Ян ван Эйк: не только Гентский алтарь

Конечно, организаторы ретроспективы Яна ван Эйка в Музее изящных искусств Гента (MSK) используют в рекламных целях привычные ходы: подчеркивается, что такую выставку можно увидеть лишь «однажды в жизни», так как никогда не удавалось собрать вместе столько работ художника (до наших дней дошло порядка двух десятков произведений, которые с уверенностью атрибутируют ван Эйку, из них в гентской экспозиции представлено 13). Но самое удивительное, что в данном случае все это правда, и подобная выставка едва ли возможна в будущем. Во-первых, живопись XV века, тем более выполненную на деревянных досках, нежелательно перевозить, по мнению реставраторов. Во-вторых, музеи очень неохотно выдают хиты из своей постоянной экспозиции — именно по этой причине в Гент не привезли «Портрет четы Арнольфини» из Лондона, «Мадонну канцлера Ролена» из Лувра и даже «Мадонну каноника ван дер Пале» из соседнего Брюгге. Однако список работ, которые удалось собрать, впечатляет: здесь и потрясающие портреты (в том числе «Тимофей» из Лондона и «Маргарита ван Эйк» из Брюгге), и две авторские версии картины «Стигматы святого Франциска» из Турина и Филадельфии, и загадочная «Святая Варвара» из Антверпена (то ли законченное произведение в технике гризайль, то ли удивительный по степени проработанности деталей, дальних планов и архитектуры подготовительный рисунок). Одна из жемчужин выставки — единственный «русский» ван Эйк, «Благовещение» из Национальной художественной галереи в Вашингтоне. В 1850 году его приобрел Николай I у короля Нидерландов Вильгельма III, после чего уже в Эрмитаже картина была переведена на холст, а в 1930 году продана Эндрю Меллону за $502 тыс. 

Наконец, ядро нынешней выставки составляют части многостворчатого Гентского алтаря — внешние створки со сценой Благовещения, святыми и донаторами, а также изображение Адама и Евы с внутренней части. Сам полиптих принадлежит собору Святого Бавона в Генте и уже осенью этого года вернется туда навсегда и не будет выезжать ни на какие выставки. К этому моменту к собору будет пристроен специально спроектированный центр для посетителей, он должен будет справляться с потоком желающих увидеть шедевр ван Эйка и откроет доступ к нему людям с ограниченными возможностями. Однако никакие современные экспозиционные решения не обеспечат всем желающим возможность провести перед Гентским алтарем достаточно времени, находясь на том расстоянии, что позволило бы рассмотреть его в деталях, которыми славится ван Эйк. Поэтому для будущих посетителей собора готовят интерактивную экспозицию с макросъемкой алтаря и рассказ о мастерстве художника с использованием элементов дополненной реальности.

Зато те, кто доберется до выставки в Генте, смогут подробно рассмотреть (а это искусство рассчитано на внимательное и неторопливое разглядывание) и недавно отреставрированные внешние створки, и Адама и Еву, еще ожидающих реставрации, а также сравнить привезенные со всего света творения великого фламандца с произведениями его последователей и современников из Фландрии и Италии.

Проект «Ван Эйк. Оптическая революция» задуман как увлекательное путешествие в эпоху и мир художника, в ходе которого кураторы и зрители ищут ответы на многочисленные вопросы, возникающие, когда знакомишься с творчеством Яна ван Эйка. Интересно, что вся экспозиция крутится вокруг Гентского алтаря, но целиком он представлен лишь в многочисленных копиях, а подлинные его части разбросаны по экспозиции, распределенные тематически. В зале, где представлены Адам и Ева, речь идет о первом опыте изображения в живописи обнаженной натуры (ван Эйк решается на это первым из северных художников, одновременно с ним в Италии Мазаччо пишет свое «Изгнание из рая»); в зале, где выставлены створки с изображением заказчиков Гентского алтаря — Йоса Вейдта и Елизаветы Борлют, можно увидеть другие портреты кисти ван Эйка; и так далее. Таким образом, после посещения выставки становится очевидным, а не умозрительным утверждение многих историков искусства, что Гентский алтарь — это микрокосм, целая вселенная, уместившаяся в одном произведении. Напомним, что другие части Гентского алтаря, не участвующие в выставке, в том числе только что отреставрированная центральная композиция «Поклонение Агнцу», выставлены в соборе Святого Бавона. 

Вернемся к тем проблемам и загадкам, связанным с ван Эйком, которые по-прежнему остаются неразрешенными (и, вероятно, останутся таковыми) и сейчас, спустя шесть столетий. Нам почти ничего не известно о жизни художника. По крайней мере, все исторические свидетельства фрагментарны, а вот домыслов очень много. Считается, что семья ван Эйков происходит из бельгийского города Маасейк (сейчас это провинция Лимбург, на границе с Нидерландами). Там, вероятнее всего, и родился Ян около 1390 года. Он происходил из художественной семьи: его братья Хуберт и Ламбер, а также сестра Маргарита были художниками, что подтверждается документально, но об их творчестве сведений нет — лишь латинская надпись на раме Гентского алтаря: «Хуберт ван Эйк, величайший скульптор из всех когда-либо живших на земле, начал эту работу, а его брат Ян, второй в искусстве, закончил по заказу Йоса Вейдта»). Художественное образование Ян ван Эйк получил в Маасейке, возможно даже в семейной мастерской, и стал художником-миниатюристом. На выставке представлено несколько иллюминированных рукописей первой половины XV века, в том числе так называемый Турино-Миланский часослов, две миниатюры из которого — «Рождество Иоанна Крестителя» и «Погребальная месса» — приписываются Яну ван Эйку. 

