Трудно представить себе Пушкинский музей без Ирины Антоновой

Президент Государственного музея изобразительных искусств имени А.С.Пушкина Ирина Антонова скончалась вечером 30 ноября на 99-м году жизни на фоне осложнений из-за коронавирусной инфекции. Как сообщили в Пушкинском, по воле Ирины Антоновой ее похоронят на Новодевичьем кладбище рядом с мужем и матерью. Прощание из-за пандемии пройдет в музее в закрытом формате; все желающие могут написать письма на antonova@pushkinmuseum.art , они будут опубликованы на «Стене памяти» на сайте ГМИИ имени А.С.Пушкина.

Свои соболезнования выразили президент РФ Владимир Путин и министр культуры Ольга Любимова. «Ирина Александровна стала легендой, сочетавшей высочайший профессионализм, гражданскую ответственность, исключительную преданность музейному делу», — приводит пресс-служба ведомства слова Любимовой.

Марина Лошак, директор Государственного музея изобразительных искусств имени А.С.Пушкина

Трудно представить себе Пушкинский музей без Ирины Александровны Антоновой, которая стала его неизменной составляющей, его лицом, его символом — частью мифа Пушкинского во всех его проявлениях. Она пришла в музей в 1945 году, будучи юной девушкой, и до сегодняшнего дня, за исключением нескольких месяцев этого года, связанных с коронавирусом, практически каждый день приходила в музей, и мы привыкли ощущать ее рядом. Даже когда не разговаривали с ней о делах, даже когда просто слышали шуршание бумаг или звук ее голоса за дверью ее кабинета, мы понимали, что она есть, и ощущали ее присутствие. Присутствие человека очень эмоционального, очень открытого, любящего не напоказ и очень строгого в своем отношении к жизни. Мне трудно назвать подобную нам институцию, которая так плотно срослась бы с образом человека, как Пушкинский музей и Ирина Александровна Антонова. Ирина Александровна была человеком абсолютно бесстрашным — бесстрашным как профессионал, бесстрашным как личность. Она на протяжении своей профессиональной жизни демонстрировала очень яркие шаги, сделанные навстречу новому, шаги человека, который готов рисковать. Это были поступки человека, который понимает, что дело и принципы важнее всего остального. Это происходило в довольно сложное время работы Ирины Александровны в музее — в советские годы, когда многое из того, к чему мы сейчас привыкли, было под запретом, поэтому особенно ценны ее завоевания: выставка «Москва — Париж. 1900–1930» (1981), выставка «Москва — Берлин. 1900–1950» (1996), выставки, связанные с именами крупнейших художников мира, приезд «Моны Лизы» в музей. Предшествовала всему этому и ее работа в период пребывания в ГМИИ коллекции Дрезденской галереи. Судьба этого человека каждым своим моментом жизни связана непосредственно с музейной историей, победной и уникальной. Нам, сотрудникам музея, будет очень недоставать ее, ее бескомпромиссного отношения к жизни, ее честного мнения, ее открытого забрала перед опасностью, ее умения отстраниться от сиюминутного и продемонстрировать отвагу. Нам будет не хватать этого человека, который, безусловно, часть нас и часть наших собственных жизней.

Елена Гагарина, генеральный директор Музеев Московского Кремля

Это огромная утрата для всей российской культуры. Ирина Александровна посвятила всю свою жизнь делу, в которое верила, оно придавало ей сил и энергии в самые сложные периоды жизни. Благодаря профессионализму, исключительному художественному вкусу, самоотверженности и воле ей удавались почти невозможные вещи: она превратила ГМИИ имени Пушкина в уважаемую и знаменитую во всем мире организацию, она проводила во времена железного занавеса такие выставочные проекты, которые и сейчас под силу далеко не каждому музею. Все, кому довелось с ней работать, получили неоценимый опыт, и сегодня музейное сообщество потеряло своего великого учителя, пример для подражания. Я выражаю самые искренние соболезнования близким Ирины Александровны и сотрудникам ГМИИ имени Пушкина. Нам всем, кто знал ее, работал с ней, слушал ее лекции, видел созданные ею выставки, будет очень не хватать ее.

