Виктория Маркова: «Приобретение Тициана сразу повышает уровень всей коллекции музея»

Пушкинский невозможно представить без выставок из итальянских музеев. И проходящая сейчас в музее небольшая выставка «Гости из Неаполя. Артемизия Джентилески и современники» — пролог другой, большой выставки. Расскажите о ней, пожалуйста. 

На самом деле на будущий год мы планируем две большие итальянские выставки. Из Музея Каподимонте должны приехать примерно 60 картин, которые займут всю главную перспективу музея, то есть Белый зал и колоннаду. Мы также обсуждаем возможность освободить еще Итальянский и Французский залы, потому что будут и большие полотна XVII–XVIII веков, которые диктуют особые условия экспозиции. С подключением дополнительного пространства можно будет сделать интересную, не очень плотную развеску, чтобы эти монументальные шедевры прозвучали, как они того заслуживают.

Чем интересно собрание Каподимонте? 

Каподимонте — один из крупнейших музеев Италии, сравнимый своей коллекцией с собраниями Галереи Уффици, венецианской Галереи Академии, Пинакотеки Брера в Милане. Основа неаполитанской коллекции — это собрание Фарнезе, которое они получили по наследству. Там есть, конечно, абсолютные шедевры эпохи Возрождения, среди которых номером один я бы назвала, конечно, «Преображение» Джованни Беллини, а также целая группа знаменитых работ Тициана. И конечно, там потрясающее собрание искусства барокко, начиная с «Бичевания Христа» Караваджо, которая тоже была у нас на выставке в 2011–2012 годах. Неаполь наряду с Римом в XVII веке был главным по значимости центром художественной жизни Италии, и между ними были тесные контакты. Неаполитанцы приезжали в Рим, а те, кто работал в Риме, как, например, Артемизия Джентилески, часто ездили в Неаполь. Причем в Риме мода на караваджизм довольно быстро сошла на нет, тогда как в Неаполе она держалась довольно долго. Там художники остались верны этой эстетике: темные фоны, типажи, драматизм и так далее. В Каподимонте потрясающая коллекция работ Аннибале Карраччи, Гвидо Рени, Маттиа Прети, Массимо Станционе и его ученика Франческо Гварино, Джованни Лафранко, Баттистелло Караччоло, Хусепе де Риберы, поэтому я предложила достойно показать это время, которое у нас недостаточно хорошо известно. 

А как вариант темы выставки рассматриваются «Шедевры Каподимонте»? 

Да, мы бы хотели показать Ренессанс, работы художников Северного Возрождения и далее. То есть возможность показать музейную коллекцию. Оба варианта пока в процессе обсуждения. Должен приехать директор Каподимонте, господин Сильвен Белланже, тогда окончательно и определимся. Что труднее во втором варианте — это построить экспозицию, в которой не было бы пестроты. Довольно сложно соединять в одном экспозиционном пространстве картины разных школ и эпох. Возможен и компромиссный вариант: показать коллекцию, а основной акцент сделать на барокко. Открыть эту выставку мы планируем в середине лета. Единственное, что очевидно, — она будет довольно дорогой, поэтому без поддержки генерального спонсора наших выставок — банка ВТБ — нам и на этот раз не обойтись. 

Невольно возникает еще один вопрос: в чем причина столь широкого жеста от Каподимонте — 60 картин? Пушкинский обещал что-то взамен, как это сейчас принято между музеями? 

Нет, никакого обмена не будет. Дело в том, что Каподимонте закрывается на капитальную реконструкцию. Но в будущем мне хотелось бы сделать выставку в Каподимонте. Дело в том, что у нас в России много неаполитанской живописи, не только в главных музеях, но и во многих региональных. И нам есть что предложить. Ну, например, у нас много очень хороших работ Луки Джордано, в нашем музее штук шесть, а в Эрмитаже гораздо больше. И со всем этим надо было бы разобраться, сделать, например, выставку «Лука Джордано в России». И это было бы интересно, потому что выставки Луки Джордано прошли в разных странах 15 лет назад, когда был его юбилей, а в нашей стране такой выставки пока не было, и многие его картины специалистам неизвестны. 

Выставка из Каподимонте в любом варианте станет большим событием. А что за вторая выставка? 