В 1425 году Ян становится придворным живописцем Филиппа Доброго, герцога Бургундского — а значит, к этому моменту его семья уже перебралась на процветающий запад страны. В Брюгге он открывает мастерскую с наемными работниками и получает престижные заказы от священнослужителей, дворян и богатых горожан (известно, что после его смерти в 1441 году Маргарита продолжает управлять мастерской на протяжении еще нескольких лет). Также сохранились документальные свидетельства (и они есть на выставке) о том, что Филипп Добрый назначает своему придворному художнику пожизненное жалование и что ван Эйк регулярно совершает поездки, выполняя курьерские и дипломатические обязанности, а иногда и секретные поручения. В этом качестве он посещает Испанию и Португалию; есть предположения, что он также побывал в Италии и на Святой земле. Вот, собственно, и все, что нам доподлинно известно о Яне ван Эйке. Можно лишь догадываться о том, какими были не сохранившиеся до наших дней произведения художника и его мастерской, какой процент Гентского алтаря действительно написан Хубертом и где другие его работы, какие именно поручения герцога Бургундского выполнял Ян и где он побывал, что видел, был ли знаком с итальянскими художниками…

Именно поэтому так важна первая часть гентской выставки, которая погружает зрителя в исторический контекст, рассказывая о том, что представлял собой бургундский двор того времени и связанная с ним художественная традиция. Важно понимать, что Бургундское герцогство в XV веке — процветающая империя, занимавшая часть нынешней Франции (собственно Бургундия), а также территории современного Бенилюкса. Двор Филиппа Доброго, пришедшего к власти в 1419 году, постоянно путешествует по подвластным территориям. Его резиденции появляются в Лилле, Мехелене, Генте и Брюгге. Придворная культура чрезвычайно многообразна и включает в себя самые разнородные элементы: тут и куртуазная литература и музыка, и искусство интернациональной готики, получившее распространение около 1400 года, и даже античные реминисценции (Филипп Добрый любил отождествлять себя и свой двор с Александром Македонским и его окружением). 

Одновременно нельзя забывать, что фламандские города вроде Брюгге и Гента были в тот момент богатыми торговыми центрами с бурно развивавшейся экономикой, значительной политической автономией, новым и постоянно растущим классом буржуазии. Кажется, мы знаем об этой цивилизации куда меньше, чем об Италии эпохи Возрождения, но ясно, что в тот период эти города могли составить уверенную конкуренцию Флоренции эпохи Медичи. Подробнее о мире, в котором формировался и жил Ян ван Эйк, можно прочитать у Йохана Хёйзинги в книге «Осень Средневековья».

Каждый из залов выставки посвящен какому-то аспекту творчества Яна ван Эйка: передача пространственной глубины (художник не знаком с итальянской теорией перспективы, но создает с помощью аксонометрии иллюзию пространства), изображение архитектуры — реальной и вымышленной, пейзажи и дальние планы в его произведениях, конечно же, образы святых и Богоматери, имитация скульптуры в живописи, портреты.

Один из главных вопросов, по-прежнему волнующий исследователей творчества ван Эйка, касается истоков его самобытной манеры. Иначе говоря, откуда и как возникает эта уникальная по своему оптическому натурализму живопись во Фландрии 20–30-х годов ХV века? Искусство ван Эйка объединяет в себе черты стиля поздней готики и элементы нового, зарождающегося искусства, которое знаменитый историк искусства Эрвин Панофский назвал nascimento senz’antichitá (ит. «рождение без античности»), по аналогии с Возрождением в Италии — rinascimento dell’antichitá (ит. «возрождение античности»).

Кстати, сравнение с итальянской живописью на выставке тоже есть, причем представлена она как работами основателей «передового» флорентийского Кватроченто Доменико Венециано («Благовещение» ) и Фра Анджелико («Святой Николай»), так и произведением Стефано ди Джованни «Мадонна у розовой изгороди», представителя как бы более «архаичной» сиенской школы, сформировавшейся на стыке византийской традиции и готики. Это сопоставление живописи ван Эйка и его окружения с итальянским искусством демонстрирует, насколько его светящаяся, словно драгоценная живописная поверхность отличается и от матовой, более сдержанной по цветам флорентийской живописи, и от золотых фонов сиенских художников. У итальянцев господствуют математически выверенная перспектива, симметрия, классическая архитектура в качестве фона и места действия, фигуры, изображенные преимущественно в профиль. Для произведений Яна ван Эйка характерны оптический натурализм, величайшая степень детализации в живописи, мастерство светотеневой моделировки для передачи объема, сложные приемы для передачи пространственной глубины. Очевидно, что здесь были иные источники вдохновения, нежели у итальянцев, иные приемы для достижения эффекта трехмерности фигур, например. 

Один из залов выставки посвящен взаимному влиянию позднеготической скульптуры и живописи. В Гентском алтаре ван Эйк виртуозно имитирует скульптуру, изображая фигуры святых — Иоанна Крестителя и Иоанна Богослова — словно высеченными из белого камня, в том числе за счет удивительной игры света и тени в нишах. В его времена художники и скульпторы активно спорили о том, какой из двух видов искусства воспроизводит реальность лучше. Из исторических документов мы также знаем, что ван Эйк расписывал и покрывал позолотой каменные статуи людей в натуральную величину, однако эти скульптуры не дошли до наших дней.

Даже если бы в одной экспозиции удалось собрать все сохранившиеся работы Яна ван Эйка, мы бы все равно увидели лишь осколки наследия художника (как и в случае с другим гением той эпохи, Леонардо да Винчи), однако и столь фрагментарная картина позволяет представить масштабы той революции — оптической, как ее называют авторы выставки, — которую он произвел.

Музей изящных искусств Гента (MSK)
Ван Эйк. Оптическая революция
До 30 апреля