Биеннале в Кванджу осмысляет путь страны за 40 лет

На Западе мало кто слышал о восстании в Кванджу — кровавом конфликте, который начался в 1980 году как мирная продемократическая акция протеста и привел к 2 тыс. смертей после того, как правительство объявило военное положение во всей стране. Это переломное событие можно назвать своего рода предвестником не менее трагических событий на пекинской площади Тянь­аньмэнь, произошедших девятью годами позже. Но, в отличие от случившегося в Китае, восстание в корейском Кванджу в конечном итоге стало важным шагом на пути от милитаризованной деспотичной автократии к сегодняшней энергичной, открытой миру и прогрессивной демократии.

Биеннале в Кванджу, шестом по численности населения городе Южной Кореи, была учреждена в 1995 году в том числе для того, чтобы исследовать неоднородное воздействие восстания на южнокорейское общество. В этом году, 40 лет спустя, биеннале, как говорят ее арт-директора Дефне Айас и Наташа Гинвала, «прямо заявит» о том, что эти события по-прежнему остаются «животрепещущими и актуальными».

Биеннале, получившая название «Умственный подъем, духовный поворот», открылась в феврале и проходит на различных площадках города. Она представляет произведения 69 художников, по большей части из Южной Кореи и соседних стран, в том числе фотографа-документалиста Кап Чхоль Ли и художника Санхо Ли; в программу вошла 41 новая работа, созданная по специальному заказу. Из-за пандемии значительную часть кураторских и производственных задач организаторы решали в удаленном режиме из семи разных стран. 

«Для принимавших участие в событиях 1980 года это по-прежнему неизжитая травма, — рассказывает Гинвала, в данный момент находящаяся на Шри-Ланке, — но в среде более молодых людей царят забвение и безразличие, а в определенных кругах общества сформировалась целая культура отрицания». Отдельные ультраправые группы продолжают либо в принципе отрицать его реальность, либо строить теории заговора вокруг этого установленного исторического факта. А некоторым традиционно маргинализируемым сообществам, принимавшим участие в восстании, по-прежнему приходится бороться за признание своей роли в демократическом движении.

Кроме того, по словам Айас и Гинвалы, в глубоко патриархальном корейском обществе мейнстрим и официальная культура памяти, инстинктивно перенимающие корейский и мужской взгляд, продолжают отрицать роль, которую в восстании сыграли женщины и меньшинства. Эта институциализированно шовинистская мемориализация в сочетании с оруэлловским феноменом исторического абстрагирования очень напоминают определенные вещи, происходящие сегодня в западном мире.

Одновременно, учитывая, что мы живем в эпоху, когда перформативность и зрелищность стали практически неотъемлемой чертой движений сопротивления в самых разных странах и на разных континентах, биеннале также рассмотрит, каким образом восстание в Кванджу повлияло на визуальные аспекты современного протеста. «Сейчас мы наблюдаем восстания, революции и массовые беспорядки практически во всех концах света, — говорит Гинвала. — Нам было очень важно показать это восстание не как оставшееся в прошлом, отдельное и завершенное, а как нечто подвижное, как некое пространство вдохновения, стойкости, стратегических решений для других подобных движений в Индии, Турции, Чили или Бразилии».

Важной частью кураторской работы было изучение архивов Кванджу, которые, как отмечает Гинвала, содержат «поминутную хронику восстания и служат ярким примером удачной мемориализации гражданского движения. Роль журналистов, роль матерей студентов — все это отражено в архиве». Это помогло биеннале, полагает Айас, поставить под сомнение «иерархизацию страдания и вопрос о том, кто удостаивается памяти и в каком именно качестве — жертв или героев». 

Различные площадки, ­Кванджу
Биеннале в Кванджу. Умственный подъем, духовный поворот
1 апреля - 9 мая