18+
Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие.
В мае этого года во Всероссийском музее декоративно-прикладного и народного искусства открылись «Русские лаки» — первая постоянная экспозиция, посвященная русской лаковой миниатюре. Тем временем этот старинный промысел переживает тяжелые времена. Непрозрачность коммерческих схем, обилие подделок, неэффективность закона о защите авторских прав, отсутствие стратегии развития отрасли в целом — вот главные проблемы русской лаковой миниатюры в современной России.
Российский рынок лаковой миниатюры делят между собой четыре центра: подмосковное село Федоскино, село Мстера во Владимирской области и два в Ивановской — Палех и Холуй. Родиной лаковой миниатюры считается Федоскино, хоть промысел впервые появился в 1795 году в ближней к Федоскино деревне Данилково в виде небольшой мануфактуры Петра Коробова по изготовлению… лаковых козырьков для киверов русских солдат. В трех остальных современных лаковых центрах — Палехе, Мстере и Холуе — исторически процветало иконописное искусство, через эти села пролегал знаменитый «иконный путь»: в год телеги, повозки и подводы увозили отсюда до 1,5–2 млн икон. После 1917 года оставшиеся без работы палешане искали, как и куда применить свое искусство, и, последовав примеру федоскинцев, чьи работы были отмечены дипломом I степени на Всесоюзной выставке, будущей ВДНХ, в Москве, тоже занялись лаковой миниатюрой. Чуть позже освоили лаковое мастерство во Мстере и в Холуе. Сначала там образовались трудовые артели, а затем фабрики миниатюрной живописи, где бывшие иконописцы приспосабливали технику и приемы иконописи к новому формату. Все четыре предприятия по производству лаковой миниатюры относились к правлению Художественного фонда СССР. Продавались шкатулки, панно, броши и другие лаковые изделия за валюту в «Березке» и специализированных магазинах на Кутузовском проспекте. Практически все произведенные изделия уходили за рубеж через Соввнешторг. Около 250 тыс. изделий лаковой миниатюры в год — таков был объем лакового промысла во времена СССР.
Оценить реальный объем производства российского рынка лаковой миниатюры сегодня не берется никто. В профильной ассоциации «Народные художественные промыслы» актуальной информацией не располагают. «Откуда ей взяться, если мы не сдаем сведения об объемах производства, выручке и средней заработной плате?» — глава объединения «Художники Палеха» Александр Зубков пожимает плечами. «Нет официальной информации о том, кто лидер рынка, каковы его объемы и доли игроков», — подтверждает глава «Объединения художников Палеха», потомственный художник Виктор Парамонов. Единственной организацией, которая производила палехские шкатулки в советскую эпоху, были Палехские художественные мастерские. Мастерские давали 34 тыс. авторских работ в год — по данным начала 1990-х. Но в 1993 году Палехские художественные мастерские, как это было тогда принято, развалились; часть бывшего объединения, палехская элита,заслуженные и народные художники образовали «Товарищество Палеха» (15–20 работ ров ушло в другой кооператив — «Объединение художников Палеха» (сейчас около 70 работ в месяц, 38 авторов).
Нынешнее крупнейшее объединение, «Художники Палеха», насчитывает около 100 мастеров и в месяц производит приблизительно 350 работ (когда Александр Зубков, возглавляющий кооператив, говорит, что «палехский промысел держится фактически и). В общей сложности из-под рук мастеров трех официальных товариществ выходит до 450 вещей в месяц, что всемеро меньше объемов советской эпохи. Тем не менее и этот объем позволяет Палеху вырываться вперед своих конкурентов и занимать 36% российского рынка лаковой миниатюры.
Во Мстере, Федоскино и Холуе ситуация выглядит немного иначе. В отличие от Палеха, где и по сей день производится много авторских работ, местные фабрики давно сконцентрировались на изготовлении копий. В лучшем случае на предприятиях работает творческая группа, разрабатывающая сюжеты, которые потом и расходятся в копиях; иначе, и это совсем не редкость, входящие в штат художники сотнями просто копируют старые образцы.