Это выставка Джузеппе Арчимбольдо. Последние 10 лет ее показывали довольно много в разных странах, в том числе в палаццо Реале в Милане, в Токио в позапрошлом году, и оттуда она переехала в Рим, в палаццо Барберини. И на всех этих выставках экспонировались не только его знаменитые головы, но и раскрывалась специфика искусства и культуры того времени, больше интернациональной, европейской и в меньшей степени — итальянской. Арчимбольдо родился в Милане, помогал там отцу, тоже художнику, а затем в 1562 году переехал в Вену, где работал сначала при дворе Максимилиана II, а затем переехал в Прагу и работал при дворе Рудольфа II, в атмосфере интереса к науке, ко всяким экспериментам и алхимии — атмосфере, характерной для XVI века с его особым типом коллекционирования — кунсткамерами, где помимо искусства собиралось все диковинное, необычное. Кстати, художник помимо того, что писал картины, курировал и кунсткамеру Рудольфа II. Кунсткамера Петра I в Петербурге была последним музеем такого типа, основанным уже в начале XVIII века. В российских собраниях Арчимбольдо нет, его работ вообще очень мало, а те, что известны сегодня, довольно трудно получить. В Италии есть только одна его картина — в Модене, его работ много в Америке, но оттуда по понятным причинам мы ничего не получим. 

И как вы собираетесь делать эту выставку? 

У нас уже готов список произведений, среди которых, я надеюсь, будут и работы из наших собраний. Арчимбольдо есть в Вене, Париже, Стокгольме, еще где-то. В венском Музее истории искусств его знаменитый цикл «Времена года». Нам уже обещали три, хотелось бы получить все четыре. Выставка планируется на конец 2020-го — начало 2021-го. Я вижу ее большой и многосложной, потому что надо показать специфику собирательства времени Арчимбольдо, разные предметы из кунсткамер. В Вене сохранились, например, предметы из кунсткамеры Рудольфа II. Хотелось бы уйти от банального представления об Арчимбольдо как о художнике курьезов. Он же еще делал в Милане витражи, в Праге оформлял праздники, сохранились гравюры, рисунки. Арчимбольдо был наследником ренессансной традиции и умел делать все. Потом были и другие, менее известные художники в той же Италии, которые подражали Арчимбольдо. Было бы интересно и их работы включить в выставку. 

То есть выставка может быть не только об Арчимбольдо, но и о его времени. А тема, связанная с Петром I и с его Кунсткамерой, там прозвучит? 

Да, очень хочется дать этой выставке и русский оттенок, завершив ее Петербургом как последним идеальным городом в Европе и его Кунсткамерой как последним музеем курьезов. Мы опоздали здесь на 150 лет примерно, но в общеевропейском контексте, частью которого Россия является, это интересно и важно. 

Хотелось бы узнать про судьбу картины «Венера и Адонис» Тициана, которую музей хотел приобрести. Есть ли какие-то подвижки?

Картина, скорее всего, сейчас находится в Швейцарии, и мы по-прежнему готовы ее приобрести, у нас есть спонсоры, которые готовы заплатить ее рыночную стоимость. Переговоры идут, мы связались с аукционами, где картина может появиться, Sotheby’s, Christie’s, Dorotheum, послали им письма, что «мы информируем вас, что ведем переговоры, что мы заинтересованы в приобретении, у нас есть возможность приобрести, если появится эта картина, предупредите нас». Представьте себе, все ответили положительно, что готовы нам помочь. В свою очередь эксперты нам подтвердили, сколько она может стоить — в пределах $5–6 млн. Не так много для Тициана в прекрасной сохранности, но у нее нет провенанса, истории, есть вопросы, связанные с датировкой. Она происходит из Франции, продавалась на французском аукционе и затем была привезена в Петербург, где ее купил нынешний владелец. Больше про нее ничего не известно.

Почему так важно, чтобы картина оказалась в коллекции Пушкинского? 

Понимаете, приобретение такой вещи сразу повышает уровень всей нашей коллекции старой живописи, которая в свое время очень пострадала от продаж за рубеж и — часто бездумных — передач в другие музеи. Представим себе, что у нас оказывается этот Тициан, картина начинает жить новой жизнью, можно продолжить ее изучение, ее видят зрители, который обеспокоены ее судьбой. А спустя какое-то время его запрашивают на зарубежные выставки, и мы за этого Тициана получаем прекрасных Веласкеса, Рубенса, Эль Греко. У нас в музее нет такого уровня вещей Ренессанса. Вот аргументы за, почему мы хотим ее приобрести, а не потому что атрибуция картины принадлежит мне. Ее приобретение сразу повышает уровень российских музейных фондов в целом. Ну и, конечно, музей имеет на это полное право, ведь именно мы дали этому шедевру жизнь.