Михаил Пиотровский, президент Союза музеев России, генеральный директор Государственного Эрмитажа

С ней можно было не соглашаться, ее можно было побаиваться, но она была АНТОНОВА. Легендарный директор Пушкинского музея, непреклонный борец за его, музея, развитие и славу. Человек, открывший нашему зрителю путь к шедеврам мирового искусства. Тонкий ценитель и знаток музыки, научивший нас наслаждаться единением музыкального и изобразительного искусства. Она была на короткой ноге со всеми великими ХХ века и в культуре, и во власти, и в России, и в Европе. Она была примерной дочерью, преданной женой, самоотверженной матерью. Она была… Но есть и будет всегда ее любимое чадо — Государственный музей изобразительных искусств имени А.С.Пушкина, прекрасный и живой, хранитель и новатор, наша гордость и любовь. Только в нем, в Музее, память об Ирине Александровне Антоновой будет вечной и светлой.

Зельфира Трегулова, директор Государственной Третьяковской галереи

Ирина Александровна обладала невероятной смелостью: надо было быть очень решительным и креативным человеком, чтобы создавать проекты, которые она делала в 1960–1970-х годах. При ней Пушкинский музей встал в авангарде музейного дела в России, по крайней мере в отношении выставок. Выставки из собраний величайших музеев мира, шедевры из собрания Метрополитен-музея, Лувра были тогда для нас недоступны, но она дала возможность их увидеть. Я полтора года работала в Пушкинском, с ней бок о бок, в соседнем кабинете. А до этого в тесном взаимодействии работала с ней над выставкой «Москва — Берлин. 1995».

Я пришла в музей накануне 100-летия его основания, летом 1998 года, и на торжественном заседании в Итальянском дворике Ирина Александровна в шутку всех пригласила в это же пространство на ее 100-летний юбилей. На самом деле огромное число людей тогда отнеслось к этому абсолютно серьезно.

Это может звучать банально, но со смертью Ирины Александровны закончилась великая эпоха в отечественном музейном деле. Перевернута определенная страница. Это действительно завершение важной главы в истории музеев не только России, но и Европы.

Инна Баженова, издатель The Art Newspaper

Невозможная новость о том, что умерла Ирина Александрова Антонова. Казалось, она бессмертна. Хотя это так и есть. Ее биографию все знали, но казалось, она чуть ли не современница Ивана Владимировича Цветаева.

Волхонка, 12, Пушкинский музей — это полвека Антоновой, даже больше. При ней — Сикстинская Мадонна с очередью благоговеющих; из ее рук мы получили Пикассо; при ней случилось возвращение импрессионистов. Получилось, что она участвовала во всех главных событиях художественной жизни, даже, скорее, душевной жизни целого народа. Она участвовала на правах повивальной бабки — не инициатор, но грамотный руководитель процесса. Но эта часть истории очень давняя, а при мне была уже выставка «Москва — Париж» — событие эпохальное и очередной переворот в умах. Невиданные, недоступные мировые музеи: Венецианская академия, собрание Тиссена, Шагал, — и над всем этим Антонова, небожитель. В то время я была подростком. А потом много лет спустя я буквально дрожала перед знакомством с Ириной Александровной. Это было примерно, как познакомиться с Екатериной II, причем памятником. Но все оказалось нестрашно: Антонова была воспитана и для общения с небожителями, а значит, умела быть очень тактичной.

Я не могу назвать все эти отношения знакомством. Мы общались считаные разы. Первый раз по очень приятному поводу: когда я участвовала работами из своего собрания в экспозиции «Портреты коллекционеров». Все работы для выставки Ирина Александровна смотрела и одобряла лично.

Потом была неловкость: ей не понравилась статья в The Art Newspaper Russia, посвященная 100-летию музея. Не понравилась вполне справедливо: у нас тогда была ранняя стадия развития, легкомысленная. Пришлось улаживать отношения и вполне искренне каяться. Так что в гневе Ирину Александровну я тоже видела. Она была очень сдержанна, но от этой сдержанности было очень не по себе. Тогда все уладилось к взаимному удовольствию. Мы виделись с директором ГМИИ потом еще несколько раз, по каким-то официальным поводам, и это всегда была радость: «сама Антонова» пришла и говорит.