Информация на сайте Холуйской художественной фабрики живописи им. Н. Н. Харламова о том, что численность сотрудников и объемы реализации продукции находятся в диапазоне от 100 до 500 человек и $200–500 тыс. — отличная иллюстрация сложности подсчета реальных объемов производства и выручки. Осторожный подсчет средних показателей дает нам примерный объем производства от 2,5 тыс. изделий в год. Приблизительно столько же делают и независимые художники, работающие дома, что в общей сложности составит порядка 5 тыс. изделий в год. При этом холуйская миниатюра — это примерно треть всего объема российского рынка, 34%; по валу Холуй опережает и Мстеру и Федоскино, вместе взятые. Сегодняшняя Мстера — это фабрика, где до половины из 100 художников трудятся над производством весьма далеких по качеству от оригиналов копий, а остальные мастера заняты в существенно более доходном иконописном промысле. «Самостоятельных сюжетов и композиций фабрика давно не разрабатывает, творчески сильных художников там нет», — утверждает представитель известной мстерской художественной династии Денис Молодкин. «Придумать композицию довольно сложно, гораздо проще заниматься копированием имеющихся работ, на этом и живет мстерская фабрика», — считает и Александр Зубков. (Живет она еще и производством заготовок для шкатулок, но художникам, делающим авторские работы, местная заготовка не по вкусу, потому закупки они делают в других местах; кооперативов уровня фабрики, где производят и конечный продукт, и заготовки, во Мстере насчитывается два-три.) Рассказывают, раз в неделю или две от фабрики в московское Измайлово уходит автобус с дешевой сувенирной продукцией. Действительно, автобус возит в Москву мстерские изделия, подтверждает новый директор фабрики Ирина Брюханова, но других подробностей, связанных с объемом, ценами и местами продаж изделий, не сообщает.
Лаковой миниатюрой как основным видом деятельности во Мстере продолжают заниматься считаные люди (среди них — миниатюристы-классики, 75-летний Владислав Некосов и 82-летний Лев Фомичев, а также 69-летний Владимир Молодкин, воспитавший трех сыновей-художников — Дениса, Даниила и Николая).
И если независимый художник делает одну авторскую вещь в месяц, то мастер-копиист — десять. Суммарный объем производства лаковой миниатюры во Мстере эксперты рынка оценивают примерно в 3,5 тыс. изделий в год, из которых больше чем две трети приходится на фабрику и кооперативы, а остальное — это авторские изделия. В целом же 90% мстерской миниатюры — копии и сувениры, подытоживают Молодкины; доля мстерской миниатюры в общем объеме российского рынка — 23,5%.Как ни удивительно, меньше всего изделий производится сегодня там, где промысел зародился, — в подмосковном Федоскино. 52 художника, работающие ныне на Федоскинской фабрике миниатюрной живописи, в год делают не больше 800 изделий. Для сравнения: в конце 1980-х годов на производстве трудилось 300 художников, производящих более 70 тыс. изделий ежегодно. Федоскинская фабричная продукция — это на 99% копии старых образцов и 1% авторских работ. В конце 1990-х годов наиболее талантливые художники покинули фабрику и посвятили себя свободному творчеству. Сегодня 16–20 человек — вот и все, кто занимается развитием промысла в Федоскино. Из такихмастерских в год выходит примерно 200–240 вещей. Добавив к ним 800 фабричных изделий, в общей сложности получим всего лишь около 1 тыс. (!) вещей в год, что занимает не больше 6,5% российского рынка.
Итак, 14,8 тыс. штук в год — таков примерный общий объем производства лаковой миниатюры во всех четырех центрах русского лака. Притом важно понимать, что это лишь те вещи, о происхождении которых известно более или менее официально. А их доля — не более 50% от общего объема российской лаковой миниатюры, считает Александр Зубков. Что же остальные 50%? Фальсификат и подделки — в один голос утверждают специалисты, опрошенные во всех четырех лаковых центрах.
«Это не означает, что в них вопиет голос недобросовестной конкуренции, — поясняет завотделом лаковой живописи Всероссийского музея декоративно-прикладного и народного искусства Людмила Пирогова. — Абсолютно все сегодняшние официальные организации, а также свободные художники суть настоящие жертвы этой конкуренции, правил в которой не существует». То есть очень и очень значительная часть российского рынка лаковой миниатюры до 90%, по некоторым оценкам, пребывает в тени.
