Владимир Толстой: «Любое дело нужно сопровождать от начала до конца»

Расскажите, с чего началась ваша музейная деятельность. Ведь вы по образованию журналист?

Совершенно верно, журналист, и в этом качестве в начале 1990-х годов много писал о проблемах толстовской «Ясной Поляны». Так что можно считать, что журналистика и привела меня в музей: в 1992 году поступило предложение стать директором Государственного мемориального и природного заповедника «Музей-усадьба Л.Н.Толстого „Ясная Поляна“», а в августе 1994-го это назначение состоялось.

А как это получилось? Потому что вы праправнук, правильно?

Принадлежность к роду Толстых была тогда для Министерства культуры решающим фактором. А для меня это стало не просто работой, а делом всей жизни. Было очень важно возродить и наполнить жизнью не только Ясную Поляну, но и множество мест, связанных с именем Льва Толстого. За 18 лет в орбиту музейной жизни включены Никольское-Вяземское, Пирогово, Покровское, Крапивна, Мансурово.

Как вам удалось сделать Ясную Поляну одним из самых живых музеев подобного рода?

Толстой — фигура по-прежнему очень живая, а при его жизни в Ясную Поляну приезжали музыканты, его коллеги-писатели, бывали журналисты, общественные деятели со всего мира и так далее. Очень хотелось, чтобы толстовский музей был не только местом памяти, но чтобы здесь продолжалась жизнь. Я счастлив, что это удалось сделать, что в Ясной Поляне все время что-то происходит. Ежегодно проходят писательские встречи, вручаются литературные премии. Фестиваль «Сад гениев», который мы проводим вместе с нашими партнерами из Великобритании, Германии, Ирландии, Испании, Италии, Франции, посвящен творчеству великих авторов: Данте, Сервантеса, Шекспира, Гете, Гюго, Джойса. Бывший сельский клуб используется как место показа мировых театральных премьер, там же проходят лекции, встречи с режиссерами и актерами. Только что завершившийся проект с чтением Анны Карениной тоже инициировала «Ясная Поляна».

И компания Google? Ведь это они вели онлайн-трансляцию живого чтения романа?

И Google, да. Я очень высоко оцениваю и саму идею, и ее реализацию; считаю, что это просто потрясающий проект, который соединил мир: и страну нашу от Владивостока до Калининграда, и Париж, и Лондон, и Нью-Йорк, и Лос-Анджелес, и Тель-Авив, и множество других мест. Читали и люди очень известные, и студенты, музейные работники, библиотекари, политики, спортсмены, журналисты. Действительно всем миром читали великий роман. Многие Толстые, как российские, так и зарубежные, тоже приняли участие. И таких проектов много в самых разных сферах. Сейчас идет грандиозный выставочный проект в Китае, в Национальном музее в Пекине.

Все-таки у нас основные события сосредоточиваются в двух столицах — Москве и Санкт-Петербурге. Как удалось привлечь публику в Ясную Поляну?

Во-первых, Ясная Поляна очень удобно и удачно расположена. До нее не сложно доехать, можно использовать поезд, есть автобусное сообщение, автомобильное. От Москвы, если не считать московские пробки, — два с половиной — три часа дороги. Немаловажно, что у Ясной Поляны есть своя инфраструктура, включающая гостиницу и кафе, рестораны, магазины книжные, сувенирные. В Ясную Поляну можно приехать и на несколько дней, чем многие пользуются, особенно во время фестивалей. А главное — это те яркие события, которые привлекают людей, дают повод вновь приехать в Ясную Поляну, к Толстому.

А что сейчас с музеем-заповедником? Ведь вы оставили пост директора.

Да, уже два с половиной года музей возглавляет моя жена Екатерина Толстая. Просто моя работа здесь не подразумевает возможности совмещения. И все остальные мои ипостаси носят общественный характер.

На недавно прошедшей конференции «Музеи и власть» в Петербурге у вас был доклад, посвященный основам культурной политики Российской Федерации. Это тот самый документ, который был впервые представлен в мае?

Речь шла о проекте «Основ государственной культурной политики». Его общественное обсуждение началось после 16 мая, когда он был опубликован, и завершилось 30 сентября. Предложения, критика, отзывы на проект приходили на сайты «Обсуди проект» и «Российской газеты», довольно бурно документ обсуждался в Министерстве культуры, в Государственной Думе, в Совете Федерации, в Общественной палате и в региональных общественных палатах. Много было сказано на профессиональных площадках: в Александринском театре в Санкт-Петербурге, в Центре Мейерхольда в Москве, в литературных, кинематографических и прочих кругах. Было совместное заседание на эту тему Совета по культуре и Совета по правам человека. Мы стремились сделать обсуждение максимально открытым.

В чем основная задача подобного документа?

Первое, на что этот документ был нацелен, — это вызвать активное общественное отношение к проблемам культуры, и что в целом удалось сделать. Но это первая, минимальная задача. Главная задача, которую тоже этот документ, я надеюсь, сможет выполнить, — это формирование у общества и власти восприятие культуры не как сферы услуг или совокупности отдельных учреждений, а как базовой основы общественного сознания.

А что этот документ должен изменить: отношение общества или отношение власти все-таки? И что, по-вашему, должно сделать общество, а что — власть?

Общество должно подтвердить наши постулаты о том, что культура, ее уровень прямо влияют на качество общества в целом и отдельных граждан в частности, а если это влияет на общество и на личность, то это фактор, прямо влияющий на конкурентоспособность страны, на возможность продвижения вперед. И как только это понимает и подтверждает общество, власть не может на такой посыл не реагировать, потому что речь идет о возможных будущих успехах страны в разных областях. С моей точки зрения, вообще бессмысленно говорить о модернизации, инновациях, если не иметь в виду повышения качества общества и творческой активности людей.

