тыс., что дарит дилерам призрачную надежду на улучшение ситуации, в то время как аукционные дома выходят из этого сегмента.
В 2018 году отмечается 300-летие со дня рождения Томаса Чиппендейла, выдающегося мастера эпохи рококо и раннего классицизма. По этому случаю в Лидсе, неподалеку от которого он родился, запланированы большие торжества. Однако, предупреждает Радеке, главное — не потерять голову в череде празднований и внимательно смотреть на все, что приходит под этим брендом из США. «В США название „Чиппендейл“ используется для всего, что похоже на него по стилю», — предупреждает он.
