Российский павильон в Венеции: чего это стоит

Первого июня открывается Венецианская биеннале современного искусства, самая старая и самая престижная международная выставка в мире. Она знаменита негласным соревнованием национальных павильонов, что позволяет сравнивать ее с чемпионатом мира по современному искусству. Попадает ли та или иная страна в «высшую лигу», во многом зависит и от государственной поддержки павильона, и от того, как происходит процедура выбора художника, и от интереса к событию внутри страны. В этом смысле российский павильон в этом году обещает быть среди фаворитов.

Российскому павильону на Венецианской биеннале исполняется 100 лет. Он был построен Алексеем Щусевым, автором мавзолея Ленина, в неорусском стиле и открыт в 1914 году. Юбилей будет отмечен одной из самых дорогостоящих в истории павильона выставкой — инсталляцией и перформансом Даная русско-немецкого художника Вадима Захарова (р. 1959). Бюджет проекта, по предварительным оценкам, составит около 50 млн руб., из них 24 млн руб. выделило Министерство культуры (для сравнения: большая выставка Наталии Гончаровой в Третьяковской галерее, запланированная на октябрь, имеет бюджет в 30 млн руб.). Такая значительная сумма на художественную выставку в павильоне выделяется государством впервые — многие годы государственное финансирование павильона не превышало 3 млн руб. (см. таблицу на стр. 25). Она свидетельствует о том, что современное искусство попало в число государственных «национальных приоритетов». На открытие двух последних биеннале приезжал министр культуры Александр Авдеев, и можно ожидать, что его преемник Владимир Мединский не изменит этой традиции.

Тендер задним числом

Организаторы до открытия биеннале держат в секрете детали выставки Вадима Захарова, но некоторая информация доступна на официальном сайте государственных закупок. По закону РФ, чтобы получить государственное финансирование, проект должен быть выставлен на открытый конкурс. Указанная максимальная цена контракта на реализацию нынешней экспозиции — 24 млн руб. Парадокс состоит в том, что конкурс проводился задним числом: аукцион предложений был назначен на 15 мая, за две недели до открытия биеннале. Конкурс был признан несостоявшимся, так как была подана только одна заявка — от «Стелла Арт Фонда» (Stella Art Foundation), и по существующим правилам в таких случаях контракт заключается с тем, кто подал заявку. Фонд возглавляет Стелла Кесаева, комиссар российского павильона, выступавшая от имени Минкульта заказчиком конкурса. Трудно сказать, как деньги попали бы в нужные руки, если бы конкурс выиграл кто-то другой. Очевидно, что эта процедура носила чисто формальный характер и финансирование проекта с самого начала осуществлялось на средства некоммерческого фонда Stella Art Foundation. Зимой на пресс-конференции в Москве Стелла Кесаева сообщила, что инсталляция будет «дорогой», что государственные средства составят около половины бюджета проекта, однако точную цифру не назвала. Представитель фонда по связям с общественностью Анна Свергун подтвердила, что в целом речь может идти о 50 млн руб.

В 2010 году Стелла Кесаева была назначена министром комиссаром российского павильона на три срока — художественные биеннале 2011, 2013 и 2015 годов. Она стала первым представителем частной институции на этой должности. До этого комиссарами павильона в постсоветское время были люди из двух государственных структур: музейно-выставочной организации «Росизо» и Государственного центра современного искусства (ГЦСИ). Что же заставило чиновников сделать такой выбор?

Творческое соревнование спонсоров

На рубеже 1990–2000-х в российском Министерстве культуры существовала практика конкурсов художественных проектов для биеннале, которые отбирал экспертный совет. В 2000 году в Новом Манеже в Москве даже прошла выставка "Предложения для Венецианской биеннале — 2001", инициированная московскими галеристами, пытавшимися сделать выбор участника биеннале более прозрачным и заблаговременным, а не авральным. В результате предложение было принято, и экспозиция 2001 года вряд ли случилась бы без активного, но не афишируемого участия двух галерей — XL и «Айдан».

Конкурс подвергали критике, так как творческие критерии в нем постепенно начали смешиваться с денежными. Не под все проекты-победители находилось финансирование. И бывали случаи, когда побеждал проект с гарантированным спонсором. Самый громкий скандал разразился на биеннале 1997 года, когда для отобранного по конкурсу проекта Виталия Комара и Александра Меламида "Выбор народа" вообще не нашлось денег в министерстве и его пришлось срочно заменить на выставку Максима Кантора, заручившегося поддержкой Deutsche Bank и Lufthansa. (Нельзя не упомянуть, что в эти бедные времена российский павильон поддерживали друзья, и прежде всего Альберто Сандретти, итальянский коллекционер русского искусства.)

