Василий Кузнецов: «Можем принимать произведения хоть из Орсе»

В рейтинге посещаемости The Art Newspaper Russia за 2019 год музей «Новый Иерусалим» в подмосковной Истре занял ожидаемое первое место среди региональных художественных институций. Вот уже три года здесь работает новая команда, возглавляемая генеральным директором Василием Кузнецовым. Он ответил на наши вопросы.

Вы стали директором музея в 28 лет, феноменально рано. Но, говорят, ваш трудовой стаж начался чуть ли не в 12 лет, когда вы выиграли музыкальный конкурс как пианист…

Если в стаж идут годы учебы, тогда можно начать и с четырех лет. Я серьезно занимался фортепиано, готовил себя к карьере сольного исполнителя, действительно выигрывал музыкальные конкурсы, заключал первые контракты. Наверное, мне не хватило усидчивости, или я перегорел эмоционально, или это профессиональное одиночество, когда каждый день по 12 часов ты общаешься только с инструментом и единственный шанс выйти в люди — оказаться во время концерта на сцене, — такой сценарий был не для меня. В 19 лет со своим товарищем по музыкальному училищу Вяче­славом Шаинским я организовал продюсерский центр, а через три года с еще одним партнером открыл галерею «Вересов». Через музыкантов мы познакомились с коллекционерами и наследниками художников, с самого начала делали серьезные выставки. Круг моих знакомств в музейном мире расширился. В 2017-м министерство культуры Подмосковья предложило мне стать директором музея «Новый Иерусалим».

И каково было ваше первое впечатление?

Супермузей! Больше 10 тыс. кв. м выставочных площадей — почти как Новая Третьяковка. Правда, не в центре мегаполиса, а довольно далеко в Подмосковье — в городе Истра, рядом с деревней Никулино. И непонятно, как этому месту обеспечить нормальный поток посетителей. Да, в двух шагах легендарный Новоиерусалимский монастырь с чудом света — шатровым Воскресенским собором, но не факт, что люди, приезжающие в монастырь, потом придут к нам. Я разговаривал с сотрудниками музея, консультировался в правительстве Подмосковья, беседовал с архитектором Валерием Лукомским — автором проекта, всех спрашивал: «С какой целью музей строили?» У всех было желание сделать его главным музеем региона (а здесь живет почти 8 млн человек), но как это претворить в жизнь — никто не понимал.

С чего вы начали?

Со всего сразу, но было три основных направления: нам надо было разобраться со своей идентичностью, заработать авторитет в правительстве и музейном сообществе (причем в отношении музеев мы сразу замахнулись на широкий российский и международный контекст) и заставить людей, в том числе из Москвы, к нам регулярно приезжать.

И как обстоят дела с идентичностью?

Здесь ничего изобретать не надо: как эту землю задумал в середине XVII века патриарх Никон в качестве Русской Палестины, так она таковой несколько столетий и была. Спустя всего восемь месяцев после начала работы нашей команды мы открыли новую постоянную экспозицию, рассказывающую об истории монастыря. Еще через год мы обновили экспозицию русского искусства, а затем в дополнение к этим залам сделали «Особую кладовую» — ризничные вещи из подмосковных монастырей: золотое и серебряное шитье, драгоценные оклады книг и икон, церковная утварь. В таком количестве и с таким современным экспозиционным дизайном эти вещи никогда не показывались.

Наше собрание включает внушительный раздел усадебной культуры XVIII–XIX веков — то, что с 1920 по 1937 год собирал для музея директор Натан Шнеерсон, впоследствии репрессированный. Постепенно расширяя постоянную экспозицию, мы создаем серьезную музейную базу. И параллельно делаем выставки-блокбастеры: «Пабло Пикассо. Художник и книга» (2017–2018), «Эпоха Дюрера. Немецкая графика и живопись» (2018), «Стиль Фаберже. Превосходство вне времени» (2018–2019) и «Марк Шагал. Между небом и землей», которая закрылась совсем недавно и побила все наши рекорды посещаемости: ее увидело больше 100 тыс. зрителей, в кассы практически всегда стояли очереди. 

Как вашу работу оценили в подмосковном правительстве?

Нас всячески поддерживают и всегда интересуются: «Что дальше?» В 2017-м, когда мы начинали обсуждения выставочных проектов с очень небольшими бюджетами, приходилось доказывать, что на несколько сот тысяч рублей никакого Шагала или Фаберже привезти невозможно. Но сейчас с министерством культуры региона у нас открытые и конструктивные отношения.

А с коллегами из музеев?

По-моему, мы их убедили, что отдавать вещи на выставки в наш музей не страшно и даже почетно. Много делаем, чтобы по­дружиться с подмосковными и российскими региональными институциями. Мы только что делали выставку «Цвет. 90 шедевров из музеев Подмосковья» и планировали в 2020-м сделать аналогичную, но уже со многими музеями от Калининграда до Владивостока. Из-за карантина этот проект пришлось перенести на следующий год.

Вы говорили об идентичности. А как же коллекция советского послевоенного искусства? В брежневское время у музея в Новом Иерусалиме была слава подмосковного Нукуса, куда попадали запрещенные и полузапрещенные художники. Что-то они дарили, что-то музей покупал. Мы увидим все эти сокровища?

Мы над этим думаем. Откровенно говоря, мы еще до конца не понимаем, как это искусство показывать. Вот, например, в Лувре есть «каре» — комплекс домов, составляющих в плане квадрат и построенных преимущественно при Людовиках XIII и XIV, — и там на третьем этаже демонстрируется только французское искусство XVII–XIX веков. Это очень патриотично, местами интересно — Шарден или Ватто, но по большей части это академическая французская живопись, и людей в залах, прямо сказать, немного — а это гигантские площади. Вот и мы не хотим попасть в ситуацию, когда из лучших соображений разместим в постоянной экспозиции послевоенное советское искусство, а эти залы будут стоять пустыми. Пока демонстрируем такие произведения в формате временных выставок и наблюдаем за реакцией зрителей.

Насколько вы улучшили работу музея — можно назвать цифры?

Посещаемость поднялась в два раза, прибыль — в три. Все заработанное мы вкладываем в развитие.

И что в ближайших планах?

Во-первых, проведем ребрендинг музея. Мы использовали карантин с пользой, потому что имели время о многом подумать. Формулировка «музейно-выставочный комплекс» из названия уйдет, мы станем «художественно-историческим музеем», сделаем постоянные экспозиции об археологии, культуре и искусстве Подмосковья, изменим штатное расписание, создадим новый фирменный стиль и много чего еще. Плюс будем делать временные выставки — не хуже тех, что были раньше. Не так давно мы получили официальное заключение Министерства культуры Франции о соответствии международным стандартам безопасности и теперь можем принимать произведения хоть из Орсе. 

Программа развития музея рассчитана на ближайшие четыре года, мы ее обязательно опубликуем. Планируем издательскую деятельность, развитие науки. И в этой связи нам, конечно, очень не хватает людей. Думаем даже открыть свой образовательный кампус — резиденцию для искусствоведов, чтобы приезжали и работали у нас. Для молодых специалистов это прекрасное начало карьеры.

Можем опубликовать ваш призыв в The Art Newspaper Russia. Как Шагал в 1918-м из Витебска: «…В провинцию! К нам! Какими калачами вас заманить?»

Давайте так и сделаем.