По сути, этим и живет главная фигура этого рынка — дилер-оптовик. С художниками из всех четырех центров лака оптовики работают постоянно, они завсегдатаи измайловского «вернисажа» и партнеры владельцев основных сувенирных магазинов. У каждого кооператива или независимого художника выстроены с ними собственные каналы сбыта. Художники оптовиков недолюбливают — в основном за низкую стоимость выкупа и последующую высокую наценку на изделия при перепродаже, — но и обойтись без оптовиков не могут: дистрибуция выстроена таким образом, чтобы самостоятельно попасть на прилавки изделию было невозможно. К тому же Палех, Мстера и Холуй не входят в стандартные туристические маршруты,из-за чего немногочисленные туристы в этих местах в основном оказываются проездом. Помимо оптовиков, есть и другие постоянные покупатели: Министерство иностранных дел, Государственная Дума, Академия наук, Администрация президента, Газпромбанк, наконец, сами коллекционеры, желающие обойтись без дилеров. (Отдельную категорию покупателей представляют артдилеры: в отличие от оптовиков, они не берут сувенирный ширпотреб, им интересны коллекционные, авторские вещи, настоящие произведения искусства.)
«На самом деле роль дилеров недооценена, — высказывает неожиданное мнение крупнейший художник Федоскино Олег Шапкин. — Они ведь любят наш промысел и, по сути, популяризируют его». В том числе за рубежом, где и формируется основной спрос на русскую авторскую миниатюру. «И существенно меньший спрос на нее у российских коллекционеров», — добавляет Шапкин, чьи работы находятся в музеях мира и частных собраниях.
Коллекционеры — самостоятельный и очень значимый игрок рынка лаковой миниатюры. Без их финансовой поддержки независимым художникам не выжить. Нередко многолетние отношения перерастают во взаимную
симпатию и даже дружбу.
Основной путь, по которому большинство коллекционеров приходит к художникам, вновь лежит через арт-дилеров. Но спустя некоторые время коллекционеры начинают общаться с художниками напрямую и едут за своими вещами буквально со всего мира. «В основном из США и Европы, нередки гости из Индии и даже Австралии», — рассказывает Денис Молодкин. Западные и отчасти российские коллекционеры не только формируют спрос, но и позволяют развиваться отечественной лаковой миниатюре.
Традиционные сюжеты — сказки, былины, песни — по-прежнему пользуются спросом, но одновременно рождаются и новые направления. В современной лаковой миниатюре творчески переработано все мировое художественное наследие, утверждают мастера из семьи Молодкиных: можно встретить мотивы ранних голландцев, следы la belle epoque и авангарда ХХ века, элементы китча и ком-пьютерной графики. Эксперименты идут не только с содержанием, но и с формой. Так, художница из Федоскино Алла Козлова делает предметы c реминисценциями эпохи арнуво — элегантные украшения в виде брошей, декоративные яйца, мелкую пластику. Используются не только традиционные материалы (папье-маше, перламутр, твореное золото, лак), но и, скажем, драгоценные камни, а пишет художница по меди и серебру. Выполненные из папье-маше вкупе с различными ювелирными техниками вещи — это, видимо, и есть почти наступившее будущее российских лаков, которым уже давно тесно на крышках шкатулок.
«Новое рождается сложно. Большинство участников рынка не воспринимают всерьез такие работы, зачастую нас не приглашаютна выставки, академическая среда новое отторгает», — сетуют Молодкины.
«Искусство лаковой миниатюры держится исключительно на тех, кто делает авторские, творческие работы, — считает известный мстерский художник, иконописец, реставратор и член Союза художников России Андрей Грачев. — В основном рынок переполнен подделками».
«Во всех четырех местах — Мстера, Палех, Холуй, Федоскино — работает множество частных мастеров, производящих нигде не зарегистрированную продукцию, которая подписана якобы художниками этих четырех школ, — объясняет Александр Зубков. — Реальное происхождение таких вещей неизвестно». По словам Виктора Парамонова, 90% шкатулок с надписью «Палех» сделано не в Палехе. Количество подделок под Мстеру, Федоскино и Холуй столь же огромно. В лавках и магазинах Старого Арбата, в сувенирных отделах новеньких петербургских торговых центров — практически нигде не найти изделия с клеймами фабрик или кооперативов. Отсутствие такого клейма — на дне изделия, под лаком — один из наиболее очевидных признаков фальшивки. В числе других признаков — сделанная один в один копия известной авторской работы, подписанная якобы лично автором, или искусственно состаренная работа, подписанная именем известного художника, и так далее (о других способах отличить «фальшак» от подлинника можно узнать, например, на сайте fedoskino.ru).