В результате от практики творческих конкурсов в министерстве отказались и стали проводить негласный конкурс не между проектами, а между кураторами (комиссарами), способными и обеспечить должный художественный уровень, и найти финансирование проекта на стороне. А открыто теперь проводят лишь тендер подрядчиков на осуществление конкретного задуманного проекта.

Право комиссара

Очень успешным в этом смысле оказался дуэт куратора Ольги Свибловой, директора Мультимедиа Арт Музея, и комиссара Василия Церетели, исполнительного директора Московского музея современного искусства, проведший две биеннале, 2007 и 2009 года (Василий Церетели остается и сейчас комиссаром павильона от Минкультуры). При ничтожном госфинансировании им удалось привлечь многих спонсоров и «целевых» меценатов, таких как фонд «Русский авангард» экс-сенатора Сергея Гордеева и «Альфа-банк», который согласился вложиться в реставрацию павильона, ремонт которого всегда был головной болью для кураторов. Однако Сергей Гордеев (среди заслуг которого стоит отметить попытку создания музея Константина Мельникова и поддержку музея PERMM) несколько лет назад закрыл свой фонд, и вероятно, что тогда в  министерстве задумались о том, кто еще из крупных российских благотворителей мог бы взять на себя миссию поддержки российского павильона. Очевидно, что Стелла Кесаева оказалась одной из лучших кандидатур на эту роль.

«Стелла Арт Фонд» был основан в 2003 году. Одна из его целей — создание в Москве музея современного искусства на основе коллекции фонда. Он подписал договор о намерениях с министерством культуры, однако открытие музея откладывается. В коллекции фонда представлены работы художников разных направлений начиная с середины ХХ века и заканчивая самыми свежими вещами, но ядро составляют произведения представителей круга московского концептуализма, к которому относится и Вадим Захаров. Фонд организует и поддерживает выставки русского искусства как в России, так и за рубежом, в их числе, например, первая большая выставка в России Ильи и Эмилии Кабаковых, в Эрмитаже в 2004 году.

Фактически фонд стал генеральным партнером российского павильона на три биеннале, и логично было бы предположить, что основное условие этого соглашения — это право выбора фондом куратора и художника. А этот выбор по нынешним правилам может осуществлять только официальный комиссар павильона.

В 1990-е годы функции комиссара и куратора часто путались, и таким людям, как Виктор Мизиано или Леонид Бажанов, приходилось совмещать обе роли, но со временем стало ясно, что должно произойти разделение обязанностей: комиссар отвечает за организацию, приглашенный им куратор решает творческие задачи.

Ставка на звезд

Комиссар выбирает куратора павильона. Стелла Кесаева стала первой, кто позвал на эту роль иностранцев. Хорошие международные связи — один из козырей ее фонда. В 2011 году куратором выставки Андрея Монастырского и группы «Коллективные действия» был приглашен живущий в Германии философ российского происхождения Борис Гройс, в этом году выставку Вадима Захарова курирует Удо Кительман, глава берлинских музеев, хорошо знакомый с творчеством художника, также более 20 лет живущего на два дома — в России и в Германии. Оба куратора — международные звезды арт-мира, затмевающие своей известностью самих художников. Борис Гройс входит в списки самых влиятельных фигур мировой художественной сцены, как и Удо Кительман, получивший в 2005 году главную награду биеннале — «Золотого льва» за немецкий павильон, где была представлена инсталляция Грегора Шнайдера "Мертвый дом". Ставка на то, что приглашенные знаменитости помогут «раскрутить» российских художников, вполне оправданна, по крайней мере интерес профессиональной публики таким образом точно обеспечен.

Осталось сделать еще один шаг до того, чтоб пригласить в российский павильон иностранного художника (такие обмены существуют в практике биеннале; например, Олег Кулик, звезда российского акционизма, никогда не выставлявшийся в российском павильоне, в 2001 году был приглашен в павильон Югославии; в этом году россияне АЕС + Ф участвуют в выставке в павильоне города Венеции).

Впрочем, рекламировать иностранных художников явно не входит в задачи нынешнего комиссара, зато среди российских художников Стелла Кесаева выбирает безусловных звезд. Вадим Захаров — единственный, кто стал лауреатом сразу двух главных российских премий в области современного искусства: «Инновации» (2006) и Премии Кандинского (2009) как лучший художник года. Кроме прочего, он коллекционер и создатель русско-английского сайта conceptualism-moscow.org, одного из лучших ресурсов по этой теме. «Стелла Арт Фонд» поддержал его большую ретроспективу "Двадцать пять лет на одной странице" в Третьяковской галерее в 2006 году. Захаров уже участвовал в основном проекте биеннале в 2001 году, куда его пригласил легендарный куратор Харальд Зееман, однако был представлен лишь фотографиями перформанса, по которым было сложно составить представление о его весьма необычной поэтике. Например, во многих своих работах он выступал в роли вымышленного персонажа — пастора Зонда. К числу его известных работ относится инсталляция в Русском музее в Петербурге, приуроченная к выставке Павла Филонова (2006), — гигантский голубой лев-трансформер, который от лица Филонова произносил монологи. Весной Захаров поставил оперу-перформанс-дефиле в Арсенале в Нижнем Новгороде.