А главное, что я вспоминаю о ней, — это слова из того примирительного интервью, которое она дала нашей газете. Она не раз об этом говорила, и не только нам. О зеленых листочках. О том, что искусство — неистребимая вещь. Оно никогда не исчезнет. После любого катаклизма пустит ростки, пробьется сквозь асфальт. Оно фундаментальная вещь. Лишь бы человечество сохранилось — а искусство восстановится. Вот это мне очень близко. Я Антонову буду помнить этими словами.

Антон Белов, директор Музея современного искусства «Гараж»

Ирина Александровна была для нас всех символом музейного сотрудника, с неимоверной энергией борющегося за правильный порядок вещей. Для меня, да и для любого работника музеев в России, она является примером. Не могу сказать, какие мои встречи с ней были особенно важными. Все они: и обычные встречи, и дискуссии — имели для меня огромное значение.

Владимир Гусев, директор Государственного Русского музея

У меня не получается сказать «ушла из жизни Ирина Александровна Антонова», потому что ее жизнью была жизнь музея. Не только одного музея — Пушкинского, но и всех музеев России, музеев мира. Ее знали во всех музеях. И она была частью этой жизни, частью, казалось, неотъемлемой. Она была, остается и навсегда останется частью теперь уже истории российской жизни, российской культуры, жизни российских музеев. Ее жизнь, отданная этому делу, для всех нас пример энергии, которая дается только любовью к тому, что ты делаешь.

Алексей Левыкин, директор Государственного исторического музея

Ирина Александровна Антонова — выдающийся деятель культуры нашей страны, выдающийся деятель музейного дела. Человек, который в течение длительного времени руководил одним из самых знаменитых музеев не только нашей страны, но и всего мира, Пушкинским музеем… Неслучайно она долгое время возглавляла ИКОМ Советского Союза. Она уважаема и любима музейщиками России, стран СНГ. Мы будем гордиться тем, что нам пришлось работать и трудиться в эпоху Ирины Александровны Антоновой.

Милена Орлова, главный редактор The Art Newspaper Russia

С Ириной Александровной мне довелось общаться несколько раз. Она всегда внушала мне трепет. Еще бы, ведь это как будто разговаривать с греческой статуей или побывать на аудиенции у королевы. Одним словом, легендарная личность.

Первая выставка, которую я помню отчетливо из своего детства, — «Сокровища Тутанхамона» в ГМИИ имени А.С.Пушкина. Это были 1970-е годы, может быть, лучший период правления Ирины Александровны. За одну «Москву — Париж» — первую выставку, где показали так полно русский авангард, за одного «Летатлина» в Итальянском дворике ей уже можно поставить памятник. А сколько всего было еще!

Год назад мне довелось присутствовать на ее выступлении в Центре Помпиду в честь юбилея этой знаковой выставки. Она говорила совершенно блистательно чуть ли не полчаса, речь была идеально выстроенной, и без всяких бумажек. Зал устроил ей стоячую овацию. В последние годы, помимо уважения профессиональных заслуг Ирины Александровны, добавилось еще и восхищение ее человеческой стойкостью, умением преодолевать законы природы и тяготы глубоко почтенного возраста. И ее настойчивостью и принципиальностью в отстаивании своих идей (и уже неважно, насколько ты разделяешь эти идеи).

Но мне хочется вспомнить сегодня не просто идола, но и человека. Однажды я случайно встретила ее в аэропорту Шереметьево в магазине, где она выбирала губную помаду. Продавцы ее узнали, немедленно прибежал директор, и, надеюсь, помада была выбрана самая правильная.

И еще как-то раз мы с коллегой по делам были у нее на приеме в кабинете. И наверное, ей наши дела показались скучными. Она нам решила рассказать про Корбюзье, как она бегала девочкой по тогда новому зданию Центросоюза в Москве, построенному по его проекту. Там работал ее отец. «Вы не представляете, какие там были пандусы!» — сказала она мечтательно. И мы увидели воочию эту живую девочку, которой суждено было стать великим музейным директором.

По собственной информации, материалам ТАСС, РИА Новости и пресс-служб.