Как вы считаете, культура должна быть идеологическим инструментом?

Нет, культура ничьим инструментом не является. Здесь как в шекспировском Гамлете: «Вы можете расстроить меня, но играть на мне нельзя!» Культурная политика задает смыслы и идеи, но при этом не покушается на свободу личности, свободу творчества, свободу слова и не пытается поместить творческие процессы и возможность культурного самоопределения людей в прокрустово ложе сиюминутных идеологических конструкций.

А кто разрабатывал?

Создана рабочая группа в Администрации президента под руководством ее руководителя Сергея Борисовича Иванова. В нее входят члены Совета по культуре, представители ведомств: заместители министров культуры, образования, связи и так далее — и авторитетные общественные деятели: Наталья Дмитриевна Солженицына, директор Большого театра Владимир Георгиевич Урин, еще другие. Когда готовился текст, были проведены десятки глубинных интервью с представителями экспертного сообщества, все они тоже принимались во внимание. Мы не то чтобы совсем отмели, но как бы оставили за скобками наиболее крайние и резкие высказывания и точки зрения, пытались найти то, что можно назвать золотой серединой. Главное — ни одно здравое зерно не упустить. В то же время то, что не войдет в текст «Основ», будет использовано в дальнейшей работе над стратегией реализации культурной политики, над более частными документами, которые, безусловно, необходимы.

То есть это будет уже следующий этап?

Конечно. «Основы государственной культурной политики» закладывают некоторые фундаментальные направления, цели, задачи, принципы, дальше последует в течение, видимо, следующего года выработка стратегии конкретных действий по их реализации. Будем стараться, чтобы это было в итоге подкреплено еще и законодательной базой, которая тоже параллельно разрабатывается. То есть это продуманный долгосрочный инструмент.

А ждут ли нас в ближайшее время серьезные изменения, которые уже можно анонсировать?

Анонсировать ничего не надо, но, естественно, работа, о которой мы говорим, имеет практический, а не академический характер. Решение той главной задачи государственной культурной политики, о которой мы уже говорили, естественно, потребует определенных изменений на уровне практической реализации. Для всех участников этой работы очевидно, что государственная культурная политика в России не может быть делом какого-то одного ведомства. А значит, нужно искать вневедомственные, надведомственные либо межведомственные решения.

И последний вопрос — по поводу вашей деятельности как советника президента в течение двух с половиной лет. В чем она заключается? Как происходит взаимодействие напрямую? Вы действительно что-то советуете или же отвечаете на поставленные вопросы?

Есть и то, и другое. Прежде всего исполняю поручения, отвечаю на поставленные вопросы. Когда к президенту поступают обращения, просьбы, предложения, связанные с общекультурной тематикой, проблемами русского языка, литературы, как правило, он дает поручения в связи с ними. По проблемам, которые заслуживают внимания главы государства, готовятся аналитические справки и доклады. В сферу моей ответственности входит подготовка заседаний советов с его участием, встреч с деятелями культуры. В общем, на недостаток обязанностей, ответственности и полномочий я пожаловаться
не могу.

Два с половиной года — большой срок. А есть ли что-то такое, за что лично приятно, что вам удалось изменить или как-то повлиять на ситуацию?

Любое, даже небольшое, казалось бы, дело, для того чтобы оно было сделано, нужно сопровождать от начала до конца и внимательно следить, чтобы оно нигде не растворилось, не пропало. Я стараюсь быть последовательным и вещи, за которые берусь, доводить до конкретных решений. Кажется, что очень многое решается само собой. На самом деле это не так: за каждым изменением к лучшему стоят большие усилия конкретных людей. К примеру, я очень радуюсь тому, что в школы возвращается сочинение. Этот вопрос поднимался на Литературном собрании в прошлом году и получил одобрение президента.

Важно, чтобы участие президента в конкретных культурных событиях, во встречах с деятелями культуры заканчивалось конкретными решениями и поручениями, нужными и полезными для того или иного направления деятельности. А дальше задача — отследить и отсмотреть, чтобы эти поручения были исполнены так, как это задумывалось, а не в другом виде. Я считаю, что, например, гораздо раньше, чем два с половиной года назад, должны были быть защищены музеи-заповедники, их земли. Конечно, очень трудно вернуться и как-то изменить те нарушения, которые были сделаны в начале 1990-х и даже в начале 2000-х. Но то, что сейчас новых нарушений такого рода не происходит, а если вдруг случаются, то моментально получают реакцию, я считаю, в этом смысле многое удалось сделать. И конечно, «Основы государственной культурной политики». Я чувствую личную ответственность за то, каким будет этот документ и, самое главное, какие последствия для жизни общества он может иметь в ближайшие несколько лет.

У него есть временной диапазон?

Да, он должен быть принят до конца этого года.

Действие документа прописано на ближайшую пятилетку, десятилетие?

Я думаю, что речь может идти примерно о периоде до 2025–2030 года, но это не застывшая история, вполне могут вноситься поправки, коррективы. Даже за то время, пока мы работаем над текстом, радикально изменилась общественно-политическая обстановка, появилось много внешних факторов, которые нельзя не учитывать. Естественно, невозможно спрогнозировать, как будет развиваться ситуация в мире и в нашей стране, но я искренне надеюсь, что культурная политика в этом смысле станет своего рода базовой точкой отсчета нашего отношения к себе и к миру.