Наталья Поленова: «Мы открываем архивы семьи, чтобы увидеть настоящее лицо ХХ века»

Семь лет, как вы директор этого музея. Наверное, рано говорить об итогах, но, очевидно, вы уже можете рассказать, какие цели перед собой ставили и насколько к ним сумели приблизиться.

До того, как прийти на эту должность, я несколько лет проучилась за рубежом и использовала это время с максимальной для себя профессиональной пользой. Стало ясно, что на фоне западных музеев мы серьезно отстаем. Да, у нас большой заповедник, да, мы много времени проводим в борьбе за целостность нашей территории, за сохранение этой земли. Но все-таки первая наша уставная функция — музей, а музей за рубежом — это научный центр. Это медиация, центр притяжения, центр популяризации культуры. И у нас достаточно веских оснований, чтобы этим задачам соответствовать на высоком уровне, потому что Василий Поленов — фигура возрожденческого размаха. Он и архитектор, и композитор, и художник, и в какой-то степени мыслитель. Сводить его деятельность исключительно к авторству знаменитых картин — примитивно. Он избрал своей миссией в жизни нести свет во всех сферах, с которыми взаимодействовал. Строил церкви, школы, Дом народного просвещения в Москве, участвовал в декорировании Музея изящных искусств, многих соборов.

А здесь, в собственном имении, он свою позицию воплотил по максимуму. Создал идеальный мир, который, конечно, достояние не одной России. Есть несколько творцов по всему миру, которые такие культурные гнезда создавали. Например, Уильям Моррис в Англии или Сальвадор Дали в Каталонии. Ну и, конечно, Лев Толстой. Думаю, что Поленово могло бы стать мировым научно-просветительским центром, каким в определенной степени стала Ясная Поляна, отчасти за счет прижизненных переводов Толстого на иностранные языки. Поленову меньше повезло с его внешними связями. Но я вернулась сюда, понимая, что могла бы стать связующим звеном между нашим музеем и внешним культурным миром.

Как вы реализовали эти планы? Есть ли какой-то, так сказать, корневой проект, за который вы взялись в первую очередь?

Мы начали с нескольких акций во Франции, где Поленов одно время жил. Их провела Ассоциация Василия Поленова, которую основали потомки художника во Франции в 2006 году. Мой дядя Александр Ляпин вместе с тогдашним российским послом Александром Авдеевым открыл пассаж русских художников в городе Вёль, где Поленов жил. Уже после дядиной смерти мы открывали там сквер Василия Поленова. А следующим летом мы в ответ провели в усадьбе Неделю франкофонии. К нам приехал мэр Вёля Жан-Клод Клер, оказали поддержку и французское посольство, и Французский институт культуры. Были концерты, выступали писатели, и стало понятно, что это логично продолжает основной замысел Поленова. Поездив по миру и обосновавшись здесь, он решил сделать так, чтобы теперь культура приезжала к нему.

Он вообще считал несправедливым, что все отдано большим городам: театры, библиотеки и так далее. И мы сделали акцент на международном характере всех наших мероприятий. Я хотела, чтобы фестиваль распространял влияние Поленова, чтобы его участники из разных стран становились, скажем так, послами Поленова в мире. Фестиваль стал ежегодным, и с каждым годом количество его посетителей удваивается. Если в позапрошлом году мероприятия посетило 4,5 тыс. человек, то в прошлом — уже 8 тыс.

И дальше этот проект привлечения сюда культуры начал обрастать разными формами. Мы запустили арт-резиденцию, чтобы там работали художники, делали у нас произведения, что-то оставляли в музейной коллекции, а главное — пропагандировали нас в своих кругах.

Кроме этого, стараюсь мотивировать сотрудников нашего музея к обучению, к участию во всяких семинарах. Несколько лет назад мы заключили парт­нерство с английской Галереей Уоттса из Гилфорда и организовали вместе с ними такой artist studio network, куда входят музеи, созданные на базе студий художников, например музеи Гюстава Моро, Антуана Бурделя и так далее. Словом, наш музей постепенно становится научным центром, который входит в общемировую систему через резиденции, через поисковую работу, через каталог поленовских работ. Это то, о чем Поленов, вероятно, и сам мечтал.