В последнее время в российском павильоне доминировали групповые проекты, «сожительство» нескольких персональных выставок, что отчасти диктуется архитектурой павильона, имеющего два отдельных пространства на первом и втором этаже. Не считая советских времен, когда в это пространство встискивали до 40 художников (картины можно вешать плотно), в современную эпоху рекорд был поставлен Ольгой Свибловой, которая в 2009 году показала сразу семь художников. Стелла Кесаева же проводит последовательную политику моноэкспозиций. Как заметила историк неофициального искусства, глава архива Центра современной культуры «Гараж» Александра Обухова, «Вадим Захаров — автор эффектных инсталляций и один из немногих современных русских художников, кто в одиночку способен освоить такое большое пространство, как павильон России».

Стелла Кесаева намекнула, что представлять Россию на биеннале 2015 года, скорее всего, опять будет концептуалист, так как она считает это направление одним из самых значимых в русском современном искусстве. Однако, если государственная поддержка не иссякнет, возможно, стоит опять вернуться к модели открытых творческих конкурсов?

«Мы жили прямо в русском павильоне»...Говорят участники биеннале

Василий Церетели, исполнительный директор Московского музея современного искусства

Павильон на биеннале очень долго был в большом упадке. Меня назначили комиссаром в 2007 году решением Министерства культуры. Комиссар предлагает Министерству культуры куратора, а куратор вправе выбрать либо одного художника, либо нескольких. Роль комиссара тогда была в основном хозяйственная. Получаешь павильон — и должен организовать все для работы куратора: заключить договоры, проверить, чтобы свет везде был, и так далее. Государство выделяло 3 млн руб., для Венеции это очень мало. За эти деньги не привезешь даже очень маленькую выставку. В первый раз нам очень помог лично Сергей Гордеев. Сейчас фонд «Альфа-банка» создал компанию совместно с Министерством культуры, которая взяла на себя всю организационную работу. Раньше как было? Приходил куратор, приводил художника, никто ни у кого ничего не принимал: как хотели, так и играли. Часто, когда приезжал второй куратор, он сталкивался с разрухой, и часть денег уходило не на проект, а на восстановление и ремонт. Первый ремонт был в 2001 году, тогда отремонтировали крышу. Реставрация проводится в два этапа. Первый этап сделали мы. Сначала с помощью Сергея Гордеева мы сделали самое на тот момент необходимое — залатали крышу, сделали сигнализацию, все отремонтировали. Потом Петр Авен выделил €1 млн. Мы сделали полностью новую крышу, новую вентиляцию и косметический ремонт. Архитектор предлагал еще и второй этап: соединить первый и второй этаж лифтом, отремонтировать офисы, душ, туалет. Не знаю, будет ли Стелла Кесаева этим заниматься.

Леонид Бажанов, художественный руководитель Государственного центра современного искусства
Государство давало всего 10 тыс. руб., то есть денег не было вообще. Я спал на улице в Венеции. Кабаков еще выставлялся в руинизированном павильоне, а на реставрацию дали деньги мои личные друзья-итальянцы. Например, я сам крыл крышу. Выставить Кабакова было моим личным волевым решением, потому что я счел его наиболее достойным представлять Россию на биеннале. В последующие годы создавалась комиссия, в которую входили все, кто что-то понимал в современном искусстве, и она выбирала художников. Это была наиболее демократическая процедура, потом она прекратилась, и я ушел.

Сергей Бугаев Африка, художник
Мне очень повезло: я стал последним художником, представлявшим Россию в XX веке. Мы победили, потому что больше ни у кого не было финансирования. В Москве на тот момент денег не было, а у нас были. За два месяца до начала выставки тебе говорят, что какая-то группа неизвестных людей тебя выбрала и тебе через два месяца надо делать выставку. Самое трудное было, когда мы с куратором Олесей Туркиной узнали, что пришла машина с металлом, а разгружать ее было некому. Мы жили прямо в русском павильоне.