В чем причина столь массового потока фальсификатов? «Не работает закон об охране авторских прав, — выражает общую точку зрения федоскинская художница Алла Козлова. — В реальности авторские сюжеты правом не охраняются! Постоянно копируются не только сюжеты, но и фрагменты из работ, а некоторые образцы, копируемые один в один, и вовсе не уходят с рынка». «Проблема защиты авторских прав — основная для всего рынка лаковой миниатюры», — признает первый заместитель главы администрации поселка Палех Алексей Мочалов.
К примеру, власти Ивановской области рассматривают возможность нанесения чипов (наподобие QR-кода) на все изделия. «На-несение кода кустарным способом вряд ли возможно, — соглашается с пользой от такой инициативы Алексей Мочалов, — но есть проблема: как чипировать все работы, не знает никто».
«Мы знаем о том, что наши работы подделываются, — говорит Даниил Молодкин. — Хуже, когда эти подделки выставляются на продажу в онлайн-магазинах, и их там находят коллекционеры, владеющие нашими вещами… Убедить их в том, что следующая вещь, которую они хотели приобрести, не будет подделана, невозможно. Отношения с одним коллекционером оказались разрушенными именно по этой причине».
Впрочем, недорогая миниатюра, качественная копия не обязательно подделка. «В творческом смысле это могут быть слабые работы, но с точки зрения технического мастерства на рынке работают замечательные копиисты, — поясняет народный художник Олег Шапкин. — Работы, к примеру, Светланы Даньшиной, Сергея Голубенкова или еще почти 60 крепких ремесленников — это существенно значительнее, чем просто копии». Спрос на подобные работы главным образом формируют иностранные и российские туристы, которым на память о путешествии по российской глубинке нужно что-то приобрести не дороже $10. «Это естественный рыночный процесс. Плохо лишь одно — представление о современной лаковой миниатюре складывается именно по такой сувенирной продукции», — говорит Денис Молодкин.
Искусство лаковой миниатюры находится сегодня в упадке, признают все участники процесса. Разобщенность фабрик, художников, коллекционеров и других фигурантов рынка приводит к размыванию отличительных особенностей всех четырех школ, а сам промысел ставит на грань выживания.
Крайне низкая оплата труда художника еще одна ключевая проблема рынка. «Заработать этим странным делом сложно», — грустно шутит Олег Шапкин. Ему вторит Виктор Парамонов: «За вещь среднего уровня художнику платят 2 тыс. руб., а в месяц он способен сделать максимум четыре изделия. Крайне низкие доходы — именно по этой причине художники уходят из промысла». Например,лаковой миниатюре сегодня тяжело конкурировать с существенно лучше оплачиваемой и технологически близкой иконописью, с этим согласны все участники рынка. По словам Дениса Молодкина, на рынке давно исчезла «середка» художников, занимающихся лаковой миниатюрой, — все полностью переключились на иконопись. Поставляющая дешевую сувенирную продукцию фабрика и не больше десяти свободных художников, пытающихся развивать промысел — вот и все, что осталось от былой Мстеры. «Мстеры как центра миниатюры сегодня нет», — разводит руками Андрей Грачев.Полноценному развитию промысла препятствует и проблема с обучением будущих мастеров. Во всех четырех лаковых центрах давно исчезли сложившиеся творческие коллективы. Занимающиеся копиями фабрики таковыми считать невозможно, а художники, даже объединенные в кооперативы, работают каждый у себя на дому, что отнюдь не способствует сохранению и распространению в следующих поколениях секретов школы и личного мастерства. «Молодому художнику сложно созреть самому, вне профессиональной среды легко уйти в самодеятельность, — считает Олег Шапкин. — Молодые должны видеть работу и изделия опытных мастеров, да и сам опыт должен как-то передаваться. А без этого — промыслу смерть».