Вы сейчас делаете серию выставок об истории семьи Поленовых в ХХ веке. Что для вас значит этот проект?

Дело в том, что о жизни нашей усадьбы в ХХ веке мы ничего не знали. А что здесь было в 1920-е годы? Что здесь было в войну? Как получилось, что Поленовым разрешили здесь остаться? Почему моего деда Дмитрия Поленова и его жену арестовали в 1937 году как английских шпионов? Практически ничего не было известно. 

А потом мы нашли дневники Дмитрия Поленова. Их нельзя назвать памятником литературы, это просто записки человека, который живет на своей земле и каждый день что-то замечает вокруг себя и оставляет такие земские записки. Еще в его архивах были разные бумажки: квитанции о переводе денег, билетики железнодорожные. В 2016 году удалось пригласить из Бремена известного архивиста, историка Габриэля Суперфина посмотреть на этот архив. Он начал с ним работать, и на поверхность стали выходить потрясающие истории.

Мы узнали, например, как руководители дома отдыха Большого театра, с которым музей в 1930-е делил эту землю, инициировали арест моих деда и бабки просто потому, что им нужно было это место. После их ареста музей должен был быть уничтожен, уже был подписан приказ, но очень многие вступились за усадьбу... Мы нашли потомков того англичанина, секретаря британского посольства Чарльза Данлопа, визит которого сюда дал повод для доноса. Очень милые люди, мы от них получили несколько документов, которые сейчас показываем на выставке.

Мы по годам восстановили жизнь семьи, за каждой фразой в дневнике моего деда появились живые люди, которые здесь жили. Кто-то из них был союзником и помощником, кто-то — явным или тайным недоброжелателем. Была проделана скрупулезная работа почти с каждым словом из этих документов. 

Проявилась, например, довольно драматичная история отношений моего отца и деда. Сначала маленький сын, травмированный арестом родителей, затем испуганный подросток — и жесткий отец, который настраивает его исключительно на продолжение семейного дела... И вот постепенно встает картина, которая в свое время просто ушла под воду, как Атлантида.

Эта история отражается только в выставках?

Нет, выставок недостаточно. Конечно, есть и еще будут публикации, но, главное, мне бы хотелось, чтобы этот проект дал начало новому музею, который будет называться «Музей Поленова в ХХ веке», а по сути станет музеем частной истории и частной памяти. Он вряд ли может располагаться здесь, в Поленове, ведь мемориальную усадьбу XIX века нельзя и не нужно трогать. Однако в Туле сейчас в рамках программы 500-летия Тульского кремля формируется музейный квартал, нам тоже дают там помещения. И хотелось бы сделать на этой площадке постоянную экспозицию, посвященную семейным историям и традициям. Показать другим, как рассказывать о своей семье, показать эти сюжеты с трудными решениями. Мне, музеологу, очень интересны именно документы. Вполне реально выставлять их на хорошем эстетическом и содержательном уровне. Что-то уже мы опробовали на выставках, но это только начало, как я надеюсь.

Вы что-то делаете с литературными и музыкальными опусами Поленова?

Этим летом на нашем ежегодном международном фестивале искусств мы будем исполнять его произведения. Это будет первое, по сути дела, массовое их исполнение. Его литургии будут звучать у нас в Бёховской церкви, и вообще вся программа фестиваля полностью составлена или по произведениям, написанным Поленовым, или по тем, которые ему нравились. 

Что касается литературных трудов, то есть рукопись «Иисус из Галилеи». Она еще никогда не издавалась, но по ней уже написаны две диссертации. Сейчас мы планируем ее проиллюстрировать поленовскими картинами из евангельского цикла и издать отдельной брошюрой с лаконичным, но емким комментарием.