Екатерина Деготь, куратор и критик
Когда весной 2001 года Министерство культуры пригласило меня быть куратором павильона России на Венецианской биеннале, я узнала, что двое художников (Леонид Соков и Сергей Шутов) уже утверждены, поскольку их проекты имеют финансирование. Мне было предложено вписать это все в какую-то общую концепцию, но я сказала, что не могу быть куратором проекта, который делала не я, а стечение обстоятельств. Мой собственный кураторский проект в третьей комнате павильона (с историческим материалом) мне сделать не дали, и в итоге я предложила еще один соло-проект — Ольги Чернышевой — и считалась его куратором, хотя, помимо текста в каталоге, куратору особо делать было нечего. Но наличие куратора считалось обязательным, а у других комнат этой коммунальной квартиры кураторов не было, и в результате меня нередко называли куратором павильона в целом, в котором были выставлены три по-своему замечательных художника, каждый из которых заслуживал сольной экспозиции. Моделей выдвижения художников и проектов существует две. Согласно первой Министерство культуры само выбирает и назначает какого-нибудь художника на подъеме карьеры (или куратора для какой-то тематической выставки). Согласно второй объявляется открытый конкурс, на который подают проекты тоже художники и кураторы, причем очень желательно, чтобы это могли быть также и иностранцы. И та и другая модель возможна, все зависит от наличия правильного жюри либо в составе Министерства, либо независимого. Такое жюри должно быть компетентным профессионально, здравомыслящим политически (т. е. не националистическим, например) и независимым как от властной идеологии, так и от частного бизнеса. Жюри должно знать, что именно на данный момент является новаторским, и не бояться на этом настаивать; для этого нужен большой международный опыт и одновременно репутация в России. Такое жюри на данный момент есть утопия.

Михаил Миндлин, генеральный директор Государственного центра современного искусства
Я никогда не был комиссаром павильона, но я отвечал за организацию и обеспечение выставочных проектов с 1994 по 2004 год. Когда комиссаром был Константин Бохоров, проекты выбирались на конкурсной основе, но кончилось все плачевно, потому что побеждали проекты с деньгами. Когда в конкурсе выиграли Комар и Меламид, государство не смогло найти $10 тыс., чтобы их выставить. Когда комиссаром павильона был Леонид Бажанов, это был не его выбор, а выбор денежный. Некоторое время мы показывали художников из бывших советских республик, которые лишились павильона, на первом этаже. Например, мы выставляли художников из Грузии, из Армении. Однако довольно скоро это завершилось.

Максим Кантор, художник
Это было давно. У меня выставка в Венеции в этом году открыва ется 1 июня в палаццо Ка’Зенобио — куда актуальнее. В 1997 году история была следующая. Мой проект Криминальная хроника рассматривался Минкультом наряду со всеми иными проектами (кажется, всего было принято к рассмотрению шесть проектов). Куратором моего проекта был Георгий Никич. Прошел проект Комара и Меламида. Комар и Меламид от проекта отказались ввиду того, что Минкульт не дал им финансирования, а спонсора они не нашли. Тогда Минкульт обратился ко мне: соглашусь ли я взять этот проект. Мне также написали и Комар с Меламидом. Все эти письма у меня есть — где-то в архиве. Мне повезло, я нашел спонсора, хотя оставалось немного времени. Подробно про ту мою выставку писал Родерик Моррис в Herald Tribune. Это была выставка больших живописных холстов, рассказывающих об истории российского общества эпохи перемен, картины Государство; Одинокая толпа; Люди на пустыре. Спонсорами были частично Deutche Bank, частично Lufthansa (перевозка). Помню, еще требовался ремонт павильона, за который частично внесла деньги итальянская фирма, а частично я сам (пополам, кажется).

Леонид Игнат, президент фонда «Венецианский павильон», директор по информационной поддержке «Альфа-банка»

Сейчас русский павильон принадлежит Госзагрансобственности Управления делами президента. Совместный фонд Министерства культуры РФ и «Альфа-банка» «Венецианский павильон» арендует его. Полностью павильон был отреставрирован в 2009 году, тогда на это был выделен €1 млн. По прогнозам архитектора, занимавшегося реставрацией павильона, если бы не реставрация, крыша бы обвалилась через два года. Второй этап реставрации (душ, офисы), если и будет проводиться, то позже, пока все работает прекрасно и без этого. Министерство культуры давало своих экспертов, а «Альфа-банк» обеспечил финансирование. Цокольный этаж можно существенно расширить. В главном зале некоторое время было отверстие в полу, покрытое стеклом. Неизвестно, была ли там лестница или нет. Неизвестно, и какого цвета изначально был павильон. Думали, что он был зеленым, но, когда начали сами снимать краску, выяснили, что он был чуть темнее, чем сейчас. Во время реставрации обнаружили законсервированные коридоры.

Андрей Монастырский, художник

Я в биеннале участвовал уже пять раз, поэтому биеннале для меня — это обычное дело, важнее участие в Documenta. Если биеннале — это чемпионат мира, то Documenta — это Олимпиада. Я слышал, что работа Вадима Захарова называется Даная. Мне Бакштейн сказал, что якобы Даная называется. Надеюсь, что у Вадика Захарова все будет очень интересно. Он может очень хорошо организовать пространство.

Материал подготовила Александра Шестакова